Серый Человек
Шрифт:
Жюстин велела Корту лежать и расслабиться, а сама вышла из автомобиля. Она исчезла из его поля зрения, пока он думал о предстоящей задаче. Он понимал, что из-за этих задержек он может не добраться до замка раньше шести утра. У него практически не оставалось времени на разведку территории и получения тактической информации. Судя по тому, как обстояли дела, времени хватало лишь на то, чтобы подъехать к парадной двери и атаковать… если он хотел это сделать под прикрытием темноты. Проклятье. Корт сознавал, что его шансы на успех никогда не были особенно велики, но
Тут вернулась Жюстин со свежей выпечкой и двумя большими порциями кофе. Корт выхватил из ее рук одну пенистую чашку и глотал, пока не обжег рот.
— Arret! Стоп! — скомандовала она. — Пейте медленно.
Корт схватил круассан и жадно вгрызся в него. Жюстин попыталась намазать круассан маслом, пока он ел, но он просто взял ломтик масла у нее из рук и проглотил.
— Ваша мать не гордилась бы вами, — строго сказала Жюстин. — Успокойтесь. Вы получаете необходимые жидкости и питание через капельницу. Слишком много еды в сочетании с морфином, и вас вывернет наизнанку. Пейте кофе медленно. Вы сможете вести автомобиль?
— Скоро выясним, — с мрачной решимостью сказал Корт. Покончив с едой, он медленно выехал из подземного гаража и покатился в ночь.
Он поехали по шоссе A15, уходившему на север от города; как и обещала Жюстин, в четыре часа воскресного утра движения практически не было. Она громко выругалась, когда заметила, что мешок с кровью опустел через несколько минут после выезда из города, поменяла его на второй литровый мешок и заменила декстрозу, чтобы жидкость поступала в капельницу с максимальной скоростью.
Шоссе A13 было самым прямым маршрутом в Байё, но Корт избегал его. Он знал, что за главным маршрутом к замку легко было установить наблюдение. Вместо этого Корт выбрал несколько окольных дорог, что прибавляло еще полчаса к его поездке.
В течение часа они откладывали неизбежное. Жюстин рассказывала о своей семье, друзьях и шести кошках. Судя по сбивчивой речи, Корт заметил, как она нервничает. Когда осталось меньше часа езды до замка, Жюстин притихла и аккуратно ввела крошечную дозу морфина в капельницу Джентри. Если бы его кровяное давление оказалось слишком низким, как это было в ветеринарной клинике, то морфин мог бы остановить его сердце. Но после двух с половиной пакетов крови она решила, что маленькая порция сильного обезболивающего стоит риска, — особенно с учетом того, что ему предстояло.
Пока они ехали в темноте, Корт почувствовал себя лучше: свежая кровь, обезболивающее и декстроза подкрепили его силы и дух. Они обсудили дальнейшие процедуры, и Жюстин потратила несколько минут на подготовку шовного материала и повязок, разложив их на приборной доске перед собой. Она съежилась, когда продела шовную нить в ушко бритвенно-острой изогнутой иглы, окунула ее в бутылочку антисептика и положила на стерильную марлю. Потом она раскрыла его рубашку, сняла повязки, вылила полбутылочки ему на живот, и он вздрогнул от жгучей боли.
Оба отстегнули ремни безопасности, и она встала на колени на пассажирском
— Раньше я никогда не делала этого на людях, даже в нормальных условиях, но мне приходилось зашивать кошек.
— Вы отлично справитесь, — заверил Корт. Он понимал, что они просто стараются успокоить друг друга. Но решимость Жюстин пошатнулась первой.
— Вы уверены? — спросила она и тревожно посмотрела на американца. — Мне придется глубоко проколоть мышцу, чтобы закрыть рану. Если я ограничусь подкожным слоем, то швы разойдутся даже от легкого движения.
Корт кивнул, мысленно сосредоточившись на предчувствии боли.
— Жюстин, — тихо сказал он. — Что бы я ни сказал или ни сделал… не останавливайтесь.
Она кивнула, набираясь решимости.
— Вы готовы?
Он коротко кивнул в ответ, снял с груди ремень безопасности, положил в рот и закусил зубами.
Дорога впереди была прямой, как стрела, и фары освещали путь.
Жюстин пронзила кожу пациента в сантиметре от кровавой ножевой раны. Изогнутая игла глубоко вошла в брюшную мышцу. Она прошла через разрез, и новая кровь запузырилась в свете фонарика. Кривизна медицинской иглы вывела ее из-под кожи в полудюйме от другой стороны раны.
Корт захлебывался тихим криком в ремень, зажатый между зубами.
Жюстин взяла нить рукой в перчатке, нацелила инструмент в обратную сторону и снова заправила ушко иглы. Она чувствовала, как слезы ее пациента падают ей на руку, несмотря на морфин в его крови. Она наложила второй шов, рядом с первым.
Пока продолжалась операция, автомобиль проехал еще десять километров. Жюстин не отрывалась от работы, но все время утешительно обращалась к пациенту на воркующем французском языке, как будто говорила с раненой собакой. Ей казалось чудом, что он продолжал вести машину и при необходимости совершал плавные повороты, а один раз даже притормозил. Жюстин пришла к выводу, что дорога впереди и необходимость сосредоточиться на езде были единственными стимулами, удерживающими его в сознании.
Она убирала кровь кусочками марли, пока работала, и подливала антисептик из бутылочки, которую поставила ему между ногами, чтобы не упускать из виду пульсирующую рану.
— Почти готово, — наконец сказала она. — Мне нужно лишь затянуть покрепче, и обрезать нитку. Осталось несколько секунд.
Она слышала над собой его тяжелое дыхание и беззвучные рыдания. Ритм этих звуков настораживал ее; теперь травматический шок мог наступить в любой момент.
— Вот так… я буду очень осторожной, — она потянула нить, и рана полностью закрылась. Кровотечение мгновенно прекратилось. — Да, превосходно. Теперь я только завяжу, и…