Серые Ангелы
Шрифт:
Весь диалог и суету вокруг детей наблюдала Паола.
У неё был какой-то комплекс насчёт такой помощи нищим. Та с трудом удерживала беспристрастное выражение лица. Но всё равно время от времени, когда она теряла контроль над собой, прорывалась неприязнь «к этим нищебродам». Всё-таки по происхождению она была не из «простых».
Натин это заметила.
— Помнишь, Паола? И ты когда-то была таким вот котёнком на холодном ветру. — бросила она недоумевающей итальянке.
Та сильно смутилась и покраснела. И уже совсем другими глазами посмотрела на свою госпожу.
В сущности всё её окружение сейчас было теми самыми «котятами». Не только вот эти дети. Но и Паола, и Ольга. Те из жителей этого
Следующие дни Натин с интересом наблюдала, как «котята» обживают дом. С любопытством тычут облезающие носы (таки обморозили лица на холодном ветру) во все углы и закоулки.
Но долго это продолжаться не могло. Надо их пристроить «к делу».
Однако тут же обнаружилась и проблема: реально небольшая работёнка нашлась как раз мальчику быть посыльным. Кстати звался он Митяем, и было ему всего-то от роду десять лет.
А вот для сестры — никак. Служанка уже была. И увольнять первую ну очень было не с руки. Да и гнусно как-то.
Прасковья тоже маялась от этого «приживальства». Да и слуги ей это постоянно напоминали. Видно самим было боязно внезапно остаться без работы. А во флигеле было тепло, да и кормились они с этой, хоть и суровой, но очень заботливой барыни, весьма прилично. Вероятно ей намекнули, что за такое проживание, не грех бы и денюжку приплатить.
Сестра быстро прикинула во что это уже вытекает, и пришла в ужас. Но от её решения, в ещё больший ужас пришёл брат.
Натин тоже онемела. Когда выслушала его.
А дело было в том, что эта пятнадцатилетняя дурочка, совсем ошалев от давления «на мораль», и не найдя другой, приличной работы, решила идти… в проститутки!
Ещё осенью 1899 года, когда она только прибыла в Питер и начала изучать местное общество, как-то её занесло в весьма медицинские круги. И там её познакомили. С реалиями мира и времени.
В том числе и через общение с доктором Покровской. Которая даже целую брошюру выпустила по этому поводу.
Натин всё, что прочитала в той брошюре сама перепроверила через другие каналы. Но даже её сильно шокировали описания из той брошюры. Под впечатлением Натин даже профинансировала её издание.
«Очень симпатичная шестнадцатилетняя девушка рассказала следующее.
Она жила в деревне с отцом пьяницей. Там ею завладел один человек, кто — она не сказала. Затем она приехала с отцом в Петербург, и поступила на одно место в качестве прислуги. Отец постоянно приходил туда, буянил, отбирал у неё деньги и пропивал их. Чтобы избавиться от него, одна из ея подруг, живших в том же доме, предложила ей идти „в заведение“. Она сама хорошенько не знала, что это за „заведение“, но согласилась. Тогда они вместе отправились в дом терпимости. Это было год тому назад, и ей было только пятнадцать лет. Но так как при вступлении в прислуги ей прибавили два года, то содержательница дома терпимости беспрепятственно ее приняла. Им отвели комнаты и первую ночь их не трогали. На другой день они отправились в комитет, заведующий проституцией. Там каким-то образом открылось, что ей нет шестнадцати лет, и ей не хотели дать билет, нужный для вступления в дом терпимости. Тогда она начала плакать и говорить, что хочет жить такой жизнью. Члены комитета сжалились над этой девочкой и выдали ей билет».
Именно на такой «вариант» сдуру, сестра Митяя и рассчитывала.
А что? В Питере это дело было самым обычным.
Бордели были разные. Для господ, и для бедных.
Для господ — там проституток специально подбирали и обучали. Под разные запросы клиентов. В том числе и для извращенцев. Обучали их ублажать
А вот для бедных, были «тридцатки».
Почему «тридцатки»?
Потому, что с каждого посетителя берут только тридцать копеек. Но на Рождество и Пасху в таких «заведениях» на одну проститутку приходится от шестидесяти до восьмидесяти человек. Наплыв клиентов на Рождество и Пасху, вероятно, связан с тем, что во-первых это были выходные дни, а во-вторых — как раз заканчивалось время поста, и добрые христиане отправлялись «разговеться» в бордель. Но 80 клиентов в день — это ж получается по клиенту каждые 20 минут, если круглосуточно «работать». А если обслуживать охотников за плотскими утехами не 24 часа в сутки, если в сутки спать хотя бы 6 часов и час тратить на еду и отдых — получится по клиенту каждые 13 минут.
Для того, чтобы они могли выдержать, хозяева борделей выдавали каждой своей работнице в такие дни по четыре стакана водки. Отдельно ещё и клиенты «подносили». То есть проститутки в такие дни работали упитые в хлам. Иначе для них, не выдержать никак.
Вполне естественно, что такая «работа» буквально убивала. В двадцать лет, «работницы» борделей уже выглядели на 35, а дальше… Короче долго не живут [7] .
До этого, Натин думала, что её шокировать сложно.
7
Цитаты и выдержки из реальной брошюры женщины-доктора Покровской, которую напечатали… см. обложку:
Вышло, что можно.
Вот так: через панический рассказ Митяя.
Знал ли сам Митяй, откуда-то об «условиях» работы в борделях — непонятно. Мог знать. Ведь «на дне» там как раз «вышедшие в тираж» проститутки и обитают. Мог услышать пересказы.
Хотя мог и просто сохранить понятия о приличиях и приличной работе, вбитые ему родителями.
Ведь отец у них алкоголиком стал только после смерти жены. До этого, как уверяли и Митяй, и Прасковья, он если и пил, то только по большим праздникам и очень мало. А это значило, что до того, как его сломала смерть близкого человека, он сам был «с понятиями».
Когда Натин таки пришла в себя, её ярость Митяя просто сдула. Даже выраженная чисто мимикой. А вот сестрице его досталось в полной мере.
После этого Прасковья и не заикалась о какой-то «побочной» работе. Да и работники больше не приставали к ней. Даже намёками. Ибо получили также свою порцию скандала.
Это происшествие заставило Натин всерьёз задуматься над тем, что же делать с, как она стала их называть с некоторых пор, «котятами». Так как была она весьма прямолинейной особой, то просто не мудрствуя лукаво пристроила обоих к учёбе. За младшей в это время присматривала прислуга, так что все оказались при деле.
Прошла зима.
И, как поняла Натин, прошёл кризис встраивания в этот мир и в Дело.
Братья её всё чаще и чаще стали привлекать к своим операциям. И кульминацией этого стал вояж в Парагвай. Уже после него она перестала чувствовать себя и не нужной, и потерянной.
Даже участие в Парижской выставке того ощущения не дали.
Только парагвайская авантюра.
А она была именно что авантюрой.
Вломились в страну, про которую, собственно, мало что было известно. В результате уже с первых часов, казалось бы, верный план полетел к чертям и пришлось импровизировать. Да как импровизировать! Хоть и легла основная нагрузка по этой импровизации на Вассу Эсторского, к которому Натин испытывала искреннюю симпатию, но и её роль была там совсем не последней. Они там славно сработали на пару.