Серый туман
Шрифт:
– Я не сильно разбираюсь в новейших технологиях, - медленно проговорил он.
– В популярных журналах пишут не слишком-то много, да и те в последнее время я нечасто читаю. Но я твердо уверен - люди до таких технологий еще не дошли. Хранители же… Кто вы?
– Много будете знать, Олег Захарович, быстро состаритесь, - улыбнулся Хранитель.
– Потерпите, недолго осталось.
С самого утра Народный Председатель был не в духе. Впрочем, в последнее время это состояние вошло у него в привычку. Он беспричинно шпынял секретаршу, старающуюся не попадаться ему на глаза без веских на то оснований, последними словами обругал ни в чем не повинную официантку, принесшую кофе с бутербродами, по телефону разговаривал не иначе, чем междометиями. Шварцман, в приемной нервно меряющий шагами дорогой шемаханский ковер,
На столе секретарши требовательно звякнул переговорник.
– Пришел?
– хрипло осведомился голос Треморова.
– Да, Александр Владиславович, - мгновенно откликнулась секретарша.
– Пригласить?
– Давай, - пробурчал динамик и с громким шипом отключился. Менять систему-то пора, подумал Шварцман, и тут же подавил нервный смешок, вспомнив о судьбе несчастного водопроводчика. Он взялся за ручку двери хозяйского кабинета и, глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, потянул ее на себя.
– Ну?
– Председатель даже не дал ему переступить порог.
– Что выяснил?
Шварцман осторожно прикрыл за собой дверь. Такое начало разговора не предвещало ни хорошего, ни плохого. Обычно оно предвещало бурю. Шторм. Тропический ураган из тех, что ломали пополам даже могучие сахарские авианосцы. И если уж попадаешь в такой шторм, то вопрос исключительно в том, как выйти из него живым - пусть без руля, машин, со снесенными палубными надстройкам, но - живым. Ладно, подумалось про себя Шварцман с какой-то даже меланхолией, что будет, то будет. Была не была, тут же услужливо подсказала память продолжение песенки. Что будет, то будет, такие дела. И покруче случалось шторма переносить.
– Плохи наши дела, шеф, - он аккуратно опустился на вертящийся на одной ноге стул-полукресло.
– Как будто с привидениями боремся.
– А конкретнее?
– Председатель в упор уставился на него.
– И оставь свои теологические изыски в стороне, я тебе уже это говорил. Что раскопал? Только поживее, и без своих театральных приемчиков. Для секретарш их прибереги, эти приемчики. Ну?
Шварцман вздохнул, и на его лице появилось страдальческое выражение.
– Это не изыски, шеф. Это буквально. Понимаете, все Хранители, с которыми нам пришлось иметь дело…
– Со сколькими?
– перебил его Председатель.
– Со сколькими мы имели дело? Я уже запутался в рожах ихних, будто с манекенов содранных.
– Всего по стране отслежено восемнадцать персон, - откликнулся Шварцман.
– Один - постоянный контакт. Ну, тот, что первым к нам пришел, с дурным имечком Скайтер - раз. Та девка, которая с ним по набережной шлялась, имя - Стелла, однократный контакт, это два. Остальные работают с чистильщиками… ну, с теми, кого они отобрали. Так вот, все Хранители имеют документы - настоящие паспорта, я имею в виду, настоящее место жительства, которое в этих паспортах прописано, работу, реальную прошлую жизнь - только все это как бы и невсамделишное. Там, где они прописаны, они одновременно живут и не живут. Я имею в виду, они, бывает, и туда вечером возвращаются, и оттуда утром выходят, и дверью хлопают, и замком лязгают - а на самом деле их там нет. Квартиры у них все однокомнатные, так пробрались мои ребята в одну из них, а там… - Шварцман сделал паузу.
– А там - светлячки ведьмины хороводы водят!
– оскалился Треморов.
– Я же тебе сказал - забудь про свои театральные штучки, рассказывай в темпе. Ну?
