Сестра моей жены
Шрифт:
Она не сдерживается и громко и сладко стонет, разрывая меня на части. И я чувствую, как мышцы начинают сжиматься вокруг моих пальцев. Она еще теснее обхватывает меня. И кончает. Я наслаждаюсь ее видом. Волосы растрепаны, губы опухли от поцелуев и укусов, на лице румянец.
Вынимаю из нее свои пальцы и за бедра придвигаю ближе к себе. Я тоже собираюсь кончить. В ней, а не в ее руке.
И я трахнул бы ее. Так мне снесло крышу. Трахнул бы ее на нашей кухне в нашем семейном гнездышке.
Но тут под нами раздается сигнал. Посудомоечная машина закончила цикл, о чем радостно
– Какого черта? – произношу я вслух и этот вопрос одинаково направлен и к посудомоечной машине, и к происходящему над ней.
– Это я запустила ее, – тихо говорит Моника. – Не хотелось оставлять грязную посуду.
– Этим занимается домработница, – говорю я, уже не глядя ей в глаза и заправляя свой член обратно в штаны. И не понимаю, радоваться или огорчаться тому, что посудомоечная машина остановила нас?
– Это все неправильно, – я качаю головой и стараюсь не смотреть на Монику. – Так не должно быть.
– Ник… – начинает Моника, но я прерываю ее жестом, подняв руку.
– Нет, Моника, – и выхожу из кухни.
11. Никита
Захожу в спальню и закрываю дверь на ключ. Как целка-недотрога. Я боюсь. Боюсь того, что Моника войдет в комнату и я уже не смогу сдержаться. Потому что уйти с кухни мне стоило громадных усилий.
Лежу на кровати, но не могу уснуть. Сука! Я чуть не трахнул сестру своей жены! Или трахнул? То, что мои пальцы побывали в ней, означает, что я изменил Ларисе? Член же остался ей верен.
Гребанная Моника! Я ненавижу ее. Ненавижу за то, что сломала мою размеренную, устоявшуюся жизнь. За то, что перед ней я чувствую себя слабым и уязвимым. За то, что она будит во мне то, о чем я даже не подозревал. Ненавижу. И хочу ее. Хочу так, как не хотел Ларису, когда мы только начали встречаться и она динамила меня. Ни на одну женщину я не смотрел с таким желанием. Порочный круг. Что делать? Как разорвать его?
Я еще долго ворочаюсь и, наконец, уже под утро проваливаюсь в сон.
Утром встаю с твердым намерением избавиться от проблемы по имени Моника. Первым делом звоню Сергею, риэлтору. Обещаю удвоить его гонорар, если он найдет квартиру для сестры моей жены в ближайшие два дня. Потом звоню Ларисе и предлагаю ей пообедать вместе в ее любимом ресторане недалеко от моей работы, держа в планах затащить ее к себе в офис и трахнуть там, на диване в моем кабинете.
На работу приезжаю злой и не выспавшийся. Мешки под глазами красноречиво напоминают о бессонной ночи.
– Не могу сказать, что выглядишь ты хорошо, – встречает меня мой партнер Олег.
– Бессонница замучила, – вру я. Хотя доля правды в этом есть: полночи я точно не мог уснуть. – Олег, а помнишь, Касатонов просил в Самару съездить, с его делами там разобраться?
– Да, было дело, но сейчас не до этого, вроде, – отвечает Олег. – Никто в Самару не поедет.
– Я поеду, – уверенно говорю я.
Олег удивленно смотрит на меня.
– Ты? С чего вдруг такое решение?
– Не
И уже вечером я лечу в Самару. С трапа самолета меня встречает личный водитель Касатонова и отвозит в гостиницу. А там по устоявшейся традиции провинциальных гостиниц администратор, передавая мне ключи от номера, интересуется, не нужно ли мне девочку на ночь. И я готов долбануть его мордой о стойку регистрации, но мило улыбаюсь и вежливо отказываюсь.
Хватит с меня девочек. Как и планировал я трахнул Ларису в обеденный перерыв, хотя она и сопротивлялась. Что-то не так в наших отношениях. И началось это еще до приезда ее сестры. Надо будет поговорить с Ларисой по возвращении.
На второй день моего пребывания в Самаре я получаю сообщение с неизвестного номера:
«Я съехала. Спасибо за ускорение риэлтора. Моника».
Сухо и по существу. Понятливая девочка. Я облегченно вздыхаю и уже очень хочу покинуть этот прекрасный город на Волге. Хочу домой.
Жизнь, наконец, возвращается в свое русло. В доме только я и Лариса. Никаких родственников.
Поначалу Лариса пыталась рассказывать мне о достижениях Моники, но я однозначно дал ей понять, что мне не интересно, и она оставила эту затею.
– Ларис, – говорю ей как-то вечером. Она сидит на диване, я лежу, положив голову ей на колени. – Роди мне дочку?
Лариса начинает кашлять, как будто подавилась.
– Никит, ты чего?
– Давай у нас дочка будет?
– А почему именно дочка? – спрашивает она.
– Не знаю. Но, если сын родится, то тоже охуенно.
– Ну, Никит, я пока не готова стать матерью.
Вот, странно. Мы почти десять лет женаты, все есть, нуждаться ребенок не будет точно, здоровье позволяет, самый возраст, а она все еще не готова. Чего еще не хватает для ее готовности?
– Это такая ответственность, – начинает свою песню Лариса.
– Но ведь я готов взять ее вместе с тобой, – спорю я.
– Чего ты вдруг взбеленился? – раздраженно говорит Лариса и, опуская мою голову на подушку, встает с дивана. – Ребенок должен быть желанным. А я пока не желаю его.
Лариса выходит из комнаты, я остаюсь один. Вот так. Моя жена не хочет детей. Она не готова.
12. Никита
– Никита Олегович, – встречает меня секретарь после обеденного перерыва, – звонил Краснов Сергей Витальевич. Просил Вас связаться с ним.
– Хорошо, спасибо, Оль.
Этого звонка я ждал давно.
Краснов Сергей Витальевич – председатель городской думы и мой давний знакомый. Когда-то я помог «отжать» ему один из подмосковных заводов по производству пластиковой посуды. Ну, как «отжать». Подготовил как надо бумаги. Я же не бандит. Таких у него тогда было пруд пруди. Времена были такие. Сейчас не знаю.