Серийные преступления
Шрифт:
С мадам Жоме Ландру пошел в костел под именем Гуйе. Самая пожилая из его жертв. Она была сдержанной и недоверчивой, но и на нее подействовало личное обаяние убийцы. Как и ежедневно, 25 ноября 1917 года госпожа Жоме присутствовала на церковной службе в соборе Сакре-Кер. Ее сопровождал невысокий худощавый мужчина с рыжей бородкой. Потом она с ним уехала на его загородную виллу в Гамбе и тоже не вернулась. Доход от этого преступления Ландру записал позже. Мадам не оставила после себя никакого богатства, всего 82 720 франков наличными и на 27 460 франков
Тридцатишестилетняя «Прекрасная Арлезианка» Мари Паскаль была разведена, очень красива и умна. Однажды судьба свела ее с правительственным чиновником Луи Фере. Она довольно долго отбивалась от его ухаживания, говорила, что боится его, что он ей неприятен, но в конце концов оставила свою работу, взяла расчет и переехала на загородную виллу в Гамбе…
Сводница и бывшая проститутка Маршандьеш кое-что повидала в жизни. Она знала людей и осознавала, что сама не многого стоит. Она и ее три собаки стали последними жертвами Ландру. На этот раз достаточно было господину Люсьену Гуйе всего лишь произнести волшебное слово «брак», и он мог вести отслужившую на панели свой век невесту хоть на край света. И на этот раз они так же поехали в Гамбе. Было 13 февраля 1919 года.
— Не могли бы вы мне сказать, мадемуазель Сегре, когда и как вы познакомились со своим любовником Ландру? — спросил инспектор Белен.
— В автобусе, — сказала испуганная девушка.
— Когда это было?
— В мае семнадцатого года. Автобус был набит битком, и он уступил мне место. Был очень галантен.
— Он заговорил с вами?
— Нет. Не сразу. Дело в том, что я с несколькими подругами возвращалась из театра.
— Вы работали в театре?
— Нет, продавщицей, но я танцовщица и субретка, и это были мои подруги из ансамбля. Он подождал, когда они выйдут, и представился.
— Как Ландру?
— Нет, господин инспектор. Я и сейчас помню первые фразы, сказанные им. Он сказал тихим, глубоким голосом: «Если позволите, меня зовут Люсьен Гуйе. Я инженер, родом из северной Франции. Вынужден был убежать от фронта. Сейчас живу в Париже.»
— Вы пошли с ним в кафе?
— Нет. Я бы не отважилась, и он меня не приглашал. Я вам сказала, господин инспектор, что он был очень галантен. Предложил встретиться. При этом смотрел мне в глаза, и его взгляд словно молил меня об этом.
— Вы согласились?
— С первой же минуты, когда он заговорил, я не жаждала ничего другого.
— Сколько вам было лет, мадемуазель Сегре?
— Двадцать четыре. А почему вы об этом спрашиваете, господин инспектор?
— Ведь он очень стар. Вам это разве безразлично?
— Я никогда не обращала внимания на разницу в возрасте. Я была с ним несказанно счастлива. Мне достаточно было быть возле него.
— Не могли бы вы сказать, чем он вас так привлек?
— Не знаю. Обхождением. Он настоящий кавалер. Лаской. У него были необычайно сильные руки, когда он меня гладил, они были словно пружины: Он водил меня в оперу, мы ездили за город, катались на лодке, в конце концов он снял для меня прекрасную квартиру.
— Рошешуар, 76?
— Да.
— Сейчас вы можете не отвечать, но я бы очень хотел, чтобы вы мне сказали, когда вы стали его любовницей?
— Не сразу. Хотя и была готова пойти на это уже с первой минуты нашего знакомства. Мы познакомились в мае и только летом, в июле…
— Это был ваш первым мужчина, мадемуазель?
— Нет. Но первый, кто чувствовал и ценил то, что я женщина. Я сама впервые почувствовала себя женщиной.
— Ведь перед этим вы были помолвлены, мадемуазель Сегре? — спросил инспектор.
— Я расторгла помолвку. Мой жених был призван на военную службу и находился в плену.
— Что вам рассказал Ландру о себе?
— Что он родом из Рокруа, что был вынужден убежать от немцев, что он владелец загородной виллы в Гамбе, что у него недалеко от Парижа гараж, что он хочет жениться.
— И вы согласились?
— С радостью. Не желала ничего другого.
— Что по этому поводу сказали ваши родители?
— Он произвел на них хорошее впечатление.
— Он просил у них вашей руки?
— Естественно.
— Когда это было, мадемуазель Сегре?
— Где-то в начале восемнадцатого года.
— И родители согласились?
— А почему бы и нет?
— Может быть из-за его возраста.
— Он серьезный, состоятельный. Мы условились, что свадьба состоится на пасхальные праздники.
— Но свадьбы не было. Почему?
— У него были осложнения с документами. Он написал, чтобы ему их выслали, но в то время почта работала ненадежно. Документы не прислали.
— Насколько мне известно, вы с матерью побывали в Рокруа.
— У меня было чувство, что что-то не в порядке. Мы были у мэра, который сообщил нам, что в Рокруа никогда не проживал никакой фабрикант по имени Гуйе.
— Не показалось ли вам это подозрительным?
— Мне было все равно. Я люблю его телом и душой.
— А ваша мать?
— Принуждала меня разойтись с ним. Перестала ему верить.
— Почему же вы это не сделали?
— Не хотела. Договорилась дома, что мама никому ничего не скажет, чтобы она забыла о визите к мэру.
— Ваша мать согласилась?
— Не совсем. Но в конце концов пообещала, что будет молчать. Однако между мной и матерью уже возникло что-то… И я переселилась.
— В квартиру на улице Рошешуар?
— Да. И там я прожила прекраснейшие дни своей жизни. Тогда я написала своему жениху, что встретила единственного на свете человека, которого могу любить.
— Хорошо, мадемуазель Сегре, любовь — это одно дело… Но почему же вы не задумались? Ничего вам не казалось подозрительным? Ведь после возвращения из Рокруа вы должны были понять, что ваш любовник лжет вам в глаза. Неужели и тогда вы его ни о чем не спросили?