Сестрёнки
Шрифт:
За окнами уже наступил сырой, сентябрьский вечер. Уши музейного сотрудника уловили шум деревьев, немилосердно терзаемых ветром. Он поднялся на второй этаж. Зал с картинами фламандских мастеров… И вот часть, посвященная польскому искусству. Со стен на него глядели портреты давным-давно умерших людей. Хранитель любил иногда остановиться, чтобы поглядеть им в глаза. Ему не нужно было читать табличек под картинами. Он всех их знал на память. Хранитель уже приближался к последнему залу, как вдруг услышал фрагмент сердитого монолога. Кто-то из посетителей, несмотря на позднее время, все еще находился в музее. Хранитель удивленно поднял кустистые брови, глянул на часы. Не думал он, что еще на кого-нибудь наткнется. До закрытия минут десять.
Он остановился на пороге. Молодая девушка, стоящая рядом с висящей на стене картиной, услышала его шаги и удивленно обернулась. Увидав сотрудника музея и явно успокоившись, она вернулась к рассматриванию произведения.
Хранитель слегка усмехнулся.
— Вижу, вам этот портрет нравится? — дружелюбно начал он.
Девушка обернулась. Светло-русая коса блеснула золотой лентой.
— Я прихожу сюда, чтобы черпать идеи, — ответила она.
— Вам известно, кто изображен на этой картине? — заинтересовался хранитель.
Описание находилось прямо у входа в зал.
— Это Станислава Крушевская, — спокойно сказала девушка. — Моя дальняя, можно сказать, прапрабабка. А точнее, кузина, — задумалась она. — Двоюродная прапрабабушка? Это сложно выразить словами, поскольку нас разделяет пятнадцать или, может, восемнадцать поколений… А я — Катаржина Крушевская.
Хранитель тоже представился.
— А может это лишь случайное совпадение фамилий? — предположил он.
— Сходится название деревни и герб, которым, как печатью, пользовались мои предки, — пояснила та. — Хабданк, как и она… Вообще-то, имеется несколько семейств Крушевских, но только одна с таким гербом… Из каталога следует, что портрет был написан в 1678 году.
— Правильно, — кивнул музейщик. — Художник, к сожалению, неизвестен, хотя у нас есть несколько предположений.
Девушка на портрете была темноволосая, а слегка выступающие скулы придавали ей немного восточный вид. На груди у нее был небольшой серебряный крестик, инкрустированный рубинами..
— А откуда известно, когда появилась эта картина? — спросила современница. — Я нашла сведения, будто бы Станиславу Крушевскую разыскивали в связи с убийством собственного мужа в 1609 году. Похоже, что благородный супруг продал ее некоему представителю национального меньшинства, занимавшемуся выгодными поставками молоденьких девушек в турецкие гаремы…
— Через несколько лет она вернулась из неволи и прирезала его как хряка, — дополнил хранитель с улыбкой. — Я предполагаю, что здесь лишь совпадение имен. Раз в 1609 ей было, скажем, около двадцати лет, то в момент написания картины ей должно было быть около девяноста. Что же касается датировки — сзади имеется год создания, написан он той же краской, что и перед картины… Опять же, покрой платья указывает на семидесятые годы XVII века. Может это ее внучка? Или кто-нибудь из другой линии рода? Герб сходится…
Светловолосая девушка рассеянно кивнула. Эту возможность она тщательно проверила по нескольким гербовникам. Существование последующей Станиславы Крушевской было отмечено лишь в XVIII веке…
— Что же, видимо пора закрывать галерею, — глянула она на часы.
— Действительно, — подтвердил сотрудник музея.
— Прошу прощения, я заняла ваше время.
— Мелочи, мне было чрезвычайно приятно.
Они распрощались, девушка ушла. Хранитель подошел к портрету. Пультом он отключил сигнализацию и перевернул портрет лицом к стене. Все сходилось. Дата была на своем месте.
— Любопытно, — буркнул он себе под нос.
