Сестрички
Шрифт:
Пока Джемма стояла и глазела на здание, к подъезду его подкатил желтый «роллс-ройс». Из недр шикарного автомобиля появился молодой человек в белоснежном костюме. Он взлетел по мраморным ступенькам к дверям стеклянного дворца, нырнул в холл, затем еще глубже, в распахнутую золотую раковину лифта — и исчез, оставив на память лишь смутный образ: изысканная бледность, грациозные движения, безукоризненные зубы…
Джемма сняла крестик, надела жемчужные бусы и решительно последовала за ним.
Городской совет по защите детства продержал Джемму в приюте не больше двух недель. Потом ей подыскали работу. Джемма стала «помощницей по хозяйству» в доме вдовы викария. Жила она в отдаленном местечке Нортембриан. В школе у Джеммы были неплохие отметки и, возможно, она потянула бы и дальнейшее
Вот и тянулись люди к цивилизации, а в глуши жизнь замирала. Рушились семьи, оставались брошенные дети. Джемма просто родилась там — и все. А могла ведь родиться в другом месте и в другое время. Не надо думать, что каждый из нас получает жизнь по заслугам. Просто некоторым больше везет.
У миссис Хемсли Джемма работала три года. Она имела кров и стол плюс тридцать шиллингов в неделю на карманные расходы. Днем они с миссис Хемсли занимались воспитанием девочек Ханны, Гермионы, Хелен, Гортензии и Элис. Вечерами они с миссис Хемсли стирали, гладили, убирались, штопали и зашивали. Поначалу Джемма была вполне счастлива: маленькие девочки полюбили ее, а она их. Миссис Хемсли была щедра во всем, кроме денег, что, в общем, неудивительно, ибо денег было до смешного мало. Попробуйте прожить на вдовью пенсию и скудные подаяния бывших прихожан. Зато у нее всегда было в достатке советов и наставлений на все случаи жизни. Джемма упорно ими пренебрегала.
За те три года Джемма расцвела: налилась белым пышным цветом грудь, стройной и гибкой стала талия, бархатистой и нежной — кожа. Огромные глаза под тяжелыми темными веками смотрели мечтательно. Джемма жила, не имея ни сексуальных приключений, ни сексуального интереса. Как говаривала жена одного сельского врача жене другого: «Чего ты не знаешь, того тебе и не надо». В сущности, возразить нечего. Если Джемма предавалась девичьим грезам, то видела рядом с собой прекрасного рыцаря на белом коне, а кругом темный лес… или жаркая пустыня. Ее фантазии были романтическими, без тени эротики. Другие девчонки ее возраста тискались с парнями и вовсю целовались, а Джемма только мечтала. И вздыхала. Месячные у нее наладились быстро, но проходили очень болезненно. Ночами она не спала от болей. По этому поводу к ней даже вызывали на дом доктора. Он подробно расспрашивал ее о личной жизни и, выяснив, что парня у нее нет и не было, подверг ее внутреннему обследованию, которое стало для нее, как для всякой девственницы, пренеприятнейшим испытанием. А доктор почему-то был собой очень доволен. У Джеммы тогда впервые возникло чувство тягостного недоумения и смущения. Однако необходимость, ничего не поделаешь. Доктор прописал самый обычный аспирин. Боли прошли.
Спустя несколько месяцев зубной врач уронил в вырез ее летнего платьишка кусочек пломбировочной амальгамы и стал доставать его. Вновь Джемма испытала смущение… Ведь свою жену-ассистентку врач живенько отослал в кладовую за каким-то препаратом. К тому же Джемме показалось, что его пальцы снуют и щекочутся совсем не там, где надо.
Она про себя проклинала этих мерзких лекарей, а тело ночами вспоминало их руки. Теперь она жалела миссис Хемсли и твердо решила не быть под стать ей, не оказаться рабой собственного потомства. Жизнь не может быть такой примитивной, считала Джемма и с презрением смотрела на свое поколение, на этих потных и пошлых парней и девок с сальными взглядами и грязными руками. Она благодарила Бога, что у нее есть возможность избегать их компании, но страдала всякий раз, когда, купив в магазине обычный набор продуктов — чечевицу, овсяные хлопья, дешевую баранину, репу, брюкву (они всемером питались этим неделю, но если честно, еды было мало и троим) — выходила на площадь и слышала похотливые реплики и грубое ржание. Джемма привыкла к строгости и лишениям (воспитание бабки Мэй!), но не могла привыкнуть к хамству и пошлости.
