Серые пустоши жизни. Оригинальная БДСМ порно-версия.

Сурретьлэ Раи

– И что же мне теперь делать, Учитель? – тихо спросила она и, не выдержав, расплакалась.

Элинор встал с кресла, подошел к плачущей девушке и положил ей руку на плечо. Он не успокаивал ее, чтобы не внушать ей ненужных надежд, лишь молча стоял рядом. Когда она немного успокоилась и снова посмотрела на него, маг очень тихо сказал:

– У тебя есть два выхода, девочка. Оба нелегких, но ты сама выбрала свою цель и, насколько я понимаю, ничто не сможет тебя остановить. Но об этом мы поговорим чуть позже, есть вещи, которые вам всем пока знать еще рано, да и опасно. Запомните, дети мои, мы живем в страшном мире, в мире без чести, справедливости и доброты.

– Наш мир проклят Творцом, Учитель… – глухо сказала Иннет, затем повернулась к Ларне. – Спасибо, сестра, теперь я действительно вижу, что не только мне больно и плохо здесь…

– А что с тобой было? – повернувшись к ней, спросила девушка.

– Со мной?.. – выдавила сквозь зубы Иннет и вопросительно посмотрела на Магистра Книги, который разрешающе кивнул в ответ.

– Со мной… – повторила женщина. – Всего

полгода назад я служила офицером ранга Сангтоар в городе Екатаме. Это в Онстере. Все вокруг считали меня счастливицей – еще бы, дочь простого винодела ухитрилась стать офицером, это было почти невозможно. Наверное, мне действительно повезло, не знаю даже… Но не это главное. У меня был любимый муж и маленькая, трехлетняя дочка. Мы жили в уютном домике на берегу моря. И мы были счастливы там… Служилось мне, конечно, тяжело, но дома меня ждал любимый, он был сапожником и работал в мастерской прямо возле дома. А дочка все время бегала вокруг, мы себе и представить ведь не могли, что кто-то может обидеть ребенка. Как она была прелестна… Это ее и погубило… В тот день…

Лицо Иннет почернело, глаза сделались бездонными, из них плескала во все стороны такая боль, что каждому показалось – его ударили кнутом. Женщина замолчала, голос, как видно, перестал ей повиноваться и то, что тогда случилось, снова встало перед ее глазами. Ларна уже догадалась, что сейчас услышит, и такая горечь разлилась по ее душе, что девушка сама не смогла сдержать слез.

– Я тогда вернулась домой, – с трудом продолжила через некоторое время женщина, – а дома то уже и не было… Было пепелище… Рядом, на колу, торчало тело моего мужа. Он был еще жив… А возле кола были остатки кострища, в котором я увидела, все еще не веря своим глазам, обглоданные детские косточки. И отрезанную головку моей девочки рядом…

Тут слезы все же прорвали запруду безразличия, Иннет рухнула головой на колени и забилась в отчаянных рыданиях, снова видя перед глазами эту страшную картину. Первой возле нее оказалась Ринна Нирен. Женщина-капитан обняла плачущую, сама не сдерживая слез, ибо простой рассказ несчастной матери рвал душу каждого, кто его слышал и в ком осталось хоть что-то человеческое.

– Держись, сестра, держись! – яростно шептала ей на ухо капитан Нирен. – Мы им за все отплатим, клянусь, за все! Это я тебе говорю – капитан Ринна Нирен! Я убивала таких подонков и буду убивать!

– Капитан Нирен? – подняла на нее почти ничего не видящие глаза Иннет. – Спасибо тебе… Сестра…

– Ведь ты же отомстила этому зверю? Даже до нас, пиратов, дошли слухи о награде за твою голову.

– Отомстила… – глухо повторила женщина. – Да только эта месть не вернет мне ни Эрмера, ни Сири… Я лучше расскажу, что дальше было.

