Серое проклятие
Шрифт:
— Кто это? — Эллина удивленно и немного испуганно поглядела на меня.
— Капитан этой посудины, — пожал я плечами. — Он был еще жив, хотя и без сознания. Честно говоря, я просто забыл его добить.
— А…
— Плевать. Из-за этой неблагодарной твари я возвращаться не собираюсь. Он получил по заслугам, и все, кто погиб сегодня, в конечном счете на его совести. Точнее, на его жадности, и будем считать, что мы ему просто выдали премиальные.
Не обращая внимания на то, что девушка явно хотела возразить, я налег на весла, и шлюпка бодро двинулась к берегу. Спустя несколько минут днище заскрежетало по мелкой гальке, и я, стараясь не набрать воды в сапоги, вылез, чтобы подтащить ее к берегу. Зря, правда, осторожничал — буквально через два шага ухнул в яму, которую в тени скал
Очень хорошо, что имелась контрабандистская тропа — эти темные личности отличаются крайней обстоятельностью. Неудивительно, ведь от того, насколько они предусмотрительны и аккуратны, порой зависит их жизнь. Результат соответствующий — тропа, с одной стороны, очень неплохо скрыта от посторонних глаз. Даже точно зная, где она, я потратил несколько минут на ее поиски и… не нашел. Нашла Эллина — у наемницы, хоть и молодой, кое на что глаз оказался куда более наметан. С другой же стороны, идти по этой тропе было удобно — явно не одно поколение контрабандистов пользовалось этой дорогой, и они, естественно, постарались сделать ее максимально удобной. Не для дяди старались, для себя.
Других путей в бухту, собственно, и не было — разве что по скалам лезть. Альпинизм же никогда не был моим увлечением, попадая под мое убеждение, что в горы ползут слабые. Нет, другим-то они кажутся крутыми, но, по моему глубокому убеждению, на самом деле в большинстве своем это нерешительные, не состоявшиеся в жизни люди, которые рвутся доказать всему миру, и в первую очередь самим себе, что они чего-то стоят и могут такое, о чем тем, кто остался внизу, даже подумать страшно. Не знаю, может быть, я и не прав, конечно, но все же подозреваю, именно так дело и обстоит. Просто знаком с несколькими — и все они попадают под это определение. Кое-кому, надо сказать, альпинизм и впрямь идет на пользу, заставляя поверить в свои силы, некоторые становятся адреналиновыми наркоманами, а встречаются такие экземпляры, что и вовсе преисполняются презрением ко всем неальпинистам. Вот только изначально если и не все, то подавляющее большинство были именно слабыми, но желающими стать выше других людьми. А я слабым никогда не был. Разве что в тот приснопамятный запой… Но ведь нельзя быть сильным во всем, правда?
В общем, лезть на скалы мне абсолютно не хотелось, и дорога, проложенная поклонниками незаконного товарооборота, была как нельзя кстати. Не прошло и получаса, а мы уже стояли наверху, в километре от бухты, на краю самой обычной дороги, которой, судя по глубоким колеям, активно пользовались. Правда, сейчас на ней я не наблюдал ни карет, ни телег, однако всему свое время. Да и потом, какое-то расстояние можно и пешком пройти — чай, не рассыплемся, даже с грузом.
Увы, то ли день был неудачный, то ли еще что, но к тому моменту, как начало смеркаться, город на горизонте еще не появился, хотя дорога однозначно шла к нему. И что интересно, никого не дороге тоже не наблюдалось. Зато чуть в стороне от нее виднелись рощицы кипарисов и еще каких-то деревьев, пониже и лиственных. Я не ботаник, названий не знаю, однако само по себе наличие уютной рощи было очень неплохо — ночевать-то все равно надо, а под деревьями это делать как-то приятнее, чем под открытым небом. Тем более что и сушняка для костра на опушке море, а немногочисленные комары все равно не рискуют приблизиться, напуганные привезенным из моего мира убойной силы репеллентом.
