Сестры. Дом мертвеца
Шрифт:
– Теть Зин, – поддержала беседу Дина, – у Колюни ведь не радикулит. У него монгольское бешенство. Я вам вот что скажу, – она приглушила голос до шепота, – если у вас есть ружье, то попросите Свету. Она его застрелит.
Зина захохотала, а баба-яга насупилась.
– И не стыдно тебе такое говорить? – строго спросила старуха.
– Не стыдно, – призналась Дина. – Он арбуз разбил, который Свете подарили.
Бабуля сверкнула на Дину сердитым глазом. Не зря она вступается за Колюню, подумала Дина. Колюня на самом деле черт, а пьяницей просто прикидывается, чтобы вытворять свои штуки и делать людям подлости.
Старуха, сердито поморгав, принялась втолковывать Зине, что первым делом надо Николая Чудотворца попросить. Второе – если уж он не поможет, то тогда Никите-бесогону поклониться как следует, в монастырь Иверский податься и там Колюню отмолить. А есть еще мученик Вонифатий, и нужно к нему денно и нощно взывать.
– О многострадальный и всехвальный мучениче Вонифатие! – взвыла старушка, закатив глаза. – Ко твоему заступлению ныне прибегаем, молений нас, поющих тебе, не отвержи, но милостиво услыши нас. Виждь братию и сестры наша, тяжким недугом пьянства одержимыя и того ради от матери своей, Церкви Христовой, и вечнаго спасения отпадагощия. О святой мученик Вонифатие, коснися сердец их данною ти от бога благодатию, скоро возстави от падений греховных и ко спасительному воздержанию приведи их. Аминь.
Сверху спустилась Света, послушала и тихо присела за стол. Дина ждала, когда это закончится, но старушка завывала долго, а все слушали. Чтобы Свете было понятно, Дина прошептала:
– Это народное средство от Колюни.
Зина, услыхав, хохотнула и убежала, предупредив, что будет часа два разбираться с карбюратором, а девочки принялись за чай уже вдвоем. Поблагодарив хозяйку и не зная, чем заняться, они направились к Зининому дому. Та, разложив на газете инструмент, ковырялась в своей «копейке», время от времени досадливо смахивая со лба веселые кудряшки.
Дина со Светой присели на лавку и молча смотрели. Пригревало по-осеннему слабое солнце, пахло старой травой, под ногами ползал толстый кривоногий жук, с трудом Одолевая каждую травинку. Прилетела оса, покружилась и пропала. Вдалеке, между домами, блестела вода: то ли речка, то ли озеро. Дине хотелось поболтать.
– Теть Зин, а чего эта старуха такая злая?
– Поживи-ка с ее, – отвечала Зина, не отрываясь от дела. – Сколько бабе Паше лет, она и сама не знает. А ведь жить тяжело, – сообщила Зина, – а в старости так и вообще невесело. Она вынырнула из-под капота и подмигнула: – Радуйтесь, пока молодые и здоровые.
Света, сощурившись от солнца, разглядывала жука. Тоже, наверное, старый. Еле ползет, падает, переворачивается, семенит лапками, еле-еле встает на ноги, снова упорно ползет. А куда он движется, чего хочет? Неужели вся его жизнь – движенье к непонятной цели? Они с Динкой тоже просто перемещаются с места на место. Прячутся от врагов, стремятся попасть к своим. Живут, как насекомые. Как муравьи, чей муравейник разорили, и они спасаются бегством. И жизнь их – сплошная дорога. Как тут радоваться? Чтобы радоваться, надо хотя бы иметь кров над головой. Или не надо? Достаточно сидеть на лавке, болтать ногами, щуриться от солнца? Света посмотрела на Динку и позавидовала ее беспечности. Та продолжала выяснять у Зины, сколько лет бабе Паше.
– Да она бессмертная, – заявила Зина. – Тут один проезжий журналист, которого я подвозила, ее узнал. Говорит, когда ему лет пятнадцать было, он с ней в Ленинграде в коммуналке проживал. Лет тридцать прошло, а баба Паша точно такая же. Когда их стали расселять, она раз – и пропала. Сюда переместилась.
– Потому что она баба-яга, – объяснила Дина. – Они же бессмертные. А куда вот им деться, всяким лешим, домовым, Кощеям? Приняли другой вид и живут себе. И Колюня тоже черт.
Света подумала, что Зина засмеется, но та разогнулась, поглядела на Дину и быстро перекрестилась. Потом огляделась по сторонам, подошла поближе и заговорила тихо:
– Ты знаешь что? Ты про это молчи. Нам об этом догадываться нельзя.
– Почему? – удивилась Дина.
– Этот журналист мне тогда объяснил. Почему баба Паша пропала, когда коммуналку расселяли? Документы потребовались, а их не было. Стали справки наводить – выходило, что ей уже сто восемнадцать лет. Заподозрили что-то – тут она и пропала. Обличье не сменила, а место поменяла. Вот так-то. Лучше помалкивать. От нее же вреда нет, тихо живет. Иногда лекарствует, когда трав насобирает, молитв много знает. Может, она раскаявшаяся? Вреда-то нету, вот и пусть живет.
– Так не бывает, – возразила Дина. – Чтобы баба-яга раскаялась.
– Тс-с, – прошипела Зина, – молчи давай про это. Не трогай нечистую силу, и она тебя не тронет.
– Мы до дороги прогуляемся? – перебила Света. Зина кивнула, Света взяла за руку слегка поупиравшуюся Дину, и они двинулись к шоссе.
– Взрослая женщина, а такое говорит, – удивлялась Дина.
– Молчала б лучше. Сама-то что несешь? – упрекнула Света. – Да и вообще... Не видишь что ли, что ей этот разговор неприятен? Зачем женщине доказывать, что у нее муж черт?
– Она это и сама знает! – У Дины от возбуждения даже рот приоткрылся.
– Да ну тебя! Ерунда это все. Бред.
Они дошли до шоссе и остановились у обочины. За поворотом послышался звук мотора, они одновременно повернули, головы в ту сторону, и обеих охватило странное тревожное ожидание. Как будто что-то должно было непременно случиться. А что? Плохое или хорошее? Из-за поворота показался милицейский уазик, и у Светы под коленками дрогнуло. Захотелось вдруг бежать, а с чего? Ну известно, что милиция куплена бандитами, но не вся же. Света судорожно оглянулась по сторонам: бежать было некуда, разве что в лес. Ее нервное движение заставило сидевших в уазике насторожиться.
– Притормози, – скомандовал капитан Истратов лейтенанту Лошаку, сидевшему за рулем. Они притормозили, девочки испуганно попятились.
В это время с противоположной стороны шоссе выскочил мотоцикл с лихим наездником в шлеме, описал круг прямо перед уазиком, и завизжали тормоза.
Парень в шлеме, подняв облако пыли, крикнул им:
– Садитесь, прокачу!
Света, не медля ни секунды, вскочила, как в седло, на заднее сиденье, а парень откинул кожух и, схватив Дину под мышки, всадил ее в коляску. Они с треском рванули с места и помчались на дикой скорости. В ушах засвистело, Света вцепилась в куртку мотоциклиста, а Дина почти съехала на пол, закрываясь кожухом от сильного ветра. Мчались они минут двадцать, потом свернули на проселочную дорогу и уже по ней добрались до деревни с названием Крючкове.