Серые пустоши жизни. Оригинальная БДСМ-версия.

Сурретьлэ Раи

– Ах ты, сука! – снова замахнулась на белокурую Нарин.

– Стой, я сказала! – прошипела ей Ларна. – Не видишь, что ли, бедняжка просто голодная!

Она, внимательно смотря на плачущую воришку, уже начала подозревать, что та в бегах. Что она – беглая рабыня. И своей не так давно приобретенной обостренной чувствительностью поняла, от чего же та сбежала… И это понимание ножом резануло по ее душе – ведь она сама бежала от того же! Рыжей этого не понять! Достав из-за пояса монету, она бросила ее Нарин и приказала:

– Пойди купи чего-нибудь поесть.

– Еще чего! – возмутилась та, но монету все же поймала. – Она у нас воровать будет, а мы ее еще и кормить должны?!

– Нарин, – с болью, на надрыве, сказала ей Ларна, – ты никогда не была в беде, в настоящей беде, когда у тебя уже нет никакой надежды! Имей же ты хоть немножко доброты и сочувствия…

Рыжая пристыжено умолкла и тихо вышла за дверь. Ларна присела возле скрутившейся на полу воришки и тихонько погладила ее по голове.

– Не бойся меня, маленькая, – как можно ласковее сказала она, – мы тебе ничего плохого не сделаем, кроме хорошего…

Белокурая затравленно посмотрела на нее и отодвинулась, в этом взгляде, полном отчаяния, Ларна увидела себя год назад, и ее передернуло. Она вздохнула – несчастное существо ей, конечно же, не поверило… Девушка, ничуть не обидевшись и прекрасно понимая ее, пододвинулась поближе, взяла ее руку в свою, затем тихонько спросила:

– Ты в бегах?

Воришка вырвала у нее руку и снова скрутилась в клубочек, посверкивая наполненными смертельным ужасом глазами. От слов Ларны ее всю затрясло, и девушка грустно кивнула самой себе – она оказалась права. Опять пододвинувшись ближе, она прошептала:

– Не бойся меня… Я сама в бегах была… Знаю, каково это и тебя не выдам.

Воришка недоверчиво посмотрела на нее.

– Мне также помогли добрые люди, а одна женщина вообще удочерила… – улыбнулась ей Ларна, снова взяв ее руку.

– П-п-р-ра-вд-да-а н-не в-в-ыд-д-а-д-д-ит-т-е-е? – прошелестело несчастное существо и залилось слезами.

Ларна обняла бедняжку и начала ласково гладить ее по голове, шепча успокаивающие слова. Она и не помнила, что тогда шептала. В этот момент дверь скрипнула и в комнату вернулась Нарин с тарелкой в руках. Там было мясо, хлеб и какие-то овощи. Увидев трогательную картину, рыжая фыркнула и сказала:

– Вижу, я тут лишняя… Я лучше в зале посижу.

Ларна замахала на нее руками, Нарин снова фыркнула и скрылась за дверью. Она же, не обратив на это внимания, снова склонилась над рыдающей взахлеб белокурой и тихонько спросила:

– Ты ведь от урезания сбежала, правда?

Та задрожала еще сильнее, но все же кивнула в ответ. Ларна тяжело вздохнула, понимая, что иначе не добьется доверия этого несчастного существа, придвинулась к ней поближе и тихо прошептала:

– Я тоже…

– Вы-ы-ы-ы?.. – недоверчиво распахнулись глаза воришки.

– Я…

Белокурая затрясла головой, недоверчиво смотря на высокую, прекрасно одетую девушку и снова отодвинулась в сторону, не поверив ей. Ларна снова вздохнула, вспомнив, как именно Дарин заставила ее поверить себе и поняла, что здесь другого выхода просто не оставалось.

– Ну что же мне сделать, маленькая, чтобы ты мне поверила? – спросила она у продолжающей дрожать девушки. – Ну, давай, если хочешь, полижем друг у друга…

Синие глаза потрясенно уставились на нее, и белокурая головка нерешительно кивнула – видимо, несчастной очень хотелось поверить, но она боялась. А способ, подсказанный Ларной, давал воришке эту возможность. Она недоверчиво смотрела, как это высокая, уверенная в себе девушка сбросила свое платье и легла у ее ног. Как раздвинула ей ноги и вдруг решительно поцеловала ее в самое интимное место… Ощущение, еще никогда не испытываемое девушкой, потрясло ее и она поняла, что нашла кого-то, кто будет близок ей так, как не был близок еще никто. Она заплакала, но это были уже слезы счастья, и Ларна поняла это, оторвавшись от нее и улыбнувшись. А еще через несколько минут она и сама ощутила нерешительное прикосновение чужого языка между своих ног… Он лизнул ее между половых губ и Ларна засмеялась, счастливо засмеялась. Девушки не стали ласкать друг друга – для этого еще будет время – они лишь обозначили свои намерения, доказав, что не станут предавать одна другую.

А затем Ларна подвела бедняжку к столу, усадила и принялась кормить, чуть ли не силой заставив съесть все, что было в принесенной Нарин тарелке. Та поела и снова попыталась стать перед девушкой на колени, униженно благодаря ее.

– Не надо! – прошептала она, подымая воришку и снова обнимая ее. – Ни перед кем не становись на колени! И уж, тем более, передо мной! Мы с тобой – сестры. Да, кстати, как тебя хоть зовут, сестренка?

