Серые Пределы

Лисина Александра

Голос прошлого, что был так яростен.

Не пускайте Его, не зовите вновь,

И миг мести не будет так сладостен.

Если ж вы позабудете страшное,

Потревожив Печати уснувшие,

Мир тот снова на грани окажется.

И забьются в агонии лучшие.

И

откроются Врата закрытые.

И настанут минуты последние,

И вернется Владыка из Проклятых

И накроются жизни забвением.

Час расплаты придет за незнание.

Миг короткий, наполненный горестью.

Не помогут ни агнцев заклание,

Ни отвага, ни рук ваших скорости.

Смертных смоет рекой полноводною

Из существ, никогда здесь не виданных.

А тела их развеются по ветру,

И растают за дымкой невидимой.

И прольются тогда слезы алые,

И разверзнутся хляби над весями,

И опустятся веки усталые,

Чтоб не видеть проклятия небесного..."

– У Темного Владыки действительно два сына?
– немного резковато вырвал эльфа из воспоминаний Белик.

Таррэн тряхнул головой, приходя в себя.

– Да, так заведено, чтобы не было грызни за трон. Но один из них много лет назад пропал без вести, а второй... сам знаешь.

– Гм, я-то знаю, - брошенный на спящих попутчиков взгляд был таким мимолетным, что выглядел простой случайностью.
– Мстить убийце, я так понимаю, пока не планируешь?

– Еще не решил, - уклонился от ответа эльф.
– Твоя стойкость к ядам связана исключительно с Траш? Тоже - магия крови?

– Да. Мы уже лет двадцать так живем и пока не жалуемся, - спокойно кивнул Белик.
– Значит, ты поэтому сунулся в Пределы? Из-за того, что других кандидатов не нашлось? Старшего наследника Изиара прибили, младшего так и не нашли... а ты - побочная ветвь, что ли?

– Можно и так сказать, - настороженно отозвался Таррэн, чувствуя, что вступает на опасную почву недомолвок.
– Кровь Изиара у нас в Роду сохранилась, но в моем случае это не дает привилегий и высокого статуса.

– Вот как... а не страшно рисковать шкурой за другого?
– ухмыльнулся вдруг пацан, на что эльф повернулся и очень внимательно посмотрел.
– Неужто охота совать голову в петлю ради сбежавших наследничков?

– А тебе?

– У меня нет выбора, - разом помрачнел Белик.

– У меня тоже. Сколько тебе лет?

– Двадцать девять. А тебе?

– Пятьсот тринадцать.

– Ха!
– насмешливо выдал пацан, придирчиво изучая преступно молодое лицо Перворожденного.
– Неплохо сохранился, ушастый! Мне бы так в твои годы! Для твоего Рода это много или мало?

– Средне. И не называй меня "ушастым".

– Значит, до старости тебе далеко...
– предпочел не заметить просьбу Таррэна Белик.
– Жаль, не увижу, как ты поседеешь. Имя Рода у тебя спрашивать, конечно же, бесполезно?

– Разумеется. Ты знаешь ВЕСЬ текст пророчества?
– не принял шутки эльф.

– Тебе что, прочитать?
– дерзко хмыкнула Гончая.
– Неужто память подводит? Годы сказываются? Или просто желаешь убедиться, что я не наврал?

Таррэн спокойно встретил насмешливый взгляд зеленых глаз.

– Какой из твоих вопросов мне считать обязательным для ответа? Текст можешь прочитать, если тебе не трудно, но меня, конечно, интересуют не трактовки, а оригинал. Последние строки, если точнее: в них вся соль.

Белик беззвучно ругнулся, понимая, что опасно расслабился и ненароком дал эльфу неоправданную фору, а тот ей охотно воспользовался, наглец. Он с досады едва не сплюнул, раздраженно дернул щекой, но потом безнадежно махнул рукой. И, прикрыв глаза, вдруг перешел на чистейший эльфийский - тот старый, не лишенный изящества и самый древний слог, который встречался исключительно в Хрониках и лишь в одном единственном месте. В том, где у Таррэна всегда мурашки бежали по коже от странной соразмерности медленно падающих, обрекающих слов, которые, как и двести лет назад, казалось, идеально точно описывали его собственное будущее.

Мерно раскачиваясь, будто от дуновения невидимого ветерка, Белик вытянулся струной и буквально пропел на одном дыхании заветный текст, заставив эльфа оторопело замереть и сильно вздрогнуть от удивительно мягкого голоса, которого в дерзком сопляке никогда раньше не подозревал.

"...Это будет, но лишь если Тени след

Снова ляжет на земли цветущие,

Если мраком подмениться солнца свет

И уснет осторожность Идущего.

Коль отринет он сердца веление,

Не сумев воспринять его полностью,

Или веру погубит сомненьями,

Перепутав уверенность с гордостью,

Коль не бросит ценить то подложное,

Что считалось когда-то за святостью,

Не отделит простое от сложного,

Растеряв свою силу на малости,