Сестрёнки
Шрифт:
Моника вновь напрягла все силы. Еще треск, и наконец матрас сдался, завалился вниз, оторвавшись с одной стороны от рамы. Моника скатилась под кровать, ремни остались наверху, придерживая уже ненужное одеяло. Шершавый бетон пола под щекой. Девушка сделала несколько глубоких вдохов.
Итак, первая помеха ликвидирована. Зато появились очередные проблемы. Щиколотки и запястья тесно скованы, сама она голая, закрыта на четыре засова и ничего не видит. Моника силой заставляла себя плакать. Правй глаз будет отрастать пару дней, зато левое только царапнули поверху. Быть может, достаточно будет несколько, не больше десятка часов? Пока же что надо плакать, вымыть соединения серебра из раны.
Наручники. Хорошо еще, что из секс-шопа, крайне примитивная конструкция. Моника выгрызла дыру в матрасе, сунула руки вовнутрь. Вырвала пружину, сломала ее о край кровати. Даже ничего не видя, смогла освободиться через минуту. Так, теперь ноги…
Вместе с капающими слезами постепенно уступала и боль. Девушка улеглась на истерзанной кровати, закутавшись в одеяло. Коснулась лба. Провела пальцами по краям раны. Серебро проникло очень глубоко, но пузырь уже начал спадать. Тело было раскалено. По спине пробежала неожиданная дрожь. Термометра не было, но Моника посчитала пульс. Не хорошо, градусов сорок, самое малое…
Колени у нее дрожали. Наверняка, от нервов. Нужно успокоиться. Следовательно — спать. Раз до завтрашнего дня решили дать ей покой, необходимо восстановить силы… Моника накрылась одеялом с головой, пытаясь дыханием нагреть внутреннее пространство. Дрожь сделалась еще сильнее. Но потихоньку — полегоньку напряжение начало спадать. Несколько часов отдыха должны ей только помочь. Враги не смогут застать ее врасплох во сне. Услышит грохот засовов и проснется. А тогда… Что же, в кодексе некоего Хаммурапи написано: око за око. Конечно, у них глаза и не отрастут, но они и не поживут достаточно долго, чтобы озаботиться этим…
— В Кракове проживает сорок семь различных Димитриев. Две трети из них — в блочных домах. Но этих, как мне кажется, можно вычеркнуть.
— Почему? — не поняла Стася.
— Очень просто. Похищение — штука довольно-таки сложная. Пленника нужно где-то держать. Из того, что я знаю Монику, она будет пытаться освободиться; может кричать, пинать стенку… Соседи могли бы услышать.
— А если будут держать ее с кляпом во рту?
— Куча хлопот. К тому же, появляется еще одна проблема. Сотни окон. В старых домах в них торчат старушки, для которых наблюдение за округой это единственное занятие, скрашивающее серые пенсионные дни. Очень сложно занести связанную девушку в дом так, чтобы никто этого не заметил. Тем более, что это было утро, люди идут на работу, дети — в школу. Необходимо было бы подъехать максимально близко к двери подъезда. Мне кажется, у него вилла с гаражом, а из гаража имеется прямой переход в подвал… — при этом Катаржина быстро стучала по клавишам.
— А если он закрыл ее не рядом со своим домом, а, к примеру, в съемной квартире?
— Будем надеяться, что это не так. Ни одна из машин не была зарегистрирована на человека, носящего это имя, — буркнула она тихо. — Но давай поглядим, а не проживают ли и хозяева где-нибудь рядом с сорока семью вычисленными адресами. Ведь за Моникой он мог поехать и на машине своего дружка…
Но это тоже ничего не дало.
— Сейчас пригодился бы список вилл и домов с гаражами. Глянем, домов — нет. Остаются виллы.
— А как ты различаешь блочные дома и виллы? — удивилась алхимичка. — Это всего лишь голые адреса, ты ведь не знаешь Краков настолько хорошо, чтобы знать, что и на какой улице размещается.
— Это очень просто. Если мы имеем адрес типа: жилмассив Казимировский, 56, квартира 56 — это означает жилой дом. В виллах по много квартир не бывает.
— Хитро! — оценила кузина.
Катаржина выписала дюжину адресов.
— Эти адреса потенциально подходят. Нужно сузить круг поисков.
Она вывела на монитор данные, касающиеся владельцев участков.
— Сколько лет Димитрию?
— Думаю, лет около 430…
— Черт! Ладно, по-другому, на сколько он выглядит?
— Между тридцатью и сорока.
Пару минут Катаржина копалась в информации.
— Подходят три адреса, — сказала она наконец. — Ни один из трех в полицейских хрониках не отмечался.
Она сунула кончик шариковой ручки в рот.
— Он должен был прибыть сюда недавно, приобрести фальшивые документы. Черт, насколько же неполные все эти данные… — не сдержалась она. — Ладно, посмотрим ипотеку. Она частично компьютеризована… Есть, это он! — указала она на один из адресов. — Эта вилла сменила хозяев три года назад.
— Ты уверена?
— Не до конца. Но у этого машины имеется автомобиль, соответствующий описанию, живет он один и подходит по возрасту. Нужно поглядеть по месту…
Она стащила с антресолей приличных размеров чемодан и направилась к выходу. Станислава набросила куртку и пошла за кузиной.
Время от времени алхимик любит просмотреть прессу. Как правило, он покупает себе по одному экземпляру каждого журнала и газеты, а потом, читая, сравнивает версии. Просматривая польские газеты, чувствует вздымающуюся злость. Измены, аферы, коррупция… Страной правит наихудшая из возможных чернь. Никогда перед тем не было так паршиво. Самый толстый журнал, наполненный объявлениями, Сендзивой взял в руки в первый и в последний раз в жизни. И кто, черт подери, это издает? И для кого? Неужели существует даже столько изменников родины, чтобы оплачивать существование этого издания на рынке?
С отвращением он выбросил красочные страницы в мусорную корзину и инстинктивно вымыл руки.
Вестник культуры. Культура тоже ужасно пошла псу под хвост, но, глядишь, и найдется чего-нибудь любопытного… Он задумчиво перелистывал журнал, как вдруг… Заметил краем глаза. Нечасто видишь свое имя в печати.
— Научная конференция в четырехсотую годовщину публикации «Трактата о ртути» мастера Михала Сендзивоя из Санока, — голос отразился эхом в обширном помещении. — Вход свободный.
Какое-то время он сидел в кресле и наконец, так как не мог сдержаться, расхохотался. А вот это может быть любопытным; до сих пор никто не принимал участия в конференции, посвященной собственным исследованиям… Время есть, как раз можно и пройтись. В дорогу!
Тут же в голову пришла еще одна безумная идея. Сендзивой открыл одежный шкаф. Ради подобного случая и одеться следует по-особенному… Итак, широкая кожаная шляпа со страусовым пером, белый крыз под подбородок, сорочка с кружевами, кожаный пояс, рапира, широкий плащ. Он поглядел на себя в зеркале. И вдруг почувствовал, будто бы время отступило назад. Вновь он в Кракове, вновь одет по иностранной моде, как приличествует ученому мужу… Сендзивой положил руку на рукояти рапиры, после чего, усмехнувшись, сунул за пояс заряженную кручицу. По городу он всегда ходил вооруженным…