Серые пустоши жизни. Оригинальная БДСМ порно-версия.
Шрифт:
– Только прикажите привести и вторую, я же должна хоть глянуть, что это за существо…
Работорговец подозвал кого-то из слуг, что-то шепнул ему на ухо и тот мгновенно исчез. Затем он жестом подозвал к себе давешнюю шатенку. Девушка, не слышавшая разговора, ласточкой подлетела к своему господину и стала на колени.
– Ты продана этой госпоже, – с легкой насмешливой ухмылкой на губах сообщил он ей.
Ужас перекосил симпатичное личико рабыни, и она взмолилась:
– Господин мой! Не продавайте меня ей, прошу вас, я все что угодно сделаю! Только не ей, умоляю…
И девушка захлебнулась плачем. Фатунг пару минут с презрением наблюдал за ней, затем процедил сквозь зубы:
– Повторяю, ты продана. Иди к своей госпоже!
Рабыня вся сжалась от его слов, вся побелела, но не осмелилась больше просить, поднялась на ноги и поплелась к своей новой хозяйке. Она встала позади черноволосой стервы, дрожа всем телом – прекрасно ведь помнила, как та сказала, что ей требуется медленная, настоящая дрессировка… А ведь если то, что воительница
– Как ее хоть зовут? – спросила Ларна у работорговца, оглянувшись на свое трясущееся приобретение.
– Сириин, – ответил тот. – Кстати, вы не будете против, ежели со второй я на прощание разыграю маленькую сценку? Хочу глянуть, как она среагирует.
– Да ради бога!
Говоря это, Ларна не знала, что это за сценка. А если бы знала, то никогда бы не согласилась на это. И много раз еще потом она корила себя за то, что не поинтересовалась этим. А Фатунг, тем временем, что-то приказал и через несколько минут в центре зала уже установили очень толстый, длиной в полтора человеческих роста кол из красного дерева. Около него поставили стремянку. Возле самого его кончика был насажен предохранитель, не позволяющей, видимо, телу сползти ниже. Ларна выматерилась про себя, увидев это. «Решил, значит, подонок, на прощание попугать девочку», – с ненавистью подумала она и пожалела бедняжку, которой предстоял такой ужас. Она представила себя на месте той, представила, как бы сама перепугалась в таком случае, и вздрогнула.
В этот момент зал вошел какой-то слуга, ведущий за собой на веревке обнаженную черноволосую девушку со связанными за спиной руками. Она была очень хороша собой, настолько хороша, что Ларне перехватило дух, и она тут же захотела ее. Ярко-зеленые глаза рабыни вызывающе и с презрением смотрели вперед, хотя, если присмотреться, видно было, что она едва сдерживает слезы. Прямой, с тонкими крыльями, нос морщился, но девушка держала себя в руках. Она шла нарочито медленно, не обращая внимания на рывки сдавливающей шею веревки, явно показывая свое презрение к хозяину и неприятие своего рабства. Тут к ней сзади подбежал хихикающий карлик гнусного вида и, раздвинув рабыне ягодицы, помазал между ними вымоченной в каком-то жире щеткой. Она отпрыгнула и попыталась лягнуть карлика, но тот, продолжая гнусно хихикать, увернулся и убежал.
– Бессовестная, все-таки, ты девка, – повернувшись к ней, глубокомысленно протянул слуга, тащивший ее, почесывая в паху. – Ей, дуре, добра хотят, жопу смазывают, шоб ей же легше было, а она воно – лягаться! Ну, нет совести совсем!
– Зачем?! – вскинулась рабыня. – Зачем там смазывать?!
– Ну, как, зачем? – сделал удивленное лицо слуга. – Шоб кол легше входил, вот зачем! Без жира-то оно дольше будет, а так скользнет туды и усе!
– Ко-о-о-о-л?! – в ужасе вскрикнула девушка.
– Угу, вона он, – кивнул тот и показал на торчащее посреди зала жуткое приспособление.