Она откашлялась и продолжила свой рассказ:

– А когда я стояла там, не веря глазам и все еще надеясь, что это кошмар, что я вот-вот проснусь, ко мне подошли мои же сослуживцы с приказом о моем аресте. Я умоляла их хотя бы добить моего несчастного мужа, чтобы не мучился больше, но они только отворачивались – им запретили… Я умоляла хотя бы дать мне похоронить косточки моей девочки, но мне не разрешили, и косточки растащили собаки… И тогда во мне что-то вспыхнуло, какая-то странная сила наполнила меня, ненависть заслонила все. Я перебила их, как детей, а ведь они все были опытными воинами, и их было больше десятка. Одного только ранила и пытками заставила рассказать о том, кто это сделал. Людоедом оказался молодой герцог, наследник престола… Он проезжал мимо и ему приглянулась моя Сири. Подонок приказал схватить ее и зажарил живьем, а выбежавшего на страшные крики ребенка мужа приказал посадить на кол. После своей жуткой трапезы людоед узнал, что сожрал дочь собственного офицера. Тогда он, ничтоже сумняшися, приказал схватить и казнить меня… Что-то страшное накатило на меня после рассказа моего бывшего сослуживца, я спокойно, одним движением, свернула ему шею. Каким-то образом, я уж и не помню точно как, я замаскировалась и начала свою охоту. Три месяца длилась она, и я настигла людоеда лишь в Мане. Странная сила все продолжала вести меня, я почти ничего не помню из того времени, помню только сжигающую все ненависть. Я убивала тогда за кусок хлеба, не жалела никого и ничего. Кроме как о мести, ни единой больше мысли не возникало в моей голове. И в одной из таверен мне удалось выследить подонка. Герцог решил поразвлечься и приказал установить прямо в комнате кол, а затем привести к нему пойманную на улице девушку. Их высочество обожали отдыхать под крики умирающих… Я проникла туда сквозь крышу, оглушила герцога, вырвала ему язык, чтобы не позвал стражу, добила несчастную девчонку и усадила подонка на тот же самый кол, весь еще в крови бедняжки. И оставила на столе приговор. Ибо я не просто убила его, а судила и приговорила. Вскоре после этого за мной началась дикая охота. Старый герцог рвал и метал, объявил за мою голову гигантскую награду. Нигде я не могла остановиться более чем на несколько часов, драться приходилось постоянно, я вся была изранена, да вы и сами видели. Сама не знаю, как и зачем я осталась в живых, последние дни этой погони я просто не помню. Но очнулась я в горах, в хижине старого отшельника…

– И что же? – осторожно спросил кто-то.

– Он очень многому научил меня, этот старик, очень многое заставил понять и осознать, – столь же глухо, как и раньше, ответила Иннет. – Ведь раньше, когда я была счастлива, когда у меня были муж и дочь, я закрывала глаза на все ужасы и кошмары нашего мира. Я в упор не видела ничего, кроме того, что хотела видеть. Я не хотела обращать внимания на чужую боль и на

несправедливость, не хотела осознавать, что подобное тому, что сделали со мной, происходит у нас каждый день и со многими. Я не слышала криков несчастных и думала только о себе. Что ж, так думают и живут почти все люди… Но мне, после того, что я пережила, нельзя больше быть такой, мне для чего-то богами оставлена моя бесполезная жизнь и я не хочу больше просто существовать. Старик сумел открыть мне глаза, направить меня на изменение того, что нас окружает. Он, будучи отшельником, откуда-то знал все новости и именно он рассказал мне о вас, Магистр Книги, о вашей борьбе и вашей отчаянности, а позже я и сама услышала легенды о вас. И все, что я слышала, только утверждало меня в решимости отдать вам свое тело и свою душу, помочь вам всем, чем я только смогу. Не хочу просто так сдохнуть, хочу отомстить, но не просто, а попытаться помочь хоть кому-нибудь избежать судьбы, подобной моей. Надеюсь, что вы приставите меня к действительно нужному делу, что вам пригодится моя помощь.

– Я и сам только помогаю тому, кто изменит наш мир, тому, кто способен это сделать, – усмехнулся Элинор. – И помощь любого для НЕГО ценна.

– А кто он? – с некоторым недоумением в голосе спросила Нарин, ее рыжая мордочка при этом не утратила хитрого выражения. – Забери меня Серый Убийца, если я что-нибудь понимаю…

– Похоже на то, – сощурила глаза капитан Нирен, – что уже забрал…

– Кто знает, – развел руками маг, – кто знает… Думайте сами, я вам подсказывать не буду. Вам пока рано знать о том, кто ОН. С вами пусть остаются пока только ваши догадки.

Только тут до сознания рыжей дошли слова: «уже забрал», и она не то, что побледнела, а даже позеленела. Впрочем, остальные были потрясены никак не менее.

