Сестра

Гончарова Галина Дмитриевна

Не хватает…

Что я знаю о русско — польской войне? Я ведь живу в этом, несмотря на все попытки отгородить царевен от жизни.

Ну, началось это с того, что гг. Богдан Хмельницкий предложил турецкому султану Мехмеду четвертому принять в подданство Малороссию и Запорожье. Патриот, сразу видно!

Султан, не будь дурак, согласился. А вот папаше это сильно не понравилось. Так, чихнуть не успеешь, турки на Кремле рассядутся. Не вынесла душа поэта…

Тут же приняли в подданство Малороссию, года не прошло. А султану

это чего-то не понравилось. В итоге в 1653 году Алексей Михайлович выставил претензии польскому королю, а потом и в 1654 году принялся сосредотачивать войско у границ Польши.

Ну да, Прибалтика никому не лишняя.

Почему собачиться начали с Польшей, а не с Османами? Так Малороссия раньше под Польшей и была… и польскому королю тоже не понравилось, что его не спросили. Вот интересно, а на Турцию он бы тоже так наехал? Это она в 21–м веке площадка для отдыха, а сейчас-то сила! И зубастенькая… Но этого мы уже не узнаем.

Армия набралась приличная, а командовали ей Трубецкой, Шереметьев, Бутурлин, Ромодановский, Черкасский, Трубецкой — и до кучки — гетман Запорожского войска.

Богдан Михайлович Хмельницкий.

Весьма неоднозначная фигура… Хотя что неоднозначного во флюгере? Политик, ёж его редьку… Интересно, хоть когда-нибудь были порядочные политики?

Ой, вряд ли…

Польские командиры тоже были не лыком шиты. Коронный гетман Польши Чарнецкий, великий гетман литовский Ян Сапега, гетман литовский Януш II Радзивилл, гетман Запорожского войска Выговский — неплохая подборка.

Ну и скромный такой хан Мехмед IV Гирей от Крымского ханства.

Что до мирного населения — оно вообще не определилось под кем быть — и видимо, для сравнения — давало всем.

Пару лет повоевали ни шатко, ни валко, потом подключилась Швеция, и войну пришлось притормозить. А то влезли, понимаешь, принялись запорожцам на шведскую семью намекать… вдруг бы согласились?

Алексею это, понятно, не понравилось и он наехал на Швецию.

Конечно, пока разбирались со Швецией, Малороссия тоже не репу копала. Помер Богдан Хмельницкий, а его преемник, некто Иван Выговский быстренько прогнулся под Польшу и принялся пинать бывших союзников. Впрочем, долго его никто терпеть не стал. Пришибли, а на его место уселся Юрий Хмельницкий (вполне себе родственник). Впрочем, хрен оказался не слаще редьки и Юрик тоже быстренько переметнулся к полякам. А чего, булаву вручили, можете идти… по делам.

Конечно, кто-то его не одобрил, Малороссия раскололась на левобережную (как несложно догадаться, Российскую) и правобережную (польскую) части.

Только вот России это не помогло, ее-то пинали уже со всех сторон и теснили тоже. И только в прошлом году начались какие-то успехи.

Ага…

А не тут ли собака порылась? Раньше присылали бездарей, потом пришел Долгоруков, начал побеждать, Польше это оказалось серпом… по территориям, а вот что дальше?

Мог ли Долгоруков договориться с польским королем?

Почему нет?

Могли ли казаки об этом узнать?

Шито белыми нитками, но почему бы не принять за гипотезу?

Казаки узнают что-то нехорошее. Быстренько собираются и драпают, начихав на все приказы, потому как подчиняться приказам предателя — глупо. Еще и для жизни опасно.

Юрик, то ли узнав, что казаки знают, что он знает — направляется в погоню и начинает лупить их в хвост и в гриву.

Может быть такое?

Д'Артаньян, я допускаю все, — как говорил благородный граф де ла Фер.

А как говорил неблагородный Володя — фиг ли мне с тех допусков, если Констанция померла?

Софья поразмышляла еще — и додумалась до самого простого. Попросила Воина Афанасьевича связаться со своими польскими знакомыми и выяснить — что, как, когда…

Нужны деньги?

Дадим, не проблема. Но главное — информация.

Мужчина подумал — и согласился. Но вот беда — времени не было.

И Софья едва не выла в своей свет елке, понимая, что ничего не успеет! Где ты, родной мой двадцать первый век?

Самолеты, телефоны, телеграфы… О!

Телеграфы!

А ведь это она запросто может изобрести! Даже напрягаться не надо, взять самые простые…

Софья в детстве очень уважала графа Монте — Кристо. Очень.

Алексей был не то, чтобы успокоен, но приведен в чувство и отправился к Фролу Разину, успокаивать казака. Мол, разберемся, и обиды не простим, ничего им, гадам!

Фрол кивал головой и верил. Убедился уже.

Но письмо брату-таки отписал.

А Алексей поспешил во дворец, падать отцу в ноги.

* * *

Неделю спустя Софья готова была ругаться последними словами. Нет, ну край непуганых идиотов! Понятно, почему Россию пинают со всех сторон — наследственность такая!

Долгоруков, чтоб ему всю жизнь острым поносом маяться — таки казнил Ивана Разина! За дезертирство и измену родине… с — скотина!

Фрол, узнав об этом, порывался ехать и рубить подлеца, едва остановить удалось, объясняя, что рубить надо умеючи. Она же и останавливала, а Фрол все повторял: 'не мог Ванька предать, не мог, он Русь больше матери любил…' и плакал.

Страшновато это, когда плачут большие сильные мужики. Жутко…

Софья смотрела и давала слово, что доберется до Долгорукова и раскопает всю эту историю. Будет она вытащена на свет божий или нет — это уже неважно. Но безнаказанным она это не оставит. Нет уж.

А вот Алексей Михайлович… Софья едва удержалась, чтобы не охарактеризовать отца по полной программе.

Все чего добился Лёшка — это поглаживание по головке и заявление: 'казаки народ ненадежный, бояре-то они свои, не лезь, не твоего ума это дело…'