Правда, кое-какие минусы все же имелись. Едва мы оказались в роще, как меня укусила змея. Точнее, попыталась укусить — сапоги из толстой кожи были явно не по ее зубам. Я даже убивать ее не стал — просто откинул пинком в сторону. Все же змеи просто так не бросаются, а в данном конкретном случае я едва не наступил ей на хвост. Ну а в остальном
Веселье началось утром, часа через полтора после того, как мы двинулись дальше. И заключалось это веселье не в порции свежих анекдотов, а в дюжине богато одетых всадников, вынесшихся с той стороны, откуда мы шли. Что характерно, всадники эти не пронеслись мимо, а осадили коней и окружили нас широким кольцом. Не понравилось мне это, надо сказать, сразу же. Есть у меня такая странная привычка — не люблю я, когда вокруг меня крутятся вооруженные до зубов и крайне недружелюбно настроенные юнцы. И отношусь я к подобным оболтусам, что интересно, убивательски.
Между тем один из этих молокососов, очевидно бывший у них за главного, составил, похоже, о нас определенное мнение. Не очень лестное, потому что, безо всякого почтения глядя на нас, он крикнул:
— Эй вы! Кто такие?
— Виконт де'Брюсси, — ляпнул я первое, что пришло мне на ум, приветственно поднося кончики пальцев к шляпе. Сам не ожидал, но салют вышел на французский манер, двумя пальцами. — С кем имею честь?
— Виконт! Ах-ха-ха, — заржал этот главнюк вместо того, чтобы, как положено вежливому человеку, представиться в ответ.
— Небось из тех, чье поместье помещается ровно под подошвами его сапог, — задумчиво прогудел один из его товарищей, плотно сбитый здоровяк. Кстати, единственный из всех, выряженный в кольчугу. И надо отметить, не на голое тело, а с поддоспешником. Из всей компании этот хмырь показался мне наиболее опасным — хотя бы потому, что был не только сильнее остальных, но и умнее, и предусмотрительнее, пускай ношение доспеха в отсутствие прямой и явной угрозы некоторые и назовут трусостью. Да и меч у него на поясе вызывал уважение — явно не парадная игрушка, как у его товарищей, а добротный, без особых украшений, но с удобным эфесом и узким клинком. Кстати, а почему узким? Таким гигантам больше к лицу что-то длинное и тяжелое, чтобы удаль молодецкую показать… А узкий меч, больше всего похожий на испанскую шпагу, — это для тех, кто предпочитает не рубиться, а именно фехтовать, осторожно и грамотно. Не прост мальчишка, ох как не прост.
Между тем его слова вызвали у остальных собравшихся здоровый смех. Впрочем, чего от них ожидать? Еще до того, как первый из всадников открыл рот, я знал, с кем столкнулся. Золотая молодежь. Что в нашем мире, что здесь представители этой группы одинаковы. Ну, в большинстве своем одинаковы, конечно, — в семье не без урода, а потому и среди таких вот детей богатых папочек встречаются умные и адекватные личности. Однако большинство предпочитает тратить родительские бабки на развлечения и порой становятся не только смешны, но и весьма опасны — вседозволенность развращает и толкает на самые непредсказуемые поступки. Плавали, знаем…
— Где же ваши лошади, виконт? — продолжал изгаляться предводитель. — Я пока не вижу ни одной.
— Да вон же, есть одна, — ткнул из-за его спины пальцем в сторону Эллины какой-то прыщавый шакал. — Эх, хороша кобылка!
— Извращенец, — фыркнул предводитель. — С этакой оглоблей… Хотя… Что-то в этом есть. Ну что, девочка, поедешь с нами?
— С таким, как ты, — только на кладбище. Чтобы подержаться за самую большую лопату, — даже не сказала, а пропела из-за моей спины Эллина. — Нос вытри, а то слюнявчик закапаешь.
— Чего? Ах ты… — начал парень, поворачивая лошадь в нашу сторону и ударяя ее в бока каблуками. Договорить он не успел. Мне, если честно, уже надоел этот спектакль, поэтому, пользуясь моментом, когда все внимание собравшихся было привлечено к моей спутнице, быстро шагнул вперед и с силой толкнул его лошадь.
Все же сила, добавленная мне Темным в ту ночь, когда я пришел в этот мир, штука хорошая. Правда, лошадку жалко. Она просто рухнула, придавив наездника, тут же вскочила и в два прыжка оказалась от меня в десятке метров, где и встала, дрожа и прядая ушами. Ну а ее хозяин остался лежать, и лишь через полминуты взвыл — организм милосерден, и боль человек начинает чувствовать не сразу. Даже боль от сломанной ноги — судя по тому, что она была вывернута под неестественным углом, и отнюдь не по суставу, это был именно перелом, а не банальный вывих.