Сесилия Гатэ и тайна саламандры
Шрифт:
– Обломки лодки вон там, в стороне от Стейнхольмена, – Видар показал на маленький остров на самом краю залива. – Надень он спасательный жилет – и выжил бы. Жилет так и плавает среди обломков.
Один из полицейских подошел к Видару.
– Он, видно, налетел на берег в темноте, ночью сильно штормило, – продолжил отец Уне, – один бог знает, что ему было нужно.
Сесилия посмотрела на Стейнхольмен. Несчастный случай, подумала она. Произошел несчастный случай. Но кто бы за это поручился? Следы на песке. Сейчас их почти затоптали любопытствующие, но они там были. Следы того, кто подходил к мертвецу
Глава 2
Следы на песке
Название «Жемчужина» пансионату очень шло. Белое двухэтажное здание со стеклянными верандами, балконами, мансардами и квадратной башенкой было таким запутанным, что Сесилия несколько раз в нем даже заблудилась.
Пансионат находился в семидесяти метрах от пляжа. Его окружали высокие дубы. На заднем плане виднелись старые поля, амбары и березовый лес. Около дома из замшелых камней была выложена низкая стена, отделяющая старый яблоневый сад. Вдали на востоке торчали покрытые лесами горные хребты.
В этом месте всегда был курорт. Сто лет назад гости доезжали на пароходах или по железной дороге до города, а оттуда добирались до пансионата на тележке, запряженной лошадью. Днем они купались и мазались целебной глиной. Вечером их развлекали артисты и музыканты из столицы.
Пансионат построил прапрадед Сесилии. Во время войны здание отобрали немцы, чтобы размещать там своих офицеров. Затем у пансионата сменилось несколько разных владельцев, пока наконец шесть лет назад его не выкупили родители Сесилии. Они потратили много сил, прежде чем смогли начать сдавать комнаты, но даже до сих пор некоторые помещения не были приведены в порядок.
Мимо «Жемчужины» вы не проедете, говорила мать Сесилии. И все потому, что сюда шла только одна дорога. Мимо проехать никак не получилось бы. Некуда было ехать и дальше.
Дорога петляла возле фермы с пасущимися лошадьми и черными пахотными землями, поворачивала к пристани, где в старом белом рыбацком домике жила Уне, затем вела к пляжу и стоянке перед пансионатом. Те, у кого был ключ от шлагбаума, могли по гравийной дороге доехать до маяка на Олоддене или добраться до Мелледаммена.
Широкая деревянная лестница вела на просторную веранду со стульями-качалками, столиками и большими деревянными качелями, подвешенными к потолку. Сесилия поднялась первой, за ней – Лео и Уне с Эгоном на поводке. Около двойной входной двери стояла овальная клетка с ярким попугаем.
– Как его зовут? – спросил Лео.
– Артур, – ответила Сесилия.
– Это твой?
– Нет, его так назвали по имени владельца. Он уехал.
– Уехал?
– Да, больше двадцати лет назад, – пояснила Уне и привязала Эгона к перилам веранды.
– Получается, попугаю больше двадцати лет?
Уне кивнула:
– Попугаи живут и дольше, некоторые до ста лет.
Лео поднял синее перо с пола и сунул его между прутьями клетки. Попугай аккуратно взял перо клювом.
– А почему хозяин уехал?
Сесилия пожала плечами:
– Этого никто не знает.
– А говорить он умеет?
– Немного.
Сесилия подошла к клетке и свистнула. Попугай потряс головой.
– Сидишь? – выговорил он. – Артур. Артур. Ты там сидишь?
Ребята дружно рассмеялись.
Свежий воздух врывался в большие окна вестибюля. Отец Сесилии разговаривал у стойки с матерью Лео.
– Все в порядке, Сесилия? – спросил он, отрывая взгляд от бумаг.
– Да. Мы пойдем в башню.
Башня принадлежала Сесилии. У нее была своя комната в той части пансионата, где жил персонал, но настолько маленькая, что туда вмещалась лишь кровать. А в четырехугольной башне Сесилия держала все свои вещи, в ней проводила свободные дни и вечера.
Лестница, ведущая в башню из библиотеки, была узкой и тесной, и по правилам пожарной безопасности жить там гостям не разрешалось. Сесилия обустроила комнату в башне по своему вкусу, и между ней и отцом существовало неписаное правило – отец туда никогда не поднимался.
Окна в башне выходили на все четыре стороны. Ребята встали перед тем, что было обращено к югу. Зеваки, собравшиеся на пляже вокруг мертвеца, уже разошлись по домам. Скоро начнется прилив, и следов на песке не останется.
– Прости, зря я так сказал, – негромко произнес Лео.
Сесилия повернулась и посмотрела на него:
– Ты о чем?
– Я сказал, здесь тонет много народу, – вздохнул Лео, – я не знал, что твоя мама утонула в прошлом году.
– Все в порядке, – заверила его Сесилия, – я ведь тоже не знала, что твоя мама будет тут работать.
– А как это случилось?
– Мы не знаем, – вмешалась Уне и показала на стену с газетными вырезками: – Она просто исчезла однажды вечером. А нашли ее лишь через неделю.
Лео подошел к стене.
– Это твоя мама? – Он посмотрел на фотографию белозубо улыбающейся женщины. У нее были ясные голубые глаза и вьющиеся светлые волосы до плеч.
Уне кивнула.
– Красивая, – сказал Лео.
Сесилия покраснела. Все говорили, что она очень похожа на маму. И не только внешне. Сесилия умела играть на пианино, как мама, и прекрасные картины на стенах тоже нарисовала она.
– Таинственное исчезновение, – прочитал Лео вслух.
Статья была датирована тридцатым июля прошлого года.
Лео перевел взгляд на следующую газетную вырезку. Она называлась: «Бесследное исчезновение». Текст почти не содержал информации, кроме той, что полиция не нашла никаких следов Иселин Гатэ. На последней фотографии было четверо мужчин. Они тащили носилки, накрытые толстым одеялом. На носилках явно лежал человек. Из-под одеяла свисал край красного платья, он волочился по камням. В репортаже сообщалось, что пропавшую Иселин Гатэ обнаружил случайный прохожий, вышедший на прогулку по берегу. Полиция рассматривала происшествие как несчастный случай – женщина утонула.