Сестренка из Преисподней
Шрифт:
– Да-а, сокращения, между прочим, великая вещь! Коммунисты это понимали и недаром сокращали всё подряд. Вот Сергунька, например, был бы – САГ! Мощно, звучно, сурово! Я – ФАРМ! Тоже звучит… Наш нимбоватый умник – АНЦ! Хотя нет… какое-то муравьиное прозвище… Пусть себе останется прежним Цилей. Тихо, уютно, по-домашнему, без церемоний…
Следуя за вереницей теней, мы постепенно начали спускаться в неглубокую лощину. Там красная скала открывала в своём основании ряд чёрных пещер. Наверняка вход находился в одной из них… Кентавр продолжал напряжённо суетиться рядом, из последних сил взывая к моему состраданию:
Остановись!Я чуть не споткнулся! Как он меня назвал?
– Как он тебя назвал?! – Два маленьких грозных истребителя вертикального взлёта, белый и чёрный, взмыли с моих плеч в возмущённом единодушии. Та-а-к… кому-то сейчас крупно не поздоровится…
Анцифер и Фармазон – мои личные духи и для окружающих, как правило, невидимы. Зато вполне… ощутимы! Классическая голова Кентавраса недоумённо дёрнулась из стороны в сторону, от пощёчины справа и от оплеухи слева. В глубоко-синих глазах обиженно сверкнула влага.
– Прекратить самосуд! – как можно суровее попросил я. Ангел повиновался безропотно, а нечистый дух ещё покочевряжился, изображая тяжёлую внутреннюю борьбу с переполняющим его праведным негодованием.
– Послушайте, дорогой Кентаврас, – угрожающе-дружелюбным тоном начал я. – Возможно, мне показалось… Возможно, у меня слуховые галлюцинации… Возможно, я не там расставил смысловые акценты, но вы вроде бы только что обозвали меня «серой гнидой»?!
– Истинно так! – честно подтвердил злосчастный, собственноручно подписывая себе смертный приговор.
Как же иначе сказать мог бы язык непослушный,Если ты сам имя чудное назвал, на себя же кивая? Но, впрочем,Часто певцы, дар от Орфея успешно приемля, с тем же талантомСебе имена раздают, и такие порою… Волосы дыбом!– Сергей Гнедин, а не Серая Гнида! – взвизгнул я, по-детски топая ногами.
Кентавр прислушался, с чисто лошадиной грацией поводя ушами, и радостно заявил:
Вот же опять ты вдохновенно и ярко «Сергиус Гнидас» сказал…Что ж я, глухой и не слышу? Муза какая тебя нарекла столь отвратно?Но не волнуйся зазря, я же с первого раза имя запомнил твоёИ уже не забуду…Я в бессильной ярости заскрипел зубами.
– Серёга, давай ему по сопатке накостыляем! – взвился обнадёженный Фармазон.
– Ни за что! Кент лишь ошибается в произношении, что вполне извинительно и никак не может служить доказательством злого умысла. Русские имена очень трудны в переводе на древнегреческий, а рукоприкладство всё равно не метод! Всегда можно договориться… Так что отойди, а не то в глаз получишь! – вступился покрасневший ангел.
Похоже, опять назревала драка, но я спешил вперёд, и никакие разборки не входили в мои планы. Чтобы не искушать судьбу, стоило ещё раз попытаться найти разумный компромисс. Для начала заткнуть дебоширов… Это легко, я просто поймал обоих за шкирку и сунул себе за пазуху, в складки туники. После чего вежливо обратился к Кентаврасу:
– Давайте поговорим напрямик. Так сказать, как мужчина с мужчиной! Без всяких гекзаметров, предельно коротко, на уровне «да» и «нет».
– Как в Лаконии? – ужаснулся кентавр.
– Именно! – непреклонно подтвердил я. – А теперь ясно, внятно и по существу – чего вы от меня хотите?
– Любви.
– Чего-о-о?!
– Любви… – застенчиво признался породистый нахал. – Любви твоей хочу и ласк телесных, лобзанья губ и единенья тел.
– Ничем не могу помочь! – жёстко отрубил я, когда наконец отдышался и мысленно призвал все громы Олимпа на голову извращенца. – Ваших внезапно вспыхнувших чувств никак не разделяю, поскольку давно женат и даже имею малолетнюю дочь.
– Я буду любить вас всех!
– В каком смысле?
Любить тебя, любить твою жену, и дочь твою любить я стану!Уверен, что столь многомудрый муж взял в жёны не последнюю корову…Наверняка она высокогруда и крутобёдра, словно ваза с Крита,А дочь от матери отстанет ненадолго, едва лишь минет ей…– Не надо, понял!!! – Последние слова у него вырвались, когда я молча поднял ближайший булыжник, услужливо подсунутый Фармазоном. Видимо, у меня было очень выразительное лицо… Кентаврас опечаленно вздохнул и повесил нос:
Девы летят от меня резвокопытным кобылам подобно…Запах им мой ноздри калечит, бесспорно… Нимфы бегут,В воды ныряют нерейды, разве козу где поймаю, но редко…Ныне стада пастухами и лютыми псами хранимы. Гоняют…Куда уж тут ткнёшься, однако…– Мыться не пробовали? – Если всё дело исключительно в запахе, то тут я понимал любую девушку.
– А что, помогает? – заинтересовался он.
Боже, на что я трачу время… Мне-то какое до всего этого дело?!
– Финская баня, хороший шампунь, гель для душа и приличный мужской дезодорант! Не успеваете записывать, запоминайте так. Мне пора.
Не оставляй же меня, о певец благородный, имеющий в сердцеО друге случайном заботу! Мне лишь позволь поцелуем горячимВыразить всю благодарность за тёплый совет и участье…Кентавр опять раскатал губки, пришлось его экстренно переключать на другой объект.
– Коза!
– Где?!
– Вон там, за поворотом, хвостиком мелькнула!