Серый волк, белый конь
Шрифт:
— Да ты что! — удивилась Лада. — А до этого, значит, все шоколадно было? Неприятности начались тогда, когда ты сунул свой мокрый нос в мою жизнь!
— А до этого, значит, все шоколадно было? — повторил Волк ее фразу, и Лада умолкла.
А что скажешь, если Волк прав? Ее жизнь была настоящим болотом: работа — дом, дом — работа. Причем утром ей не хотелось на работу, а вечером дома ее ждали только компьютер и новая серия сериала. А сейчас ей было очень хорошо. Она уже и забыла, когда выбиралась на природу. Такой роскошный летний вечер посреди промозглого октября сам по себе был подарком. Тихо стрекотали
— Теперь точно хватит, — сказал Проша. Он вытер ладони о штаны, окинул взглядом поленницу, ростом с него.
— Ладно, — кивнула Лада.
Или вот богатырь — пиршество для ее глаз: высокий, сильный, плечи бугрятся мускулами, кубики пресса так и хочется пересчитать, на подбородке ямочка, брови золотые, прямые, раскинулись словно колоски над васильковыми глазами. Такого красавца даже в стриптиз клубе не увидишь.
— Слюни подбери, — снова шикнул на нее Волк.
— Не хами! Проша, расскажи о себе, — обратилась Лада к богатырю. — Откуда ты родом? Сколько лет? Женат? Дети есть?
Проша поворошил палкой костер, отчего он разгорелся еще ярче, осветив обнаженный торс мужчины, сияющий золотом в свете огня.
— Родился я под Крысоградом, в селе Сосняки, — начал Проша серьезным голосом, словно на собеседовании. — Лет мне двадцать и один. Жены нет. Детей нет.
— А как вышло, что ты в богатыри подался?
— Было мне видение, — Проша присел рядом с Ладой на бревно, глаза его смотрели вдаль и будто видели там что-то доступное только ему. — Я тогда на пашне работал, солнце в зените стояло, колосья гнулись, шумели на ветру. На пруду, что под холмом, гуси галдели. И тут, вдруг, — он вытянул вперед руку, — все словно потемнело. Будто ночь настала средь бела дня.
— И?
— И все, — Проша повернулся к девушке, посмотрел на нее голубыми глазами, чистыми, как родниковая вода. — Понял я, что ждет меня судьба ратная, а ежели не поверну я на тропу богатырскую, то настанет ночь по всей земле, и солнце ясное погаснет.
— Слушай, сосняк, — встрял Волк, — а может тебе просто голову напекло?
— Я сердце слушаю, — сурово поджал губы богатырь. — Сказало оно мне — иди, Проша, в град Крысоград. Там твоя помощь нужна. Я и пошел. И еще у ворот узнал, что появилась в сказочном мире царевна, которая Змея Горыныча одолела, не убоялась супостата огнедышащего. А теперь отправилась в дальние края по своей неведомой надобности.
— Вообще-то Змей жив-здоров, — сказала Лада.
— Как?! — Прохор вскочил с бревна, уставился на девушку.
— А что, я должна была его убить? Придушить все три головы голыми руками?
Богатырь в волнении ходил возле костра.
— Рубашку надень, — сказал Волк. — Замерзнешь.
— Надо вернуться, — Проша остановился и посмотрел на Ладу. Та замотала головой, как лошадь.
— Возвращайся, — дал добро Серый. — Я тебе подробно дорогу расскажу. Карту нарисую. А нам с царевной задерживаться никак нельзя. Да и не горим мы желанием возвращаться, правда?
Лада энергично
— Вот и ладушки, Ладушка, — Волк обрадовался, вытянул ноги. — Завтра поутру и разойдемся.
— Нет, так тоже не годится, — расстроился Прохор. — Сначала царевну доставлю, куда она там идет. А потом займусь Змеем.
Богатырь принялся расшнуровывать штаны, и Лада подобралась, выпрямилась.
— Пойду, освежусь, — сказал Проша, поворачиваясь к реке, журчащей неподалеку. — Охолоню головушку.
Лада вытянула шею вслед богатырю, но его широкоплечая фигура исчезла в потемках.
— Принесла же его нелегкая, сидел бы в своих Сосняках, — выругался Волк, и Лада улыбнулась.
— Брось, Серый, не ревнуй. Да, мне нравится на него смотреть, но он вроде коня — совершенное творение, сильное животное, мощное, энергичное, безудержное…
— Это моя фишка! — возмутился Волк. — Это я безудержное животное!
Лада потянулась — нет, у нее определенно давно не было такого хорошего вечера. Костер вспыхнул снопом искр чуть ли не до верхушек деревьев.
— Еще пожар нам тут устроит, — буркнул Волк. Он поднялся, оттащил из костра пару бревен, потом вынул из мешка краюху хлеба, поделился с Ладой.
И о диете можно забыть. За один полет на Змее Горыныче она столько калорий сожгла — никакой шейпинг не сравниться. Лада взяла из рук Волка горбушку, откусила — хлеб был мягкий, с хрустящей корочкой, запрокинула голову к ночному небу и вздрогнула. На ветке прямо над ней горели два желтых фонаря. Огромная черная сова ухнула, сорвалась с места и улетела, обсыпав Ладу на прощание сухими иголками. Девушка отряхнулась, оттолкнула Волка, пытавшегося ей помочь. Настроение упало напрочь. У Лады было странное ощущение, что сова за ней шпионила, а теперь поспешила куда-то с докладом.
Ярмарка раскинулась возле города, устлав красно-белыми полосатыми шатрами целое поле. Музыка доносилась до самого леса, из которого вышли Лада и ее спутники. Играла гармошка, гудели дудки, звенел детский смех. Беляш потерся мордой о плечо девушки, потом заржал так громко, что она поморщилась. Послышалось ответное ржание. Конь дернулся вперед, поводья в руке Лады натянулись.
— Сходим? — спросил Проша. — У нас в Сосняках на ярмарке леденцы сахарные раздают, и медведя водят, и, бывает, артисты выступают. Раз женщину с бородой показывали, а еще раньше — ученую обезьянку.
— Пойдем, — неожиданно легко согласился Волк. — Там может быть один человек, который подскажет дорогу.
Звуки на ярмарке оглушали. Тарахтели трещотки, зазывали к себе продавщицы сластей, обещанный Прошей медведь, одетый в красную жилетку, жалостливо ревел, растягивая гармошку. Богатырь сунулся на аттракцион для силачей — легонько стукнул молотом по бруску, и тот подлетел до самого верха столба, взорвав привязанный мешок с мишурой, которая усыпала взвизгнувших торговок разноцветным дождем. Владелец аттракциона — недовольный бородатый мужик — сунул Ладе кулек с конфетами и забрал у Проши молот. Богатырь сиял как самовар и вертел кудрявой головой по сторонам, грызя карамельки, которые отдала ему Лада. Беляш потянулся к загону, в котором по кругу бегали лошади с коронами из перьев, уставился на шоу шоколадными глазами, недоуменно фыркая.