Сеть
Шрифт:
— Кто возьмет на себя ответственность за это безумство? — вполне добродушно поинтересовался он.
— Я конечно, — ответила Сати, на что Ойтуш отреагировал незамедлительно.
— Исключено, — произнес он, буравя ее глазами.
— Тогда идем вместе, — предложила Сати. — Будешь присматривать за мной.
Тут уже Айзек вышел из себя:
— Оставили бы вы свои семейные разборки, — с выражением человека, который только что съел нечто приторное, произнес он. — У нас тут война, знаете ли…
— Война, в которую идет малышня с автоматами? — Сати гневно взглянула ему в глаза. — После взрывов ты отправишь
— Отправлю, если нужно, — спокойно произнес Айзек. — И малышню с автоматами и истеричных зазнавшихся девиц.
Сати нечего было возразить: Айзек оставался неоспоримым главой подполья, и он решал, что и кому здесь делать.
— В чем-то Сати права, — вступилась Эвридика. — Грейси не отстанет от нас. Пока мы живы, он будет преследовать нас и посылать все новых и новых аниматусов в Метрополь…
Однако больше никто девушек не поддержал. Да, Роланд Грейси был реальной угрозой, но он был далеко, максимум — грозно взирал с телевизионных стен, а вот протекторий был рядом, дышал в спину, и именно с ним было решено расправиться в первую очередь.
***
В ночь перед нападением плохо спалось всем. Накануне Айзек, словно предчувствуя неладное, несколько изменил свой план. Семь небольших отрядов во главе с Ситисом, Рейли, Соторном и четырьмя другими офицерами должны быть незаметно проникнуть в цитадели, резиденции представителей власти и дома сиделок, чтобы заложить взрывчатку. Для этого им даже не нужно было покидать катакомб: старое метро под городом соединяло в себе все указанные точки, сильно упрощая задачу. Много недель машины копали грунт, чтобы создать места входа, и теперь, когда все было готово мало кто сомневался, что что-то может пойти не так.
И все же, настолько масштабную акцию сопротивление проводило впервые.
— У меня плохое предчувствие, — призналась Сати Ойтушу.
В силу положения миссис Эвери, Айзек разрешил им с Ойтушем снова жить в отдельной палатке.
— Ты сейчас очень уязвима, — Ойтуш присел рядом с ней и обнял за плечи. — Постарайся хорошо отдохнуть.
— Ты не прав, — Сати покачала головой. Вовсе не упрямо, скорее, устало. — Дело не во мне. Он подсказывает мне многие вещи.
— Он? — уточнил Ойтуш. На сегодняшний день срок Сати перевалил уже за четыре месяца.
— У нас будет мальчик. Одаренный мальчик, — сказала она. — Не знаю, как это объяснить… Я просто чувствую его.
— Так и должно быть, — в темноте глаза Ойтуша сияли. — Отдохни, хорошо?
— Хорошо.
Остаток ночи они провели в объятиях друг друга. Ойтуш не мог не заметить, что температура тела Сати была неестественно высокой, нет, не так — она просто горела. Ойтушу было жарко, он обливался потом, но не переставал обнимать ее.
В четыре утра они проснулись, чтобы проводить семь отрядов.
— Удачи, — Ойтуш пожал руку Протону Ситису. Тот был взволнован, но от этого старался выглядеть еще более беспечным.
— Вернемся к завтраку, — сказал Протон, садясь за руль джипа.
— Так и быть, оставим вам немного, — ответил Ойтуш.
Остальные шестеро лидеров
— Возвращайся обязательно, Протон, — сказала она.
— А как же иначе? — Ситис улыбнулся своими железными зубами, а потом шепотом добавил, — Я еще с вашим мелким хочу понянчиться.
Сати замешкалась; не говоря ни слова, она проводила его округлившимися от удивления глазами.
“Откуда он узнал?” — подумал девушка. О ее беременности знали только Ойтуш и Атли, а живот был еще не заметен.
Через десять минут станция опустела. Через несколько часов вновь ожила, и голоса людей возвестили о начале нового дня. А спустя шесть часов после отъезда последней группы, Айзек собрал в палатке всех кто остался, чтобы сообщить о том, что операция провалилась.
***
— Не перестану удивляться силе одаренности, — произнес Огастус Лонг. Это был высокий мужчина в красном плаще и черной шляпе. Рядом с ним стоял его младший брат Обадайя с неизменной чашечкой кофе в длинных тонких пальцах. В отличие от Обадайи, Огастус не был альбиносом.
— Они предсказали все с точностью до минуты, — Огастус наблюдал за тем, как людей в наручниках утрамбовывают в грузовики.
К Лонгам, стоящим под крышей цитадели протектория, бежал директор “Лолиты” Оливер Крейн. Он прикрывался от дождя своим портфелем, но все равно выглядел изрядно промокшим. Лицо его при этом было по-детски счастливым.
— Слава протекторию! — кричал он, взбегая по лестнице. — Спасибо вам!
— Не нам спасибо, — сухо произнес Огастус, — А Роланду Грейси и его провидцам.
— Все равно! Спасибо, спасибо, спасибо! — Крейн был готов вылизывать их подошвы. — Вы взяли этих подрывателей, без вас, без протектория я попал бы на крупную сумму.
— Нам пора, брат, — произнес Обадайя, заметив на лице Огастуса брезгливое недовольство. Оба служителя зашагали прочь, в холодный полумрак протектория, оставляя Крейна в одиночку радоваться своей спасенной заднице.
Благодаря экстренному звонку Роланда Грейси, сегодня протекторий взял порядка двадцати человек, намеревающихся совершить подрывы зданий.
— Когда суд? — спросил младший из Лонгов. — Или вначале пытки?
— Какой суд, какие пытки, Оби? — сказал Огастус и Обадайя, не терпящий, когда его называют “Оби”, поморщился. — Помниться, Грейси велел возобновить публичные казни… Пытки — это слишком утомительно, и потом, ты же помнишь, что оставлять сопротивленцев в камерах не благодарное дело. Казним их сегодня же, на площади.