Джемма знала, что не похожа на других. Ей очень часто говорили об этом в школе. И несмотря ни на что, Джемма была рождена как дитя любви и страсти. Этим стоило гордиться. Да, отцом ее стал случайный заезжий актер. Но чем лучше появиться на свет стараниями грязного потного батрака? Эйлин вообще ничего не знала о своем отце. Но лучше не знать ничего (а вдруг это был переодетый принц?), чем искать свои черты в испитой роже местного донжуана. Это уж точно.
Джемма хоть и была всегда благодарна за добро, но не могла довольствоваться им. У нее были честолюбивые замыслы, пока, правда, абстрактные. Ради них она мыла, чистила, скребла. Она просто выжидала. А потом записалась на заочные курсы стенографии.
И вот однажды теплым июньским утром Джемма вошла в «женское» агентство по трудоустройству, что на Риджент-стрит. В руках у нее был чемоданчик, на плече сумочка, в сумочке пять фунтов пятнадцать шиллингов и диплом стенографистки, полученный на заочных курсах. Чтобы стать обладательницей такого документа, Джемма провела в трудах не одну ночь, сжигая киловатты вдовьего электричества и терзая допотопную пишущую машинку усопшего викария. Только эту машинку и оставил бедняга своей жене на память, если не считать, конечно, Хелен, Ханну, Гермиону, Гортензию и Элис. Вот так и отправилась Джемма по белу свету в поисках счастья.
Миссис Хемсли прощалась с ней не без облегчения, хотя и благословила перед дальней дорогой. Вдова в последнее время обнаружила в своей работнице некоторую небрежность и необязательность. И чем совершеннее становились стенографические навыки Джеммы, тем меньше радения проявляла она в домашних делах. Взять хотя бы вечные недомогания и разбитые коленки девочек, говорила соседкам миссис Хемсли, в семье это обычное дело, но Джемма почему-то принципиально отказывается вызывать к детям врача. К тому же, сокрушалась вдова, у нее появилась манера говорить сквозь зубы, да еще с оттенком цинизма. Разве это может быть хорошим примером для маленьких девочек?
Ханна, Гермиона, Хелен, Гортензия и Элис. Элис появилась на свет, а на следующий день у ее отца, то есть у викария, случился первый и последний инфаркт. Он отошел в мир иной, оставив жену одну подыскивать для дочери соответствующее предыдущим имя [3] .
Еще по дороге в Лондон Джемма лишилась записной книжки, куда были внесены адреса и телефоны различных организаций, оказывающих помощь молодым. Но Джемма была полна юношеской отваги и дерзости. С первыми лучами солнца она сошла с поезда и бесстрашно шагнула в мир, а точнее на лестницу возле зала ожидания, где и просидела до начала рабочего дня. Лондон стал оживать, и Джемма отправилась на Пикадилли, которую считала сердцем столицы и которую единственную могла отыскать на карте. Лондон оказался больше, чем она представляла. А об его опасностях она тогда вообще не задумывалась. Опасность — понятие относительное. Был ли опасным тупик, где однажды мамаша Джеммы повстречала ее папашу?
3
В английском языке имена Ханна, Гермиона, Хелен, Гортензия начинаются на «h».
Пробираясь по людному тротуару Риджент-стрит, где ходят с цветами дети земли [4] , Джемма внезапно услышала из окон первого этажа громкий заливистый смех. Джемма пригляделась и увидела над окошком вывеску «Гэллент. Агентство по трудоустройству».
Ну, хоть кто-то доволен жизнью, подумала Джемма и толкнула дверь. Перед нею предстала мисс Хилари, старший инспектор агентства, которая и оглашала своим смехом округу.
На самом деле смех ее вовсе не свидетельствовал о довольстве жизнью. Просто это была обычная для понедельника реакция мисс Хилари на любой звонок, будь он от соискателя должности или от работодателя. На своем долгом опыте мисс Хилари давно убедилась, что кому не повезло в пятницу вечером, не повезет и в понедельник.
4
Дети-цветы, дети земли, хиппи — flower-children.