При виде ожидающего ее кола глаза рабыни сперва расширились, затем она крепко зажмурилась, и из-под век потоком хлынули слезы. Каждая жилка в ее теле затряслась и девушке так нестерпимо захотелось жить… Каждый глоток воздуха вдруг стал казаться приговоренной последним, желанным, как любовь. И ведь смерть ее не будет быстрой и легкой, это рабыня понимала прекрасно, она уже видела такие казни и помнила, сколько времени умирала на колу ее подруга. Да еще и на таком толстом… Ноги ее подгибались, и девушка едва удерживалась от того, чтобы не упасть. «Ну что? – горько спросила она саму себя. – Допрыгалась, сука? Допротестовалась? Надеялась, что они поймут, что так нельзя даже с рабами? Какая же я дура… А теперь – все. Каюк пришел…» Рабыня действительно протестовала против самых отвратительных вещей, надеясь, что господа все-таки поймут, что так делать нельзя. До сего момента она все еще верила в то, что может быть иначе, в то, что люди лучше и добрее, чем на самом деле. Верила в то, что чудеса иногда еще случаются… То, что проситься и молить о пощаде бессмысленно, рабыня уже понимала, понимала, что этим только доставит своим палачам дополнительное удовольствие. Но все равно, она едва сдерживала себя, чтобы не рухнуть на колени и не начать просить пожалеть ее. Нет, этого палачи от нее не дождутся! Она умрет достойно, не унижаясь перед ними, не скуля, как подзаборная собачонка! Девушка сглотнула комок в горле, открыла глаза, вытерла слезы о плечо и плюнула в сторону работорговца. С явно видимым презрением плюнула. А затем сама направилась в сторону кола с решимостью отчаяния в глазах.
– О-о-г-о-о… – восторженно протянула Ларна, мужество и отчаянное чувство собственного достоинства несчастной рабыни привели ее в восторг. Она спрашивала саму себя: а смогла бы она вот так гордо пойти навстречу страшной смерти? И не знала что ответить…
– Какая девчонка… – с не меньшим восторгом протянула Нарин, сияющими глазами смотря на то, как рабыня, оттолкнув слуг, сама влезла на стремянку и стала на верхней площадке.
Девушка смотрела на мир и прощалась с ним, она лишь очень жалела о том, что последним в ее жизни будет видение этого зала, а не голубого, бесконечного неба. Она переходила какую-то грань, отделяющую живых от мертвых и презрительно улыбалась, с омерзением смотря на копошащихся слуг. Да, она чувствовала, как чужие руки подняли ее, чей-то палец, смазанный маслом, вонзился в ее анус. А следующее прикосновение к нему же было уже холодным – это был кол… Но рабыня не обращала на все это внимания, лишь слезы продолжали течь по ее лицу, но тут уж она была не властна. Она ощутила, как острый кончик легко скользнул в смазанный зад, как спустившиеся ниже слуги потянули ее за ноги, плотнее насаживая на кол… Тело девушки медленно поползло вниз, острие скрылось внутри ануса, растянув его до неимоверных размеров, ибо толщина кола была чрезмерной. Это было очень больно, но рабыня лишь крепче сжала зубы, решив молчать, пока сможет, пока хватит на это сил. Лицо ее стало одухотворенным, глаза устремились куда-то вдаль, она уже видела что-то, совершенно недоступное остальным, что-то такое, отчего ее губы раздвинулись в какой-то странной гримасе. Лишь слезы продолжали потоком течь по лицу. Именно это молчание и мертвый взгляд поразили Ларну с Нарин больше всего, и каждая из них спрашивала себя, а выдержала бы такое она сама так же молча? Время шло, тело сползало ниже, но рабыня продолжала молчать, лишь иногда дергались крепко сжатые губы.
