Съешь ещё этих мягких французских булок, да выпей же чаю
Шрифт:
Лихачёв осмотрел машину, после чего выдал свой вердикт:
– Похоже, серьёзно модифицировать уже имеющийся пятый не получится. Мы выжали из конструкции всё.
– Согласен. Нужно строить новую машину... а на неё нет пока что потребителя - нужно больше пятёрок.
– Будут потребители.
– Потом. В пятидесятых, - махнул я рукой, - товарищ Лихачёв, за сим буду считать, что моя работа выполнена. Штамповочные аппараты установлены и проверены, пресс-формы поставлены. Даже с некоторым запасом.
* * * * *
Недолго музыка играла... в смысле, недолго мне удалось просто сидеть и заниматься мелочами - мою работу с Лихачёвым не мог не заметить Берия. И
Дело в том, что тут как в любой техцепочке - считают по отстающему. Заводчан сильно тормозила токарная работа - необходимость обтачивать детали - это увеличение времени работы людей, и если кузовов и кабин могли собирать и по три сотни в день без особых проблем, то вот двигатели и самое противное - топливная аппаратура... вот по ним и считался выпуск завода. Теоретически, он должен быть таким же, как и у всего остального, однако, брак. Учитывая то, что едва ли не половина деталей этой точной механики была с какими-либо дефектами, то приходилось Лихачёву выкручиваться. Детали делились по качеству - лучшие шли в армию, средние - в народное хозяйство, ну а дефектные - на запчасти. Однако, у меня это понимания не встретило. Как говорил воланд - если рыба не свежая, значит она тухлая. Так и с деталью - нельзя быть чуть-чуть металлоломом. Либо деталь без дефектов, либо в переплавку.
Как бы то ни было, за день активной работы завод ЗИС выпускал ранее шестьдесят захаров, иногда подводили в цехе сборки, но чаще - просто не хватало качественных деталей, тогда приходилось работать сильно сверхурочно, чтобы вытянуть план. Работа над ошибками.
С появлением качественных прессов горячей и главное - холодной штамповки, всё изменилось - темпы выпуска двигателя и ходовой почти сравнялись с возможностями производства кузовов, поэтому началось... начался звиздец, коллапсировала сборка, конвейер работал не то что сверхурочно - по моему, люди ночевали на заводе, на сборщиков пошла утроенная нагрузка. И тогда Лихачёв привёз ко мне детали. А именно - детали двигателей, это случилось через три дня после окончания модернизации ЗИСа, вереницы захаров приехали на мой завод для сборки у меня двигателей. И мне пришлось строить конвейерную сборку двигателей ЗИСа с помощью промышленных роботов. Это была большая и сложная работа - шесть длинных двухсотметровых конвейеров. Модуль помог с программированием роботов и постройкой точной механики конвейеров, но сам факт... Подвоз новых деталей двигателей требовал огромных усилий, модуль и я разработали для этого специальную систему. Детали сортировались с помощью робота по специальным поддонам, которые устанавливались на рельс. Система быстрого подвоза запчастей. Поддоны с однотипными деталями вставлялись на рельс, пустые - переворачивались и по нижней части рельса ехали обратно. Где опять наполнялись. Шестерни одевались на штырьки, шатуны в специальном отсеке, там же различные болты, гайки и шайбы. Роботам нужно было точно знать, в каком месте какая будет деталь. Механизация подачи комплектующих - это очень важный процесс для массовой сборки.
Одна единственная сборочная линия двигателей показала феноменальные результаты. Но линия была ориентирована конкретно на двигатели. Могла собирать и наши моторы, но порядок роботов и установок определённый, для двигателей. В помещении пахло машинным маслом и стоял шум "вжж-вжж" - ярко оранжевый робот двигался быстро, чёткими и рубленными движениями подхватывая с поддона винты - винт тут же приставлял к отверстию и вкручивал до нужной тугости. Второй в этот момент подставлял с обратной стороны гайку. Гулко гудели моторы и позвякивали валики конвейера - он двигался рывками, десять секунд постоял и двигается - три метра проехал и снова встал на десять секунд. Роботы продолжали свой неугомонный труд - они подхватывали с поддонов детали, после чего устанавливали их. Блок цилиндров, коленвал, поршни с шатунами, всё это скручивалось и свинчивалось. Процесс прохода конвейера от одной стороны до другой составлял тридцать
Я удовлетворился постройкой такого цеха. Вернее, расширением цеха для сборки наших двигателей. Пробные отборы показали, что все двигатели собраны абсолютно идентично. Идентичен порядок сборки, идентично количество смазывающих материалов и техпроцесс, идентично всё. И собранный движок после сборки отправлялся на ЗИС, где не могли нарадоваться.
