Сержантиха
Шрифт:
Ой, как здесь любят эту самую Воронцову! Да кто же она такая, в самом деле? Вопросов у меня все больше, и пока ни одного ответа. После ухода майора не прошло пяти минут, как ко мне в палату ворвалась толпа девчонок. Причем, все они в форме тридцатых годов. Ага, стало быть, однокурсницы этой самой мадам, виноват – мадемуазель. Хотя, писали, сами французы это обращение из – за жалоб феменисток отменили. Вот идиоты! Красиво же звучит. Девчонки сразу же окружили мою кровать.
– Лелька! У нас вся школа второй день на ушах ходит, машину вдрызг! – наперебой начали выкладывать новости, – да, а, мотоцикл с коляской уже починили. Люльку теперь намертво приварили к раме. Только снарядом отбить можно. Ох, и умора была, когда она отвалилась вместе с инструктором. Ты дальше поехала, а он на коляске в речку угодил. Начмех
– Какая свобода?- просипел я.
– Да от тебя, Лелька! Ты всем этим преподам за наши мучения мстишь. Так и надо им! К тебе с утра очередь из курсантов записалась. С поздравлениями. Правда, начшколы запретил пускать. Нечего, говорит, человека тревожить. А Бабахыч тебя ждет не дождется. Он уже новую подрывную машинку получил, твой порошок немного усовершенствовал. Испытания скоро проведете. Ох, и бабахнет!
– Баба…
– Ну, да. Главный инструктор по минно – взрывной подготовке. Да он в тебе души не чает, Лельк. Редкий у тебя талант ко всему «взрывучему и горючему». Так и сказал – уникальный человек. Редкий феномен. Дай Воронцовой волю, так она из зубного порошка термит соорудит, и всю нашу часть до тла спалит. Вот. Моя школа – так и говорит про тебя.
Девчонки бы трещали долго. Но пришла грозная Галина Петровна и выгнала всех. Я остался один. Изо всего произошедшего со мной было ясно только одно. Я не только попал в другое тело, но и угодил в другое время. По необъяснимой причине совершил гигантский прыжок из двадцать первого века в первую половину двадцатого, к началу войны. Из эпохи продажного капитализма и гнилой либерало – демократической среды угодил в разгар строительства социализма. Одним словом повезло. А может и нет. Это с какой стороны смотреть. Главное, я не умер. Далее, угодил в тело, пусть и женское, но довольное крепкое, и, признаться – весьма привлекательное. Я так понял, что прежняя хозяйка этого тела настоящее чудо в страусиных перьях. Есть такая категория, самое интересное с ними и случается.
Судя по всему, тело и принадлежало подобной чудиле. Да, карму с аурой придется чистить капитально. Боюсь, мантры, мудры и медитация здесь мало помогут. Если только мандалу зафигачить, или же корень мандрагоры – ведьминой травы накопать? Похоже, случай с этой фройлен явно запущенный, и выручат лишь радикальные методы, типа ампутации. Хотя, чего там ампутировать – то. Я все равно главного лишился – своего достоинства. Необходимо пока провести инвентаризацию того, что я имею. Так; тело здоровое – одно. Зубы без пломб и признаков кариеса. Все на месте. Руки – имеются. Ноги – свои. Рассмотрим менее мелкие детали данного организма. Уши, нос, глаза. Правда, один глаз заплыл, но надеюсь ничего страшного. Ну, глаз это ерунда – пройдет. Надо же, до сих пор не обратил внимания на цвет радужной оболочки. В этот момент у меня прямо таки молнией пронеслось – голубые. Прекрасно. Волосы русые. Замечательно. Всю жизнь мечтал быть оголтелой блондинкой фемен. Ха – ха.
Шутка. Бамбарбия кергуду. А феменисток, тем более за рулем легкового автомобиля не перевариваю. Особенно в последнее время. Надеюсь, в данный момент их не расплодилось до сверхкритической массы? Идем дальше. Думаю, синяк пройдет. Ох, и портит он меня. Мне же еще замуж… Какое, нафиг, замуж! Что за бредовые мысли приходят в голову. Надо, же эта пигалица за своей внешностью не следила. Умудрилась физиономию расквасить. Осторожнее мне надо впредь. Странно, опять пронеслась волна возмущенных эмоций. Что – то я еще упустил. Ну, это уже мелочи. Репродуктивная система, в простонародье – скажем так – органы, имеются. Еще их в народе обзывают… ну, это не важно. Главное, теперь она у меня имеется. А все не зря у нас эти службы с определенной частью тела сравнивают. Ух, ты, и как я понимаю, у меня все это добро с девственной плевой. И как я понял она тоже одна. Я ее прямо таки чувствую…
Ну, и слава Богу. Признаться, мужиков я не люблю. Противные они. Вонючие. Потные. Фу -у, мерзость одна. Представить жутко
Молочные железы – они же титьки – две. Ну ладно – ладно. Пусть будут груди. Хоть и небольшие, но весьма и весьма упругие. И соски на них восхитительные. Я потрогал ладонями теперь уже свои, холмы Венеры, сиречь Афродиты. Да -а. Как мячики накаченные воздухом высокого давления. Пожалуй, никакого бюстгальтера не надо носить. Да и морока с ним одна. С крючками запутаешься. Застегивать – расстегивать. Всю жизнь мечтал встретить подругу с такими тит…, то есть, – грудями. Да – а, мечта воплотилась в грубую реальность. А вот здешние женские панталоны с начесом меня убивают. В землю живьем закапывают. Бог ты мой. Как я теперь понимаю девчонок. Хочу тонкие изящные трусики с кружевами. Цветочками и розочками. Красивые. Шелковые. Модные. На ощупь нежные. Хочу, хочу, хочу… Да, и прокладок с тампонами еще нет. А вот это проблема. Серьезная. По отрывочным сведениям, я в каком – то военном училище со специфическим уклоном. А здесь я горю синим пламенем. До конца недели покувыркаюсь, а дальше что делать? Я же совсем ничего не знаю.
Придется лепить горбатого. А теперь, я сказал – горбатый! Президент иуда. Какой – какой президент. Да, был у нас один… Но, ведь сразу раскусят! И, здравствуй работа на свежем морозном воздухе в далекой сибирской тайге на лесоповале. Будем выдавать стахановскими методами метро – кубометры. А с учетом женского тела, скорей всего, придется шить рукавицы и телогрейки. На зоне. Тоже не в радость. Стоп. Я же забыл. А куда могла деться прежняя хозяйка этого юного тела? И, еще. Почему меня что – то сбивает с плавного хода мыслей?
Какая такая сволочь мне мешает размышлять о вечном? Странно. Только теперь я обратил внимание на чей – то голос. Внутренний. В палате я один. Стоять. В данный момент лежать. Вот только этого и не хватает мне для полной радости. Крыша плавно и изящно начинает улетать в теплые края, где полно обезьян зеленых и бананов незрелых. А может зрелых, не помню. А почему зеленых обезьянок, а не синих или фиолетовых? И с какой стати крыша должна куда – то лететь? А я почем знаю…Мама моя. Да это же я тихо сам с собою, или с собою сам? Все. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Старт. Полет в штатном режиме. Все системы крыши функционируют нормально. И кто тут так гаденько хихикает. Кто такой смелый? Леопольд, подлый трус – выходи! Так это же внутри моей головы голос. Если сосредоточится, то звучит весьма громко и настырно. Значится так, Шарапов, без паники. Как мудро заметил товарищ Лелик из «Бриллиантовой руки» – спокойно Козлодоев, сядем усе!
– Э-э, здесь кто? – Мысленно вопрошаю. А может, все таки, рядовой глюк? По стене ползет паук, присмотрелся – это глюк. Старая пошлая присказка. Ненавижу.
– Это я – Леля…
– Какая такая Леля?
– Воронцова…
– А чего ты тут делаешь? – глупо задаю вопрос, в ответ мощная волна негодования, обиды.
Ну и тупой же я, как сто американцев на Диком Западе. Кретин. Болван. Идиот. Маразматик. Ну, разумеется. Это она и есть, та самая знаменитая Леля Воронцова, хозяйка этого тела. Как же я сразу не понял. А ведь действительно. Я занял чужое тело, нагло. Без разрешения. Не постучался, ворвался в чужой дом. Ну, и нахал. Веду себя словно настоящий оккупант, типа; матка шнель – яйки, млеко, шпиг, постель. Ситуация, однако. Ясно одно. Нам надо, как то уживаться. Заключать договор о намерениях на дальнейшее мирное существование двух носителей разных идеологических и гендерных парадигм.