Глубокий купеческий подвал на краковском Рынке [4] . Стены помнят XVI век. На потемневших кирпичах до сих пор видны отпечатки пальцев людей, которые эти кирпичи лепили. Стены стоят себе и стоят, в то время как следы их строителей давно занесены песками времени. В подвале устроили пивную. Этим субботним вечером ее заполнили, скорее, необычные посетители. Где-то там, в городе, догасает конвент любителей фантастики.
4
Главная площадь средневекового Кракова. Здесь располагаются знаменитые Сукенницы и Мариацкий костел. В подвалах старинных домов, окружающих площадь (Rynek Gl'owny) множество пивных, ресторанчиков, театров. Чудесное местечко…
А в подвале царят жупаны, кунтуши и делии [5] . Меховые шапки летят под самый потолок. Поблескивают гузы [6] , из-за слуцких широких поясов живописно торчат кручицы [7] . Шляхта пьет. Шляхта рубит саблями свечи… Во главе стола сидит король Польский, с ним писарь — милсдарь Яцек Комуда [8] , и его издатель в мундире шведского офицера. Пьют, стреляют из своих старинных пистолетов, что-то шумно обсуждают. Царит всеобщая радость.
5
Жупан — старинная мужская и женская верхняя одежда поляков, украинцев и др. Полукафтан из сукна (серого или голубого) с отложным воротником, застежкой на пуговицах — Большой энциклопедический словарь. Кунтуш — кунтыш м. зап. южн. род верхней мужской одежды, иногда на меху, со шнурами, с откидными рукавами; польский верхний кафтан. — Словарь В. Даля. — Делия — польский парадный верхний наряд с разрезными рукавами. — Википедия.
6
Здесь: пуговицы (не забывайте, что по-украински пуговица называется «гудзик»).
7
Кручица (krucica) (ист.) — короткоствольный пистолет.
8
Яцек Комуда (Jacek Komuda) — польский писатель, независимый историк, автор исторических и фантастических романов, действие которых происходит в шляхетской Жечипосполитой и Франции XV века. Верный правде, он не сторонится грубых, излишне сильных страниц истории. Сам предпочитает писать ради предостережения, а не подкрепления сердец. Воскрешает давние обычаи, персонажи, забытые места. Его герои живут страстями, это вам не бумажные идеалы (из аннотации в сборнике «Jeszcze nie zginiela»). К сожалению, ничего из его работ на русский язык не переведено, а жаль… Например, переводчику нравится его роман «Богун» или «Ланцутский дьявол». Прекрасно пошел бы его исторический триллер «Изгнанник». Последняя работа — «Крестоносная метель», посвященная 600-летию Грюнвальдской битвы.
Было здесь и несколько обычных клиентов, но при виде подобной банды «вооруженных и очень опасных» психов они тихонечко смылись в соседний подвал. Скатертью дорога, «сицилисты зачуханные», пивных у нас хватает…
Один лишь гость остался на своем месте за маленьким столиком у стены. Сидит, попивая пивко из трехлитровой кружки. На столешницу положил тетрадь, исписанную заметками и химическими уравнениями. Немногочисленные во всем мире эксперты, если бы окинули тетрадь взглядом, наверняка погрузились бы в недоумение. Мужчина одет в длинный коричневый плащ. Под шеей он носит плоеный воротник из шелка [9] . Седая борода ниспадает на грудь.
9
Подобные воротники — «крызы» — можно видеть на полотнах старых испанских мастеров, хотя бы, Веласкеса.
Сейчас он отложил авторучку «паркер» и с удовольствием приглядывается к разыгравшейся банде. Шляхтичи тоже поглядывают на него. Он не из их компании, тем не менее, одеждой соответствует гулянке. Интересно, почему? Может быть, ему тоже нравится, в старинном королевском городе, надеть, хотя бы на пару часиков, традиционную польскую одежду? Они не собираются ему мешать, а если старику захочется повеселиться с ними, сам подойдет…
Пожилой мужчина рад. Отвык он уже от подобных видов. Жестом узкой ладони подзывает официанта.