– Орихат…

– А меня – Ларна.

Она снова обняла доверчиво прильнувшую к ней девушку и поцеловала по очереди в каждый из заплаканных глаз – после сделанного ими та перестала бояться и только всхлипывала на плече новоявленной сестры по несчастью.

– Так что же с тобой все-таки случилось?

– Я – беглая рабыня, госпожа Ларна…

– Не госпожа, а просто Ларна, – поцеловала ее в нос девушка. – Мы же с тобой сестренки…

Орихат благодарно уткнулась ей в подмышку и снова начала всхлипывать. Дав ей выплакаться, девушка понемногу разговорила ее, хотя ей пришлось вытаскивать историю жизни той чуть ли не клещами. Все было просто и старо, как мир… Она была рабыней в Воспитательном доме работорговца Фатунга. Как и каждая из знакомых ей с детства девчонок, Орихат с детства не знала и не помнила другой жизни, мечтала о том, что ее купит чужеземный вельможа, и она будет жить в роскоши, ни в чем себе не отказывая. Именно так и было со многими из их Воспитательного дома. Но не со всеми, конечно, и девушка старалась изо всех сил быть среди лучших, училась танцевать и доставлять наслаждение в постели, старалась изучить все виды массажей и тайные способы убийства, затягивала ноги и талию до боли. Но она не была очень красива, и в этом была ее беда… Так незаметно приблизилось ее семнадцатилетие, и Орихат, среди прочих, должна была выставляться на продажу. Отбирать рабынь для торгов прибыл сам господин Фатунг. Почему-то в этот раз он отобрал в рабыни любви лишь самых красивых, в число которых Орихат, конечно же, не входила. А остальных… Остальных работорговец приказал завтра же урезать и отдать после выздоровления обучаться искусству доставлять удовольствие языком. Несчастные девушки валялись в ногах у хозяина, умоляя не делать с ними этого, но он был непреклонен. В тот же вечер державшиеся до того корректно охранники жестоко изнасиловали обреченных на пытку рабынь – теперь ведь тем не требовалась девственность, и с ними можно было не церемониться. Изнасиловали по разному, в том числе и в рот… Но насильники перепились и заснули, потому-то Орихат, твердо решившая избежать судьбы рабыни для запретных удовольствий, и смогла сбежать. Девушка была в отчаянии, все, чем она жила, рухнуло в одночасье, все ее надежды и мечты. Она перед побегом попыталась уговорить кого-нибудь из подруг бежать вместе, но они не слушали уговоров, а лишь скулили, покорно ожидая своей судьбы. А Орихат не хотела быть урезанной, не хотела терпеть эту невыносимую боль – ведь она так старалась, была лучшей и в танце, и в массаже, и в знании стихов, песен и приятных историй. А ее на урезание?! Нет!!! И девушка прокралась в порт, надеясь попасть на какой-нибудь корабль. Но у нее не было ни документов, ни удостоверяющего личность медальона, и никто с ней даже разговаривать не стал, хорошо хоть, что сразу же не выдали страже. И вот уже больше недели беглая рабыня пряталась на крышах припортовых зданий, выходя только по вечерам на поиски съестного. Несколько раз девушка отдавалась пьяным матросам за ужин и кружку вина, но понимала, что так долго продолжаться не может, и ее вскорости поймают. А уж что сотворит с ней за бегство господин Фатунг, Орихат даже представить боялась. Ибо ей доводилось видеть казнь беглых рабынь, и она понимала, что ее ждет нечто страшное. В конце концов, девушка от страха перестала выходить на улицу, прячась на маленьком чердачке невдалеке от гостиницы. Она бы и еще сидела, но сегодня, чуть не сойдя с ума от голода, увидела открытое окно в верхнем этаже гостиницы. Орихат забралась в него и нашла галеты в мешках. Здесь ее и поймали Нарин с Ларной…

Выслушав эту исповедь, Ларна обняла сестру по несчастью и прижала к себе. Девочка, похоже, действительно чего-то стоила, раз у нее хватило смелости и решимости бежать, а не ждать урезания, как остальные. Юной ведьме же необходимы были соратницы и единомышленницы в будущей борьбе, и она негромко рассказала Орихат о своей судьбе, о том, что сделали с ней и с Дарой, о том, что с ней было на корабле и о том, как она попала в Харнгират. Девушка сделала это по какому-то наитию, почувствовав в этой запуганной рабыне родственную душу. Ведь Нарин была ей просто подругой, рыжей не довелось испытать в жизни горя, боли и отчаяния, не довелось пройти через настоящую, большую беду и Ларна не могла доверять ей полностью, не могла посвятить в свою миссию. С ней хорошо было проводить время, веселиться, но девушке была нужна сестра–единомышленница. И она тихонько сказала Орихат:

– Я ведь еду учиться на ведьму в Серую Башню. Маги говорят, что у меня будет такая сила, какой ни у кого не было уже с тысячу лет. Но они не знают того, что я ненавижу их, что я буду подрывать их систему изнутри, бороться за уничтожение этих скотских законов об урезании, за право человека любить другого так, как ему или ей хочется! Вероятнее всего, меня когда-нибудь казнят… Ты спросишь меня – зачем я тебе это рассказала? Отвечаю: мне нужны соратницы, а у тебя хватило смелости бежать. Спрашиваю тебя – ты со мной?