Сеть для Миродержцев
Шрифт:
"Могила исправит…" — мелькнул в мозгу обрывок чужой мудрости.
Наконец Равана не выдержал.
— А нельзя ли… нельзя ли принести постного? Молока там, простокваши? Булочек с медом? — старательно приглушая свой утробный бас, с вежливостью потомственного брахмана попросил он, когда повар в очередной раз возник около стола.
Повар, слащавый крылач в окружении толпы подхалимов-поварят, был немало изумлен просьбой гороподобного чудища. Да что там повар, даже у Гаруды отвисла нижняя часть клюва.
— Что с тобой, Равана? — с тревогой осведомился
Гаруда невольно облизнулся, а я понял, что пришла моя очередь удивляться — Проглот предлагает поделиться змеями?!
— Меня хвори обходят, — пророкотал Ревун. — Но если мяса не положено моим… подчиненным — значит, и я его есть не стану! Всем — или никому! Наливайте молока, уроды (последнее относилось к поварятам)! Буду жрать ваше небесное хлебово — как все, хоть меня от него уже воротит!..
На мгновение в его голосе прорвался властный рык прежнего Раваны, и я, как ни странно, расслабился. Все-таки ни ад Ямы, ни рай Опекуна не смогли до конца изменить буйную натуру отставного Десятиглавца!
Приятно, когда видишь что-то постоянное…
Перед Раваной, словно по волшебству, возник огромный кувшин молока, блюдо с еще горячими медовыми булочками, второй кувшин поменьше — с простоквашей…
Ракшас-исполин молча кивнул и с хмурым видом взял кувшин с молоком за горлышко, словно намереваясь свернуть ему шею. Мы с Гарудой, не сговариваясь, пожали плечами и тоже принялись за еду.
Но я заметил, как искры уважения сверкнули в глазаx Лучшего из пернатых, который никогда не умел притворяться.
Некоторое время мы вкушали завтрак молча, утоляя первый голод. Журчала простокваша в глотке Раваны, я налегал на фазанов, но быстрее всех расползались со стола аппетитные змеи. Пригласи я сюда дружину Марутов и Словоблуда в придачу, нам всем вместе взятым нечего было и думать, чтобы угнаться за Проглотом! Наконец, насытясь и отхлебнув из чаши с сомой, я решил, что пора переходить к делу. Однако переходить следовало исподволь, чтобы ни Лучший из пернатых, ни Ревун не заподозрили, насколько все это меня интересует. Так, праздный разговор на сытый желудок…
Я постарался припомнить наши беседы с Брихасом — учитель словоблудия у меня был достойный!
Не посрамим же науки…
— Послушай, Равана, а что ты вообще забыл в Вайкунтхе? — Я с самым невинным видом поднял глаза на ракшаса, одновременно обгладывая фазанью грудку.
— А ты бы предпочел, чтобы я сейчас гнил в Преисподней? — оскалился в ответ бывший Десятиглавец. Уж что-что, а скалиться он умел знатно! Даже со сдобой в пасти.
— Хотел, не хотел… Сам знаешь: кто старое помянет, тому ворон глаз выклюет! — Пословица свернула куда-то не туда, но Раване, похоже, именно этот поворот пришелся по душе. — Интересно просто: что надо натворить, чтоб прямиком из ада в любимчики братца Вишну? Ну, не ломайся, поделись опытом!
— Я ж тебя амнистировал, когда ты у меня в темнице пылью давился! Вот и зачлось! — криво
— У Ямы свои харчи, у Вишну свои… И от обоих тошнит. Ты вот знаешь, что у Опекуна здесь свой маленький ад имеется?
— Ад в раю?! — Мое изумление было неподдельным.
— Вот именно, — кивнул Равана, склонив свою асимметричную голову почти к левому плечу. — Умен… Ладно, Гаруда, брось зыркать! Короче, Опекун расстарался! Специально для таких, как я.
— Он что, решил заместителем Ямы стать? Гаруда обиженно нахохлился, усмотрев в наших словах насмешку над обожаемым Вишну, но я лишь отмахнулся от Проглота. Скупые ответы ракшаса меня сейчас интересовали куда больше.
— Мне не докладывали! — Ревун смачно харкнул под стол. — Собрал сюда чуть ли не половину тех, кого его аватары поубивали, а меня над покойниками старшим поставил! Так и живем сутки-двое: два дня охраняем, третий — мучаемся! Ну, когда-никогда выходной дают… на травке поваляться. Не рай, конечно, но все лучше, чем у Ямы!
Особой признательности к благодетелю-Упендре в его тоне не чувствовалось.
— Да что тут, в Вайкунтхе, охранять? — бросил я еще один камень. — Обитель ведь — не тюрьма! Или апсары праведников крадут, на племя?
— Вот и я о том же! — с радостью поддержал меня Гаруда. — Конечно, Великому Вишну виднее, только я бы на его месте… Собрал тут толпу дармоедов! Маются дурью, а как приличная апсара забредет под крылышко — пугают! С такими-то рожами! Прохвосты! А жрут-то, жрут…
Гаруда с тоской окинул взглядом ближнюю к нему часть стола, похожую на Поле Куру в разгар сражения, и стыдливо умолк.
К моему удивлению, Ревун отреагировал на тираду птицебога более чем равнодушно.
Наверное, привык.
— Знаешь, Индра, — доверительно обратился он ко не, — вот скажи мне такое хоть Гаруда, хоть сам Шива лет сто назад, когда я еще был жив… клянусь собственной смертью, голову б оторвал! Если б смог, — тихо добавил ракшас, помолчав. — А теперь — веришь ли?! — даже не обижаюсь! Эх Владыка, пекло — оно даром не проходит! Да и рай — та еще кость в горле…Укатали Равку стеклянные горки! Я ведь, когда к Яме угодил, тоже поначалу хорохорился…
Колесница аватары Вишну, известной в Трехмирье под именем Рамы Дашаратхи, окуталась черным дымом. На мгновение Раване показалось, что это его огненные стрелы наконец сделали свое дело, что колесница врага горит, исходя чадом… Но победно расхохотаться царь ракшасов не успел. Из дымного облака вынырнула округлая и остроносая туша, жар нахлынул слепящей волной, и страшная мара устремилась к жертве.
"Посох Брахмы!" — успел подумать Ревун. Удара он не почувствовал. Просто внутри исполина вдруг возникла зияющая пустота, и в нее расплавленной рекой хлынула Вселенная, разнося могучее тело вдребезги…