Сестры
Шрифт:
Все это было аккуратно отпечатано на машинке. А на обороте синели красивые, четкие бисерные буковки:
Витюша, смотри не опаздывай!
И бабушку обязательно приведи.
Женя
Точно такой же билет получила и бабушка. На обороте, тоже рукою Жени, было написано:
Дорогая бабушка!
Пожалуйста, не опаздывайте!
И
Ваша Женя
Бабушка и Витя прочитали свои билеты и засмеялись. Ох, уж эта Женя, всегда она что-нибудь придумает!
Витя стал собираться задолго до указанного часа. Ему не терпелось увидеть Женю. Как же, ведь это он вчера вечером привез к Журавлевой Маринку и узнал ошеломляющую новость, что она вовсе не Маринка, а Зина. Сама Анна Игнатьевна сказала ему спасибо и пожимала руку, точно взрослому. А Женя еще ничего не знает, ни о чем не догадывается. И он придет и сразу все расскажет! Нет, не все, конечно, а только про то, что они с Маринкой ездили к Журавлевой. И что сестру нашли. А кто эта сестра, пусть Женя сама угадает!
— Пойдем, бабуся, пойдем, — приставал Витя, — а то мы опоздаем! Ведь написано: «Просьба прибыть без опоздания».
— Успеется, успеется, — отвечала бабушка, надевая перед зеркалом кофту, которую она сама связала из синей и белой шерсти. — Полуночник! Мало тебе, что из-за тебя вчера столько беспокойства было!
Антонина Степановна была и обрадована и озабочена. Нашлась наконец Зина! Но как же теперь Женя? С сестрой она будет или в детском доме останется? Во всем этом надо разобраться!
Ровно в два часа бабушка и Витя подходили к особняку в Фурманном переулке. Даже сквозь закрытые окна слышалась духовая музыка. Гремели трубы, гулко стучал барабан, лязгали тарелки и тонко звенел стальной треугольник на веревочке.
В вестибюле, украшенном гирляндами из душистых еловых веток, гостей встретило звено Киры Александрович.
— Пожалуйста, проходите в зал! Мы ждем! — приветливо говорила нарядная, вся в белом, Кира. Красный галстук пламенел у нее на груди.
— Где Женя? — первым делом спросил Витя.
— Только что была в «аллее аттракционов».
Витя оставил бабушку возле Киры, а сам стал пробираться сквозь веселую, праздничную толпу ребят. «Аллея аттракционов» помещалась в коридоре. Там было полно народу: кто с завязанными глазами старался пройти по «чортову мостику» — лежавшей на полу доске, кто пробовал накинуть тонкое кольцо на горлышко бутылки — и оказывалось, что это не так-то просто!
— Девочки, а где Женя? — спросил Витя.
— Они с Шурой только что были здесь. Они наверное, в «Нашу Москву» пошли.
Витя опешил:
— В какую вашу Москву? Что вы еще выдумываете!
— Ничего мы не выдумываем! — обиделась Галя Гришина. — Иди в библиотеку, сам увидишь!
Витя побежал в библиотеку. Там у входа высился макет Кремля. Вдоль стен на щитах висели рисунки с видами Москвы. Возле толпились старшеклассницы. Перебивая друг друга, они набросились на Витю.
— Почему Сокольники называются Сокольниками?
— Что такое Сивцев Вражек?
— Витя, а почему…
Витя отмахнулся:
— Потом, потом! Вы лучше скажите, где Женя?
Девочки всё знали про Москву, но где сейчас Женя, они не знали, и Витя снова вернулся в коридор. Мимо него пробежал «кот в сапогах», весело помахивая шляпой с огромными полями и длинным, до полу, пером. Навстречу, переваливаясь, вышагивал на задних лапах бурый косматый медведь. Он зловещим шопотом спросил Витю:
— Что ты такой невеселый ходишь? Небось, двойка в табеле?
Витя покраснел — у него и в самом деле была двойка по арифметике. Но до отметок ли сейчас!
— Мишенька, ты знаешь Женю Максимову?
— Знаю! — ответил медведь, разевая пасть.
— Где она?
— Она в лесу, в моей берлоге лапу сосет, — засмеялся медведь и заковылял дальше.
Кругом пели, смеялись, танцевали. По всем комнатам Майя носилась с черепахой, точно с ребенком. Прижимала ее к груди, гладила по крошечной голове и объясняла:
— У нас в живом уголке очень тепло. И Машка вчера проснулась. Она решила, что уже лето!
Гости всё прибывали. Пришли ребята из соседнего ремесленного училища, явились два суворовца — брат Шуры и его товарищ. Маленькие, но ужасно важные, они поминутно одергивали на себе белые гимнастерки с новенькими яркокрасными погонами. Приехали студентки университета, учительница, зубной врач, техник-конструктор, начальник цеха, певица, летчица — все они еще недавно жили здесь, были пионерами, а сейчас выросли, вышли в люди, но сегодня праздник — и они пришли в свою родную семью, в свой родной детский дом. Аля заметила в толпе Витю:
— Ты что скучаешь? Почему один? — и потащила его в пионерскую комнату.
Там на столе высился Город Мира. Многоэтажные дома его, широкие проспекты, площади сняли огнями. В скверах били фонтаны. От вокзала отошел первый поезд. По голубому озеру скользили легкие яхты.
Витя с трудом оторвался от этого зрелища.
— Где Женя? Мне ее очень нужно! — приставал он ко всем.
А Женя была на сцене. Она вместе с Шурой налаживала костер.
— Женя, пламя, пламя давай! — говорила Шура приглушенным голосом, чтобы ее не услышали в зале.
Шура, точно настоящий монтер, подвела к сцене гроздья проводов с патронами, а Женя ввинчивала в них красные лампы. Между лампами подруги приладили электрический вентилятор, а поверх стали накладывать ветки и «языки» бумажного раскрашенного «пламени».
О минувшей ссоре никто не вспоминал. В вестибюле в это утро на прежнем месте появилось расписание дежурств. В графе, где стояло: «Дежурят члены совета», было красным карандашом выведено: «Женя Максимова».
Шура ни на шаг не отпускала от себя Женю: «Ты пионерка, а поручений у тебя мало. Уж теперь я тебя нагружу!» А забот у Шуры сегодня было множество: то надо проверить, во-время ли сменяются звенья, встречающие гостей, то выделить пионерок на подмогу дежурным по столовой, то помочь электрикам, а то вот сооружать пионерский костер на сцене.