Сержантиха
Шрифт:
– Мы должны это сделать. Ты и я…- тихо поправила меня Леля, – иначе, зачем жить? А у вас в будущем очень страшный мир. Такое ощущение из твоих рассказов у меня сложилось, что никаких светлых идеалов в твоем мире не осталось. Только личная выгода, получение удовольствий любой ценой, достижение успеха. Деньги стали мерой всех отношений. Я не хочу жить в таком мире.
Мы с Лелькой составили план наших дальнейших действий. Обсуждали каждый пункт. Если так можно сказать, спорили до хрипоты. Со стороны, наверное, это выглядело забавно. Лежит в палате деваха с огроменным фингалом, энергично жестикулирует, корчит рожи. Это так отражался наш неслышный и невидимый для посторонних напряженный внутренний диалог. Я рассказал и Лельке
– Лелик, спишь?
– А -а! Что!? Где!? Господи, уснешь с тобой! Ни днем ни ночью от тебя покоя нет. Ну, что вы, женщины за народ такой. Все мало, мало вам. Не могу уже – все. Сил больше не осталось. Всю душу из меня вынула.
– Да, я про другое, только один вопросик уточню и – все. Еще раз пробежимся по тактике действий малых диверсионных групп в глубоком тылу противника. Согласно наставлениям…
Как правило, за одним вопросиком, следовал другой. Потом еще, и еще… А главное, от Лельки невозможно было спрятаться. Сидит по соседству где – то в организме, и методично плешь переедает. И ведь не убежишь от нее никуда. Ни на рыбалке с друзьями не скроешься, ни в гаштетной не посидишь. Теперь я точно знал, что значит настоящий кошмар. Летящий ужас на крыльях ночи. И понял, каково местным преподам и инструкторам от ее характера. Все голливудские фильмы ужасов ничто по сравнению с этим. На мои возражения и вопли Лелька никакого внимания не обращала.
– Война на носу, а этот подселенец, настоящий бездельник и лентяй, только о сне мечтает! – возмущалась она, – А, ну учи гад пулемету!
Мужики, какое счастье просто так лежать на диване, когда тебя никто не теребит. Не голосит, не заставляет выносить мусор, пылесосить, идти в магазин. Лежишь себе, плюешь в потолок, глупо улыбаешься. Можно в носу ковыряться. Похрапеть полчаса. Кайф! Настоящая нирвана. Блаженство. Диван и ты. Ты и старый проверенный и проеденный временем диван. Цените эти минуты тихого счастья мужики. Я не знаю, по какой причине Лелька не могла управлять своим телом. Я искренне хотел, чтобы она опять стала полновластной хозяйкой. Могла ходить куда угодно. Делать, что захочешь. Но после титанических усилий она стала владеть только своей левой рукой. И немного голосовыми связками. Правда сильно уставала. Мне было забавно смотреть, как рука безо всякого усилия с моей стороны действовала. Мы даже начали руками на скорость хватать разные предметы. Чаще всего Лелькина рука опережала мою правую. Шустрая, однако. А в шахматы играть с ней было одно удовольствие. Она левой рукой свои фигуры двигает, а я свои. Я наивно думал, что довольно крепко играю в шахматы. Однако Лелька меня почти всегда разносила в пух и прах.
– Нечестно с твоей стороны. Ты мои мысли подслушиваешь,- возмущался я.
– Да, ты чего! – неискренне протестовала Лелька, – В мыслях не было твои мысли смысливать, то есть читать. Больно надо. Признайся сразу, хуже меня играешь, и оправдание себе ищешь. Боишься признаться, что мы, женщины, лучше вас мужчин в шахматы играем.
– Вот бы в карты сразиться, тогда да. Я бы тебя в два счета вокруг пальца обвел.
– И, на чего играть будем?
– На раздевание. Я выиграю – ты раздеваешься. Я проиграю – моя очередь раздеваться. Все по честному.
– Интересно. И, как ты себе это представляешь? – ехидно спросила Лелька. Ешкин кот. Я же совсем забыл. Как говорит наш дорогой шеф, если человек идиот, то это надолго.
