Сестра
Шрифт:
— и до них очередь дойдет…
Ага, дойдет, как же. — меланхолично помыслила Софья. — Жди… в казне голяк, с металлами швах, после бунта казна медь принялась на серебро заменять, но граждан поимела на этом по полной, заменяя медный рубль на пять копеек серебром. Так что секс власти с народом, причем последний в очень пассивной позиции — имеет глубокие исторические корни.
Тьфу!
Какая тут, на хрен, война? У себя бы разобраться?
— тятенька, я тут подумал…
— Да?
— Жаловались мне ребята, что крестьяне —
— Бегут. Ну да ладно, поймаем…
— Тятенька, так ведь не от хорошей жизни бегут…
— А что ты предлагаешь?
— тятенька, ежели человек хоть куда бежать готов, то возвращать его — на верную смерть обрекать.
— И? Говори, Алешенька…
— В казне денег нет… и дорог хороших нет, и каналы бы нам пригодились…
— Ну и?
— Ежели человек на все готов ради воли — пусть пять лет отработает на строительстве, а потом вольную от государя получит? И пусть селится, где пожелает… Хочет — в городе, хочет в деревне, а захочет — так и в Сибирь пусть едет, землицу поднимать?
— так ведь и семейные бегут.
— А разве семьям дело не найдется? Бабам — стирать надо, людей кормить надо, обшивать надо… еще и не хватит!
Алексей Михайлович задумался.
— М — да… откуда у тебя и идеи-то такие, сынок?
— Так ведь в школе все думаем. Что один придумает, что второй — вот и получается. А я только собираю да склеиваю.
— Умница ты у меня, сынок. Но это обдумать надо…
— а я могу и посчитать. Что, откуда, как лучше… хочешь?
Алексей Михайлович улыбнулся.
— Посчитай, сынок. А ты, Софьюшка, чем занимаешься?
Софья гордо подала отцу кривовато вышитую цветными шелками рубашку.
— Не побрезгуй, батюшка.
Вышивала не она, понятно, ей было некогда. Девочки поделились.
— тятенька, а могу я — как Алешенька?
— Что именно, Сонюшка?
— Вот он ребят учит, так, может, и мне боярских дочерей собрать, учить? Чай, не глупее Европ, а девочки сидят по домам, света белого не видят.
Раньше Софья не предложила бы этого. Но сейчас у нее уже был составлен костяк 'женского батальона'. Найдется и кому приглядеть, и кому в рамки ввести, не одна она заниматься будет.
— А я бы приглядела, да и Танюша тоже, чтобы все было чин по чину, — вставила свой полновесный рубль Анна.
— А Танюша как?
— Просила передать, что молится за тебя ежедневно…
Молится, как же. Молиться там все молятся, но Софья сильно подозревала, что Татьяна еще и по сторонам поглядывает, вдохновленная примером Анны. У той-то с Воином все сладилось, не будь Анна царской дочерью, давно б руки ее попросил. Но приходилось таиться и молчать. Софью это тревожило, но выбора не было — не признаваться же, все в монастыре окажутся.
Впрочем, по результатам беседы с отцом, Софья была более чем довольна. Алексей Михайлович обещал подумать — и попросил Алешу все подсчитать. Сидеть ей над пергаментом теперь долго, но может быть, хоть пятая часть
Следующий год прошел более — менее спокойно, не считая нескольких потрясений. Но были они не очень большие, можно сказать, лично Софьины.
Умерли Глеб и Борис Морозовы. Сначала Борис, а затем, в декабре убрался и Глеб.
Реакция близких была разной. Анна Морозова рыдала и стонала как белуга. Царица взяла ее к себе и всячески успокаивала сестру, но Софья подозревала, что больше там не горя, а игры на публику. Было б о ком плакать — не надо о покойных плохо, но ведь та еще сволота был? Ворюга, хапуга, властолюбец… раньше бы убрался — на жене бы меньше синяков осталось.
Феодосия же вроде как оплакивала мужа искренне. И то — характер у нее был сильнее, а Глеб умнее, так что сжились. Опять же, ребенка родила…
Ванечка ревел несколько дней подряд — царевны Анна и Татьяна отпаивали его успокоительными настойками, казаки сочувственно косились, а Алексей при всякой возможности заверял друга, что он-де не один на свете. И мать у него осталась, и они его не бросят…
Софья тоже старалась отвлекать парня, тем более, выяснилось, что у мальчишки потрясающие способности к математике. Не голова, а живой компьютер. А потом девочка принялась заниматься с приятелем. Пока еще ей многое было можно, пока еще — дети.
Алексею математика так легко не давалась, зато казаки были от него в восторге. Да и Ибрагим…
Тавлеи — это было то, что Алексею просто-таки сверху дано. Он был стратегом от Бога. Знал, как пойти, куда ударить, как шагнуть… воин.
Но в идеале не просто вояка, а полководец.
Софья иногда думала, что их трио складывается весьма неплохо.
Она знает, как и что по хозяйству. Алексей — война на нем. Иван — казначейство. Оставалось подобрать кого-нибудь по остальным приказам — и можно перевести дыхание. Потом пусть уже мальчишки подбирают свои команды, а она будет наблюдать, ну и контролировать по мере сил.
Пока это еще получается.
Хотя мальчишки и не подозревали о строгом контроле.
Предложили им?
Они и рады заниматься. Тем более — интересно, весело и без постоянного надзора взрослых. А к Софье и прислушаться можно, она ж это придумала…
И прислушивались.
Пару неприятных минут доставила только Феодосия Морозова, которая намеревалась сама сидеть в трауре и затянуть туда Ивана. То есть мальчишка год бы опять молился и постился, а для детского здоровья это не есть хорошо. Да, каждый случай индивидуален, некоторым посетителям Макдональдса и правда бы строгий пост не помешал — месяца три на пшенке и гречке, но в Ваньке-то и так — где душа держится?