Серый ворон. Трилогия
Шрифт:
– А что с конём не так?
– испугался я.
– Да проблема в том, что ты держал его в стойлах полка, его кормили казённым овсом, за ним ухаживали конюхи. Этот конь оказался записан на четвёртый полк, и забрать его теперь нереально.
– Это был подарок мне от друга!
– возмутился я.
– Я готов заплатить за его кормление и за уход, но это мой конь!
– Пётр, - начал терпеливо, как непонятливому ребёнку, объяснять мне Серафим.
– Это твой конь, и все это понимают. Но он слишком уж красивый и не только тебе приглянулся. И вот чтоб забрать его, пришлось бы потратить уйму дней - нужна куча согласований, куча разрешений... В полку тоже не глупые люди - понимают, что мы очень спешим
Я в душе понимал правоту доводов Серафима, но обида просто душила меня. И поэтому я готов был идти на принцип - спорить, доказывать, скандалить...
– Есть ещё вариант, - продолжил Серафим, не сумев убедить меня.
– Ты можешь оставить вместо коня арбалет. Сержант, да и сам капитан, откровенно восхищались этим оружием.
– Арбалет лучшего друга? Ни за что! Я лучше оставлю коня, - сразу решился я.
– Коня я ещё себе найду, а вот такой арбалет единственный во всей Эрафии.
– В таком случае сдаём на склад казённое обмундирование и пойдём прощаться с ребятами, - предложил мне мой напарник.
Проводить нас собралось целая толпа солдат. Нас хлопали по плечам, нам желали успехов на новом месте, давали какие-то советы. Даже вечно хмурый и недовольный капитан вышел в такую рань на плац и обнял меня:
– Прости уж меня, старика, за возможные обиды. Давно в полку не было настолько способного новичка, как ты, Пётр Пузырь - смелого, сильного, честного. Сынок, я и строг был к тебе, так как ты был лучшим и должен был всегда оставаться лучшим. Вот и сейчас - я грущу, что полк теряет способного десятника, и одновременно радуюсь за тебя. Всё-таки, как ни крути, слуги у герцогов и принцев живут лучше, чем мы - обычная городская милиция. Но не забывай свою первую армейскую школу и, как бы твоя жизнь ни сложилась, всегда держи тот высокий уровень, который ты здесь показывал.
Прощание было весьма трогательным и тёплым. Я отдельно пожелал успехов Сухому - этот миниатюрный юноша был назначен десятником после моего ухода и должен был набирать заново людей для десятка. С первыми лучами показавшегося над горизонтом солнца мы с Серафимом вышли из ворот казармы и направились к Северным воротам города.
Серафим сразу же предложил мне не соваться на Золотой мост для прохода к Северным воротам, а воспользоваться Западными или Восточными воротами и выйти из города. Потом, сделав изрядный крюк, обойти Холфорд вдоль внешней стены по берегу водяного рва. По его словам, где-то неподалёку за пределами города также были мосты, по которым мы могли бы перейти Стреминку. Но я предложил не искать сложностей на свою голову и пройти рано утром по Золотому мосту, пока город ещё спит.
***
Какой я был наивный... осенняя ярмарка изменила все привычные городские нормы - только через мост мы шли полчаса... Эх, нужно было послушаться Серафима!
– корил я себя в который уже раз за утро. Мы еле-еле пробивались сквозь толпу, стекающуюся в Торговый район города. И ведь, что обидно, теперь и выбраться назад уже не было никакой возможности - людской поток медленно тянул нас в сторону рынка, нисколько не считаясь с тем, что нам это направление было ни к чему. Изрядно помятые, мы лишь после полудня сумели вырваться из толпы и выйти к Северным воротам. Единственным положительным моментом за всё утро было то обстоятельство, что в толпе мы расспрашивали соседей, и несколько человек подтвердили, что замок Древний Брод находится к северу от Холфорда. Один из приезжих даже рассказал нам, что бывал там:
– Это старое гнездо дворянского рода Кафиштенов. Даже не замок, а скорее небольшая крепость
Мы вышли через огромные Северные ворота, перешли через ров и оказались перед широким мощёным трактом, уходящим вдаль, насколько хватало глаз. Серафим сразу огляделся, окликнул первых попавшихся селян на проезжающей мимо нас телеге и попросил подвести. На телеге был босоногий, несмотря на осень, бородатый мужик в заношенной и многократно залатанной рубахе почти до колен и грязных и протёртых на коленях штанах с бечёвкой вместо пояса. Он был изрядно пьян и спал, привалившись спиной на борт телеги. Лошадкой правил его сын - длинноволосый паренёк примерно моего возраста в несуразно длинных закатанных снизу штанах и рваной кожаной куртке на голое тело, мальчишка был с громадным фингалом под левым глазом. Царственным жестом он указал нам на телегу, чем мы сразу же воспользовались. Оказалось, что нам по пути - можно было до самого вечера не идти, а с комфортом ехать.
Я сразу же улёгся на слой свежего сена и блаженно закрыл глаза. Осеннее яркое солнце напоминало всему живому, что до зимы ещё далеко. На пронзительно синем небе несколько клиньев журавлей (или похожих птиц) обучались слётанности перед длительным путешествием в тёплые края. Телега слегка убаюкивающе подрагивала в такт движению крепкой лошадки. Жизнь была прекрасна! Я и не заметил, как задремал.
Проснулся я уже в сумерках. Телега ехала по узкой просеке в каком-то густом лесу. Рядом со мной сидел Серафим и травил селянам одну из своих баек, коих он знал в огромном количестве и способен был рассказывать бесконечно. Солнце уже село за горизонт, а мы, похоже, собирались заночевать прямо в лесу.
– А, проснулся, - добродушно рассмеялся Серафим.
– Ну ты и мастак, проспать весь день. Значит, ночью дежурить первым будешь. Когда остановка то?
– Да сейчас удобный съезд с дороги в лес найдём, и нужно будет до темноты успеть костерок развести и перекусить, - ответил ему паренёк.
Мы переехали через неглубокий ручей и свернули в сторону заметной с дороги полянки. Парень пару раз присел, разгоняя кровь по затёкшим ногам, подвернул волочащиеся по земле брючины и пошёл распрягать лошадь. Его отец, на ходу спуская штаны, побежал в кусты по нужде.
– Ну что, ты разводи костёр пока, - обратился Серафим к парню.
– А мы с Петром дров нарубим и, если повезёт, подстрелим что-нибудь на ужин.
Я спрыгнул с телеги и тоже по примеру паренька пару раз присел, разминая ноги.
– Возьми свой мешок с арбалетом, и палатку возьми, - сказал мне Серафим.
– А то кто этих селян знает. Может, сопрут наши вещи и уедут без нас. А потом ищи их по всем соседним деревням.
Находящийся в паре шагов от него паренёк, конечно же, прекрасно слышал эти слова. Но обижаться не стал, лишь презрительно хмыкнул. Сам Серафим тоже прихватил свою сумку и, взяв топорик в руку, направился глубже в лес. Хоть я и посчитал опасения друга напрасными, но спорить не стал - взял свои тяжёлые вещи и пошёл за Серафимом.