Сет
Шрифт:
Света не существовало. Единственными звуками были те, которые издавала она сама. Она провела в одиночестве целую вечность. По крайней мере, так казалось. Ее внутренние часы показывали, что прошло девять месяцев, семь дней, шесть часов и пять секунд с тех пор, как они в последний раз проверяли ее состояние. Но имело ли значение время, когда все остальное, казалось, остановилось?
«Я
Скорее всего.
«А может, я умерла?»
Возможно, тишина и темнота могли означать, что она наконец-то ушла из жизни. Сомнительно. Создатели спроектировали ее слишком хорошо. Защитили от всевозможных бед. Сделали неприступной. Папина маленькая дочка, идеальная во всех отношениях, за исключением одного. Стремясь спасти, отец отнял у нее человечность и свободу.
Какой смысл быть идеальной, если она не могла быть свободной?
Но даже если бы ее выпустили, то что бы она делала? Куда пошла? Она была одна. Даже папа в конце концов ее бросил.
«Ты больше не моя дочь» — и чья это вина?
Когда-то давным-давно воспоминания обладали способностью причинять боль. Но это время прошло. Она больше ничего не чувствовала, только усталость, но не телесную, а душевную. Вот в чем ученые ошиблись. Они все время применяли термины «безбожная» и «бездушная». Будто то, что она была киборгом, независимо от человеческого происхождения, отняло у нее душу.
Никакой морали? Никакой совести? Никакой души? Значит, она не должна была попасть в ад. Она была свободна от человеческих грехов. В ответ на предположение ученых она оторвала им головы и конечности. По сути, все, что находилось в пределах досягаемости. Грязно. Но весело.
Ее бунт, к сожалению, был недолгим. Но вспоминать было приятно.
Раздавшийся скрежещущий звук заставил ее вытянуть шею и посмотреть вверх. Неужели они вспомнили о ее существовании? Нашли решение проблемы, как ее убить? Они продолжали пытаться, но, в конце концов, ничего не получалось. Вот почему папа засунул ее в яму.
«Это для твоего же блага, милая».
Она видела ложь, но все равно подчинилась. Почему бы и нет? Ей все равно больше нечем заняться.
Яркий свет, направленный под углом… пресловутый белый туннель или что-то еще? За ней прилетели инопланетяне?
Она чуть не захихикала.
«Я сошла с ума. Обезумела, как шляпник. Чокнулась, как искусственный интеллект из того космического фильма. Ненормальная, рехнувшаяся, умалишённая».
«И одна. Совсем одна»
Это были ее мысли? В какой-то краткий сияющий момент, когда кто-то отодвинул решетку и спросил, на месте ли она — типа да, куда еще ей было идти? — чей-то разум прикоснулся к ее сознанию. Единственный разум из сотен. Единственная личность, которая действительно ее видела.
«Кто ты?» — спросил он.
Хороший вопрос. Она больше не помнила этого. Все, что осталось — прозвище, которое ей когда-то дали.
«Я известна как Первая», — ей не нужно было видеть его, чтобы определить замешательство.
«Где ты?»
«Спрятана. Скрыта. Одна без надежды».
«Всегда есть надежда».
«Не для меня», — как грустно признаваться в этом другому, первому настоящему контакту, который у нее был за бог знает сколько времени.
«Не сдавайся. Я.…»
Контакт внезапно прервался. Они вновь задвинули решетку. И где-то глубоко в космосе киборг, который пытался сохранить надежду, даже если казалось, что все потеряно, резко выпрямился в своей постели. Сердце бешено колотилось. Пульс участился. Конец его обещания было произнесено вслух:
— …найду тебя.
Конец