– Посмотрите, госпожа ард-капитан, – обратился к Ларне работорговец, – до чего же красиво она смотрится на колу. А когда кончик его выходит изо рта, зрелище становится поистине потрясающим…
Она глянула еще раз на несчастную девушку, сидящую на колу – он был настолько толст, что та даже еще не сползла до предохранителя. Как ни удивительно, но Фатунг был прав – в свете поставленных внизу факелов темно-красный кол и торчащее на нем красивое девичье тело смотрелись частью какой-то странной фантасмагории. Странности этой картине добавляли закружившиеся в хороводе вокруг кола рабыни. Их легкие платьица взлетали под потоками воздуха, на лицах их Ларна видела слезы, но вслух плакать не решалась ни одна, боясь разделить участь казненной. Она перевела взгляд на работорговца и несколько удивилась – тот был возбужден до безумия, беспрестанно облизывая губы и ерзая на месте. Девушка глянула ниже и едва не усмехнулась – халат оттопыривался. Она тяжело вздохнула – раз хозяину так нравится подобное зрелище, то рабынь тут, как видно, сажают на кол часто, по поводу и без оного. Хорошо хоть эта гордая девочка достанется ей и кроме ужаса и некоторой боли бедняжке ничего не угрожает – предохранитель не даст ей сползти ниже и повредить внутренности. Хотя вывести ее из психологического шока будет ой как нелегко. Ларна снова глянула на возбужденного работорговца, и ей почему-то вспомнилось ощущение его сильных рук на ее ягодицах. От этого воспоминания в ее лоне вновь вспыхнуло дикое желание, и девушка облизала губы, глаза ее затуманились. А почему бы и нет, в конце-то концов? Это, к тому же, окончательно утвердит Фатунга в ее порочности. Но почему-то Ларне вдруг захотелось ощутить его член не во влагалище, а в заду. Это удивило ее, ведь после корабля подобная мысль не вызывала у нее, да и не могла вызвать, ничего, кроме ужаса и отвращения. Но раз сейчас хочется, то пускай будет так!
– Господин Фатунг, – с томным видом обратилась она к мужчине, продолжающему жадно смотреть на посаженную на кол рабыню, и он обернулся к ней. – Моя щель уже познакомилась с вашим членом и мой зад ей по этому поводу страшно завидует…
– Ну, зачем же завидовать? – гнусно ухмыльнулся работорговец, довольный исполнением своего желания, ибо он хотел этого, но никак не решался спросить у грозной воительницы. – Мы же можем сейчас им это знакомство обеспечить…
Ларна не менее гнусно ухмыльнулась в ответ, встала, повернулась к нему задом и раздвинула ягодицы руками. Фатунг, тоже вставший, отбросил в сторону халат и подошел к ней, его член торчал, так и стремясь к девушке. Любопытствующая рыжая тут же присела рядом и с интересом смотрела на то, как член работорговца почти без усилий вошел в зад ее подруги. Ларна сперва волновалась, ведь после корабля ее еще никто не имел туда, но ведьма сказала правду, ее сфинктер действительно стал очень эластичным, и Фатунг вошел в нее легко. Через некоторое время девушка протяжно застонала – как это, оказывается, приятно, когда без боли… Она успела несколько раз кончить, прежде чем работорговец излился в нее. Донельзя довольная, Ларна снова уселась в кресло, и Сириин тут же подлила ей вина.
Фатунг же не спеша оделся и велел слугам снять с кола рабыню, давно уже упершуюся задом в предохранитель. Те тотчас же приставили лесенки, сняли несчастную девушку и отнесли ее к хозяину. Он взял исцеляющий и жезл и с размаху вонзил его в кровоточащий задик рабыни. Она дернулась, и в ее мертвых глазах в этот момент появилось что-то живое. Девушка ведь уже готова была умереть, уже стояла за гранью жизни и никак не могла придти в себя. Фатунг надавал ей пощечин, и рабыня поняла, что ее почему-то сняли с кола, что ее зачем-то помиловали… Хозяин думает, что запугал ее?! Что она теперь будет покорной?! Как бы не так! Не будет! Пусть себе думает. Запоздалой реакцией на пережитый ужас задрожали ноги, и она рухнула на колени. Но во взгляде все так же горели ненависть и презрение. Ларна отметила это и довольно ухмыльнулась – девчонка стоила того, чтобы давать ей свободу, она заслужила эту свободу своим бесстрашием.