– Учитель, Ринна права? – очень тихо спросила Ларна.

– Я не говорю вам ни «да», ни «нет»… – с ехидцей ответил маг. – Думайте. Я ничего не отвечаю вам. Придет время, и вы сами все узнаете. Не спешите. Лучше продолжим.

И он посмотрел на брата и сестру из Фофара.

– Нас зовут, если кто еще не слышал, – встала с места девушка, – Сана и Афран Ап-Инар. Мы жили в Десмосе, маленьком городке около старой столицы империи. Наш отец был старшим библиотекарем одной из императорских библиотек, известным в академических кругах ученым-лингвистом и переводчиком с древних языков. Отец старался уберечь нас от ужасов окружающего мира, и мы почти не выходили на улицу, выросши среди книг и рукописей. Но куда деваться, мир все равно достал нас. Однажды я вышла купить масла для ламп, не зная, что городок навестила одна из банд урезателей… Они накинулись, когда я уже возвращалась домой, но мне повезло, я вырвалась и бросилась бежать. Домой, конечно… Вот только двери за собой я запереть не успела, и они ворвались внутрь. Отца убили, библиотеку сожгли…

Сана разрыдалась, вспомнив все это. Ее успокоили, и рассказ продолжился. Девушке тогда повезло, и она сумела спрятаться в закоулках библиотечного подвала. А когда она выбралась, то вместо родного дома обнаружила выгоревшие руины и труп отца. Брат куда-то исчез, и она долго искала его, но так и не нашла. У девушки не было ни родственников, ни знакомых, ни денег… Об окружающем мире она, выросшая среди книг и архивов, не знала почти ничего. Пару дней повозившись на пепелище, она пошла, куда глаза глядят. Стража не пожелала искать банду, помочь ей тоже никто не захотел. О бродяжничестве Саны можно было бы написать отдельную книгу, но кому бы это было интересно? Насиловали бедняжку бесчисленное количество раз, но ей все же повезло – ни одна сволочь не натыкала ей в рот и не урезала. Несколько раз Сана заболевала и отлеживалась в заброшенных домах, боясь попадаться кому-нибудь на глаза – больных чем-либо стража жгла живьем. Она быстро научилась бояться всего и всех, узнав свой мир с самой неприглядной стороны. Каждое новое знание, каждый новый опыт давался ей болью и кровью. Она шла от городка к городку, от деревни к деревне. Кормилась когда подаянием, когда мелким воровством, когда проституцией. Но чаще всего просто голодала и холодала. Глаза девушки стали похожи на глаза затравленного зверька, и мечта наесться досыта стала единственной ее мечтой. Так за два года бродяжничества Сана постепенно добралась до окраин новой столицы Фофара. Прямо за первыми лачугами она увидела на удивление уютный кабачок и решилась все-таки зайти, попросить каких-нибудь объедков. В подобных заведениях почти не подавали, но голод был нестерпим – девушка не ела ничего уже дней пять. Да и замерзла до посинения, хоть погреться чуть-чуть, и то… Войдя, Сана без всякой надежды окинула взглядом маленький, отделанный черным деревом зал. Он был почти пуст, только у стойки что-то пили несколько извозчиков, да у стены сидел за обильным ужином совершенно лысый субъект в темно-красном теплом плаще с капюшоном. У него было жесткое, безжалостное лицо и равнодушный взгляд мутно-зеленых глаз. Тут оборванку заметил кто-то из официантов и замахал на нее руками, выгоняя ее на улицу. Сана, понимая, конечно, что это бесполезно, с отчаянной мольбой посмотрела на лысого, жующего кусок сочного окорока. Он поймал ее взгляд, презрительно скривился и бросил ей:

– Пошла отсюда! Не подаю, – и продекламировал:

В этом мире каждый сам за себя,

И никто не укажет дорогу…

Знакомые с детства строки что-то всколыхнули в застывшей душе девушки, и она дрожащим, срывающимся, тонким голоском завершила четверостишие:

Только стопчут, унизят тебя

И никто не подпустит к порогу…

Затем сгорбилась и, пошатываясь, побрела к выходу, в холод, ничего не видя вокруг от слез. Но у самой двери она почувствовала, что чья-то рука ухватила ее за плечо. Подняв голову, девушка увидела очень удивленное лицо лысого.