– А там - пусто. Ни мебели, ни даже лампочек в патроны не вкручено. И на полу слой пыли, какой и за год не скопится. Кумушек у подъезда повыспрашивали, которые все видят и знают. Так бабки рассказывают, что обитают в тех квартирах приличные люди, студенты или кто еще, бездетные, но вежливые, и пятерку до пензии ссудить не отказывають, и музыку, бывает, вечерами громко играють, - начальник канцелярии передразнил простонародную речь, - а парни девушек водють, ну да дело молодое, и здороваются кажный раз, когда мимо проходють… А что, их спрашивают, сейчас-то не поздоровался, когда мимо проходил? Кто, круглыми глазами смотрят, проходил? Вот вы сейчас взад-вперед шастали, вас мы видели, но никому не скажем, знамо, дело государственное, а больше никого не проходило. В наружке у меня ребята опытные, проверенные, галлюцинациями не страдающие, да и не по одному ходили, но своими глазами видели, как Хранители в подъезд мимо этих божьих одуванчиков топали, и даже как замок на двери лязгал, снизу слышали, - Шварцман перевел дух.
Председатель смотрел на него немигающим взглядом.
– То же и с работой, - заторопился Шварцман.
– Все где-то числятся, зарплату аккуратно получают, на зарплатных ведомостях росписи стоят, а как спросишь у сослуживца, где же коллега его липовый, так тот и отвечает, что вышел, мол, только что, посидите, через пять минут вернется. Посидят мои ребята пять минут, посидят десять, а потом и полчаса, а тот же хмырь удивляется - как это не приходил, вот только что я его видел, но он опять куда-то выскочил, так что подождите еще минут пять. Являются на следующий день, а тот же придурок удивляется: как так - вчера приходили? Не помню я вас совершенно, а этот, что вам нужен, пять минут назад вышел, посидите немного, подождите…
Начальник канцелярии искоса взглянул на Председателя. Тот уже не смотрел на него, а задумчиво уставился куда-то в потолок. Шварцман слегка вздохнул про себя и продолжил:
– И насчет биографии… Все чисто - по документам. Тут родился, там учился, здесь в Строители Пути вступал, рекомендаций две, как и положено, с подписями, а как начнешь копать поглубже - рекомендатели его в упор не помнят, подпись, говорят, моя, а самого не помню, ну так давно это было, всех в памяти не удержишь… В общем, я и говорю - как с привидениями…
Шварцман умолк. Председатель поднялся из-за стола и мягкими кошачьими шагами ходил у него за спиной. Пауза все затягивалась и затягивалась, и Шварцман почувствовал, что у него по спине поползла струйка противного холодного пота.
– Значит, привидения… - внезапно нарушил тишину Председатель, так что Шварцман почти подпрыгнул на стуле.
– Привидения, говоришь… Ну-ну. А может, - он внезапно оказался перед Шварцманом и почти вытащил его из кресла, вцепившись в лацканы пиджака, - а может, это ты мне голову морочишь? А?
– гаркнул он в лицо опешившему начальнику канцелярии.
– Может, ты мне просто мозги компостируешь? В очередной раз?
– Он тяжело задышал Шварцману в лицо.
– Ты что, думаешь, я не знаю про твои игры в народовольцев? Не знаю, как ты не в свои игры путаешься, хотя я лично тебе заказывал в них нос совать? Думаешь, когда развалится все нахрен, сможешь свою марионетку на трон посадить, за ниточки ее дергать?
Треморов отшвырнул Шварцмана от себя, так что тот не удержался на ногах и, зацепив по дороге кресло, с грохотом рухнул на пол. Треморов навис над ним, как скала. Распахнулась дверь, и в комнату проскользнули привлеченные шумом охранники с разрядниками наизготовку. Какое-то время Треморов смотрел на них бессмысленными глазами.
– Вон!
– наконец гаркнул Народный Председатель, яростно махнув в их сторону рукой.
Шварцман шевелился на полу, тихонько поскуливая. Падая, он чувствительно зацепился локтем за стол, так что слезы на глазах выдавились почти сами собой. Что за бред несет шеф про чужие игры? Треморов какое-то время смотрел на него, потом рухнул в свое кресло и брезгливо вытер руки об одежду.