Когда я работал в этом цеху, ходил между агрегатов, ко мне, без какого-либо предупреждения, приехал ЛПБ. Берия Лаврентий Павлович был человеком занятым, так что мы почти не общались. И его визит для меня был неожиданным. Он был один, вошёл в цех и присвистнул:
– Ну ничего себе! Это же сколько можешь выпускать...
– Много, Лаврентий Павлович, - я не отвлекался от пульта робота, после чего развернулся, - рад вас видеть. Давненько мы не встречались.
А Лаврентий Павлович серьёзно так отъелся и стал похож уже на очень важного грузина. Ещё более важного, чем раньше. Вон, и командирские задатки стали проявляться во всей красе - видать, пообщался с этой комарильей. Сталин - это ведь не один человек, это целая команда. Берия теперь волею судьбы стал вторым человеком в стране. Он смотрел не на меня, как я думал, а на работающих роботов. Сборка двигателей шла полным ходом.
– Много - это сколько?
– Автозавод ВАЗ нашего времени выпускает девятьсот тысяч машин в год. Может выпускать, поскольку потребность меньше, то пятьсот-семьсот тысяч.
Лаврентий павлович немного прифигел:
– Сколько?
– глаза аж на лоб полезли.
– А что вас так удивляет?
– Количество! Как они могут выпускать по две с половиной тысячи машин в день?
– Не один конвейер, плюс шустро работают, - пожал я плечами, - обычная картина для народного автомобиля. Спрос на машины постоянный.
– И зачем столько машин?
– Ну как же, в среднем в семидесятом году приходилось пять машин на тысячу человек. В две тысячи двадцатом - уже пятьсот двадцать машин на тысячу человек. Оцените масштаб изменений, так сказать.
Берия только за голову схватился. Вру, потёр пенсне:
– Неужели на всех? Дети и старики считаются?
– Считаются. Россия - большая страна, а советский союз - ещё больше. Это мировая тенденция и наша страна далеко не лидер по количеству машин. Лидер, безусловно, Америка с их восемьсот пятьюдесятью машинами на тысячу человек.
Берия глубоко и по-моему, нервно вздохнул:
– Ужас! В смысле, это прекрасно, но как подумаю, так оторопь берёт. У нас в стране выпускается триста пятьдесят машин в день, на всех заводах.
– Вот, эту ситуацию и изменяет автоматика. Да, я видел, как работает автопром - частично на токарных и фрезерных операциях, с ручной сборкой, медленной и ненадёжной.
Лаврентий Павлович закономерно спросил:
– А как же нефтепродукты? Где столько топлива взять?
– Хороший вопрос. Крупнейшие в мире месторождения - в арабских странах. На аравийском полуострове, востоке африки. Нефти там много, очень много. К слову, я думаю, нам нужно захватить эту территорию под каким-либо предлогом и очень-очень активно либо перебить местное население под корень, либо цивилизовать. Я бы поставил на перебить - дрессуре многие не поддаются.
– Ну, а кто нас называет кровожадными?
– Берия усмехнулся.
– Я не кровожаден. Только контроль над мировыми запасами энергоресурсов стоит намного большей крови. Легче всего сразу и сейчас её пролить, и оставшись доминирующей страной ближнего востока, строить там свою арабскую социалистическую республику. Чем тот ужас и кошмар, который в моём времени.
Лаврентий павлович поднял голову и посмотрел на работающих роботов особенно пристально. Роботы трудились, шустро трудились. Двигатели сходили с конвейера постоянным потоком. Берия спросил: