Серые Рыцари
Шрифт:
Человечество оказалось слишком слабым. Оно было не способно одержать настоящие победы: оно всегда проигрывало. Всегда. А в варпе были боги — существа, накопившие столько могущества, что они навеки оставались богами. Люди были не в состоянии с ними соперничать. Когда Гаргатулот осознал эту истину, он стал презирать народы, так долго его забавлявшие.
Ему стало скучно. Время от времени он совершал набеги на реальные миры, чтобы повергнуть их в хаос ужаса, но это занятие казалось пустым и бессмысленным. Не осталось нераскрытых тайн. Человечество представлялось ему
До тех пор, пока не был начат Великий Крестовый Поход.
Человек, называющий себя Императором, завоевал свой родной мир — колыбель всего человечества, священную Терру. Он возглавил Крестовый Поход от одной звезды к другой, завоевывая пространство и объединяя все человеческие нации в Империум. Каждый человек, обитавший в Галактике, был автоматически объявлен подданным Империума, даже если он никогда о нем не слышал. Великий Крестовый Поход так и не был закончен, но на протяжении всей своей жизни Империум пытался вовлечь в деспотические объятия каждый человеческий мир.
Галактика неожиданно вновь стала интересной. Впервые за свою историю человечество смогло собрать устойчивую и внушительную силу и установить господство над разведанной частью Галактики. Оно продолжалось более десяти тысяч лет. Это начинание пережило смерть самого Императора от рук благословленного Хаосом Воителя Хоруса; пережило гражданские войны и вторжения — все, что могла противопоставить людям Вселенная. Империум выдержал испытания, несмотря на ограниченность человеческой фантазии и скудость мыслей.
Но, как не раз убеждался Гаргатулот, каждая победа неизбежно превращается в поражение. Каждая построенная империя должна рухнуть.
Существование Гаргатулота вновь обрело смысл. Настанет день, когда Империум падет. И Тысячеликий Принц демонов будет присутствовать при этом.
Лигейя тяжело прислонилась к стене своей спальни; ее одежда пропиталась потом, во рту пересохло, дыхание вырывалось горячими болезненными толчками. Инквизитор дрожала всем телом. На столике у противоположной стены лежала книга; от ее зловещего содержания жалобно потрескивала древняя патина на обложке. Книга была маленькой и тонкой: томик свободно умещался на ладони одной руки, — но ее страницы содержали ничем не прикрашенные откровения Гаргатулота. Тирады, полные безумия.
В комнатах Лигейи царил ужасный беспорядок. Повсюду была разбросана одежда, недоеденная пища засыхала на серебряных тарелках, стоявших на каждой свободной поверхности. Мысли Лигейи были слишком заняты, чтобы поддерживать образ знатной дамы: теперь, когда она увидела ужасные силы, разрывающие ткань реальности, это больше не имело значения.
Гаргатулот говорил с ней. Гаргатулот был не просто демоническим существом — он был знанием. Он воплотил в себе все знания, которые собрал за неимоверно долгую жизнь, и потому его можно только изгнать, но не убить. Тысячеликий Принц оставлял знания в сердцах и мыслях своих культистов, и даже в случае изгнания из реального мира слишком большая его часть оставалась в головах безумцев. Этим же обеспечивалось его возвращение.
Лигейя не могла его победить. Она не в силах противостоять ничему подобному. Самое основное понятие сущности Гаргатулота оказалось настолько сложным и обширным, что ее разум отказывался его воспринимать.
Инквизитор пожалела, что рядом нет культистов смерти, которым можно было объяснить свои чувства. Конечно, они никогда не разговаривали, но возможность высказаться облегчила бы ее состояние. Ни о чем подобном нельзя было поговорить с Серыми Рыцарями, даже с Алариком. И экипаж Маллеус, таящийся в недрах «Рубикона», был не лучше — как и инквизитор Клаэс и остальные Ордо Маллеус. Лигейя осталась в одиночестве, если не считать образа Гаргатулота в ее мыслях.
А культисты смерти ушли. И они никогда не вернутся.
Где-то недалеко, в ее комнатах, прогремел взрыв — это болтерный снаряд сорвал с петель дверь ее покоев. Лигейя услышала громкий приказ, и в соседней комнате среди антикварной мебели раздались шаги.
Лигейя выпрямилась. На ее руке все еще оставалось оружие в виде большого красивого перстня, где-то в вещах лежал игольчатый пистолет, которым она владела в совершенстве. Но она понимала, что все это бесполезно. Тзинч готовится поглотить Галактику. Что толку в каком-то оружии?
Дверь в спальню распахнулась от удара ногой. Лигейя, дрожа, отступила к дальней стене, представляя себе, какой жалкой она покажется незваным гостям. Растрепанная, измученная и больная, инквизитор выглядела старше своего возраста.
Она узнала вошедшего в комнату правосудора Санторо, самого прямолинейного Серого Рыцаря. Он был как раз тем, кто мог прилететь с «Рубикона», чтобы встретиться с ней лицом к лицу. Никакого воображения. Никакого шанса, что он прислушается к ее мольбам.
Санторо приставил дуло штурмболтера к ее голове. Если Лигейя вздумает шевельнуться или заговорить, он убьет ее.
Она почему-то всегда знала, что так все и закончится. Еще до того, как она впервые услышала о Гаргатулоте, еще будучи молодым дознавателем Ордо Еретикус, не знавшим Ордо Маллеус, она была уверена, что закончит свои дни под дулом болтера в руках тех, кто должен был быть ее союзниками. Так поступала Инквизиция, так существовал весь Империум: в критические моменты человечество истребляло самих себя.
Еще трое воинов в громоздких доспехах заполнили своими телами всю комнату, наставили болтеры на Лигейю. Лигейя вздрогнула от неожиданного холода.
— Все чисто, — бросил Санторо.
Вслед за Серыми Рыцарями в спальню вошел инквизитор Клаэс. В одной руке он держал электронный планшет, другая покоилась на рукояти энергетического меча.
— Инквизитор Бризейс Лигейя, — настороженно произнес он. — Мы получили послание от Конклава Ордо Маллеус, состоявшегося на Энцеладе, в котором содержится требование твоего незамедлительного ареста. Являясь высшим представителем власти Инквизиции в этой местности, я обязан выполнить этот приказ. Теперь у тебя нет выбора, Лигейя. Сдайся, или правосудор Санторо тебя убьет.