Съешьте сердце кита
Шрифт:
Деликатный Нил впадал иногда в душевную близорукость. Наметанным глазом человека, привыкшего разбираться в людях, Роберт Николаевич с сожалением это отметил. Он полностью разделял точку зрения Генки. Он сказал:
— Генка, разумеется, прав. Вон там, на той стороне бухты, есть более подходящее местечко. Там и поохотимся.
Генка и Роберт Николаевич разделись и одновременно вошли в воду. Они поплыли туда, где заросли цистозиры ослабевали и уже можно было заметить кое-где хрупкие рожки водоросли кодиум и похожую на листья салата съедобную ульву.
В подсвеченной
Впрочем, Роберта Николаевича интересовала сейчас не рыба. Он завороженно следил за головокружительными экзерсисами Генки. Они отмечались бурей серебристых пузырьков, вскипавших под хищно рифлеными плоскостями ласт — барракуд. Генка плавал артистически. Уступая рыбе в стремительности, он превосходил ее в маневре. Он плыл в толще воды лицом кверху, опускался на дно, ложился, еле шевеля ластами, в колючие перины дазии и цистозиры, повисал на краю пропастей, затем медленно сваливался туда, в индиговые омуты, в обиталища горбылей и скатов-хвостоколов.
Роберт Николаевич усердно повторял Генкины пируэты — увы, ему недоставало изворотливости, сноровки, он чаще выскакивал на поверхность, чтобы передохнуть.
Роберт Николаевич остро позавидовал мальчишке. Ему захотелось стать достойным спутником в Генкиных подводных заплывах. Роберт Николаевич был легок, подвижен и плавал в общем недурно, — он мог надеяться, что не подкачает. Конечно, охотник он никудышный. В кота он попал просто потому, что, взнузданный Генкиным гарпун-линем, тот был почти недвижим. Ну что ж, он ведь только начинает. А мальчишку он все-таки выручил…
Их знакомство отлично началось. В мыслях Роберт Николаевич уже видел, как он дарит Генке книжку с автографом. Что-то такое нужно придумать пооригинальнее, какой-то афоризм, чтобы мальчишка гордился его автографом не меньше, чем…
Он не додумал заманчивой ситуации в подробностях: сонный и медлительный, впереди показался горбыль.
Роберт Николаевич поднырнул снизу, чтобы не пугать рыбу. Как правило, неприятностей она ждет чаще сверху (так объясняют знающие люди). Еле-еле пошевеливая плавниками, флегматичный, безобразно вспученный горбыль тоже пошел вниз. Должно быть, что-то его насторожило.
Ну да, это опять Генка. Но момент он упустил и выстрелил горбылю уже вдогонку. Наконечник тупо скользнул по черепу рыбы. Горбыль качнулся и чуть быстрее поплыл дальше. Его невозмутимость прямо-таки поражала.
Генка поспешно перезарядил ружье, но в следующую минуту, влекомое инерцией азарта, перед ним мелькнуло поджарое тело Роберта Николаевича, полыхнули бешено-алого цвета плавки… Генка почувствовал себя бычком, которого дразнят.
На Роберта Николаевича он не мог сердиться. Давая выход досаде, мальчишка насмешливо заключил: «В этих своих плавках Роберт Николаевич должен казаться рыбам стилягой. И они будут его чураться, как проказы».
Генка знал одного такого. Не такого, как Роберт Николаевич, конечно. Нет, натурального охотника-стилягу. Он приехал в Бетту на мотороллере черт знает откуда, за шестьсот
О, эта охотничья удача! Генке хотелось, чтобы она сопутствовала Роберту Николаевичу. А впрочем, только от Роберта Николаевича это и будет зависеть.
Нил уже разжег на берегу костер. Он пожаловался подошедшему Генке:
— Что-то пусто в воде, как ты считаешь? Вытащил всего только гофрированную кишку — вероятно, от акваланга.
— А скелета в маске вы там не встретили?
— Как же, — охотно поддержал шутку Нил. — И около него два ржавых баллона, из которых до сих пор идут пузыри.
Греясь у костра, поворачиваясь к огню то животом, то спиной, Генка вспоминал об упущенном горбыле.
— Я его по черепу долбанул, — рассказывал он, — а этот тип только головой покачал и поплыл себе. — Растирая на теле пупырышки гусиной кожи и все еще постукивая зубами, Генка опечаленно продолжал: — Зачем врать? Зачем писать в инструкции, что ружье на три метра сохраняет убойную силу, когда заведомо известно, что на три метра оно не бьет? Терпеть не могу, когда врут. Государственное учреждение, завод, а хуже каких-то частников…
Симпатичное ружье-пистолет Генки уступало по своим качествам бесхитростному дешевому ружью Нила. Более дальний полет стрелы из ружья Нила объяснялся и тугой резиной и длиной направляющего ствола. Правда, Нил добывал куда меньше рыбы, чем Генка, но это уже вопрос ловкости и мастерства. Вопрос конструктивных усовершенствований, на которые Генка был горазд. Чего стоил хотя бы один его наконечник, который, пронзив рыбу, тотчас отваливался от гарпуна и повисал на крепком капроновом шнурке! С жесткого стержня гарпуна рыба часто срывалась, но тут, соскользнув на шнурок, она бесполезно растрачивала энергию в пустых и вялых движениях.
Между тем Генка никак не мог успокоиться, его возмущали незадачливые сочинители инструкции.
— Пишут: «Подводное рыбоохотничье ружье». Рыбоохотничье! Будто под водой можно убить еще и зайца.
Он не лишен был юмора, этот Генка. Кривоногий, несобранный, цепляющийся ружьем на берегу за все ветки и камни, в воде он поразительно преображался, становясь гибким и сильным. Роберта Николаевича он окончательно покорил.
— Не сходить ли нам завтра-послезавтра в Адлерову щель? — предложил Нил. — Или к дольменам. Тут один пастух наткнулся в лесной чащобе на дольмены.