– Вот именно – идиот! – рассмеялась Лелька. – Наконец – то ты осознал свой естественный уровень умственного развития. Ох, бедный, бедный Лелик! Ха – ха…Эх, ты – сержантиха! Теперь мне понятно, почему в вашем времени армия развалилась. Пойдем от обратного. Уровень развития сержанта прямо пропорционален развитию, как там у вас, бывшего министра обороны, специалиста по деревообработке, его мыслительных способностей. Типичный сексуальный отклонист – гаремщик. Какой ужас. Теперь все окончательно встало на свои места. Бедная армия…
Я не знаю, что с нашим, теперь общим телом, происходит, но военврач Галина Петровна не скрывала своего удивления.
– Воронцова. Это просто фантастика. Твои гематомы рассасываются на глазах. Это первый такой случай в моей практике. А видела я немало. Покажи язык. Так, дыши – не дыши. Замри. Присядь. Вытяни руки. Глазами влево – вправо. Закрой глаза. Коснись кончика носа. Да, не языком. Ничего не понимаю. У тебя все в полном порядке. Была бы моя воля, отправила бы тебя в исследовательский институт в Москве, и изучила бы необычный феномен до последней пяточной кости.
– Не надо! – в один голос испуганно закричали мы.
– Ну, ничего Воронцова. Я уверена, что скоро ты опять что – нибудь отчебучишь, и попадешь ко мне. Вот тогда я займусь тобой по настоящему, – пообещала Галина Петровна и хищно потерла ладошками. Мы тихо ахнули. Да, все доктора одинаковы. А, нам что – то становиться мухами дрозофилами не хотелось. Даже ради советской науки. Похоже, наш доблестный военврач решила заняться тайнами мутации. И я был почему – то уверен, что она бы добилась своего, и совершила открытие мирового уровня. Теперь наша главная задача больше в медсанбат не попадать. Мы немного погодя с Лелькой обсудили этот вопрос и пришли к выводу, что этот феномен напрямую связан с моим переносом в ее тело. Мощность двух сознаний дал такой поток энергии, что белковые структуры приобрели новые свойства, скорость регенерации возросла в разы. На следующий день нас выписали, и мы, под задумчивым взглядом военврача спустились в новый, лично для меня, мир.
Признаюсь. Меня от страха трясло. Мы предстояло сдать экзамен на идентичность прежнему образу Воронцовой. Лелька меня, разумеется, муштровала и гоняла, как сидорову козу на капустной плантации. Мы отрабатывали вариант синхронного перевода. Мне предстояло слушать ее, чувствовать все характерные для нее движения, мимику, жесты, а потом моментально отображать в этом мире. Для этого я должен частью своего сознания находиться, как бы внутри себя, а другой во внешнем мире. Задача сложнейшая, и совсем для меня необычная. С подобным раньше сталкиваться не приходилось.
– Не дрейфь. Пролезем, – заверила меня Лелька,- ты только лицо сделай посимпатичней и подобрей. Также желательно и поумней. Да и не такая я страшная, чтобы всех пугать. Я, между прочим, в любимую спецшколу иду.
Не успел я сделать несколько шагов, как ко мне подскочило несколько курсантов.
– Наша Лелька вернулась! Как ты себя чувствуешь?- радостно закричали они. Да, видать девчонка здесь в авторитете.
– Все ништяк, братишки! Фиг ли мне будет! Солнце высоко, до дембеля далеко, а кухня всегда рядом! А где кухня, там всегда и мы! – неожиданно вырвалось у меня. Стресс, понимаете – ли, проявился.
– Ух, ты! Ну, ты, даешь Лелька! – восхитились курсанты. – Мы обязательно афоризм запишем.
– Ты чего несешь, придурок?- зашипела Лелька, – я тебе подсказываю, подсказываю. Вообще, это не наш метод.
– Растерялся я. Из головы все выскочило, – бросил ей в ответ.
– Лель, я ту схему вчера до ума все таки довел,- меня схватил за руку симпатичный смуглый парень. Блин, ну так все неожиданно. Даже неприличные сравнения с нашей попсовой тусовкой промелькнули, – пожалуй ты права, вторичный контур надо усилить, а резистор поставить другой…