Сетевая вечность

Подольный Дмитрий Евгеньевич

Придя на точку, указанную красной мигающей стрелкой в верхнем поле зрения, вы видите толпу зевак в толстых истрёпанных тулупах и с какими-то лохмотьями на ногах. Вы поднимаете оружие, и ты кричишь в респиратор, который благодаря своим динамикам усиливает твой голос.

– Дежурный патруль, отойти от тела!

Зеваки тут же срываются во все стороны, ты видишь, что Форест нажимает на курок и глаза твои в ужасе расширяются. Ты хватаешься за запястье на цевье винтовки и дёргаешь его вверх, быстро смотришь не задел ли кого этот придурок. Нет, Макколди. К счастью нет. Выстрел даже сыграл на пользу, придав убедительность твоему грозному тону. Попади Тим в кого ни будь чёрт знает, чем бы это обернулось. Скорей всего вспышкой агрессии, так как местные приняли бы их за нападавших, тем самым получив карт бланш на беспорядки и самосуд над посягателями на их земли. Их здесь более сотни, у вас же всех вместе порядка 40 выстрелов, лишь 6 из них не на короткую дистанцию. Ты не сомневаешься в своей боевой подготовки, но знаешь, жестокость улиц учит драться лучше, чем инструктора в академии. Инструктора учат по правилам. Глубоко вздохнув , ты смотришь на тело.

Тело лежит лицом вниз. Точнее тем, что осталось от лица, так как прямо посередине головы

зияет кровавым месивом дыра, диаметром несколько сантиметров. Зрелище не самое приятное. К твоему рту подступает тошнота. Это не самое ужасное, что тебе приходилось видеть за свою службу, но на фоне обстоятельств и нервного напряжения подействовало впечатляюще. Ты подзываешь Маракао, дабы он занялся запечатлением и оформлением места преступления. Ты смотришь на одежду убитого и понимаешь, что одет он неподобающе местному колориту. Модный пиджак в пыли, будто его сюда тащили или он предварительно покувыркался по полу. На ногах больничные сандале с избитыми носами. Надо закурить, Макколди. Возможно это твоё дело. По крайней мере, вы первые кто прибыл к телу, не считая местный сброд.

Ты отходишь к одному из подъездов и осматриваешь полную картину. Дома, во дворе которых обнаружен труп, расположились буквой С. Высота каждого дома порядка 20-30 метров. Там, где у С прогал, проходит дорога перекрытая с другой стороны, чем-то вроде бетонного забора высотой чуть меньше трёх метров. За забором ничего не видно, вероятно какое-то поле или свалка. Ты закуриваешь мятую сигарету из припрятанной в заднем кармане пачки и смотришь сквозь сизый дым на пару фонарных столбов вдоль дороги, еле освещающие дыры в разбитом асфальте и редкую траву на полянке, в центре которой расположился покойный, так о нём будут говорить на суде, если суд конечно будет. Ты делаешь глубокую затяжку и облокачиваешься на стену у подъезда, внезапно замечая мигающую надпись OFFLINE внизу внешнего интерфейса. От удивления ты заводишься кашлем, на глазах выступают слёзы, сквозь которые ты видишь, как круглая голова на склонившемся над мёртвым телом итальянце разлетается вдребезги заливая ночную улицу кровью. Сигарета выпадает из твоих рук, в тот момент, когда ты находишь взглядом дежурившего с той стороны, откуда вы пришли, Тима.

– Форест, в переулок!
– кричишь ты. Он разворачивается лицом к тебе и ты видишь, как его тело прошивает несколько выстрелов, кроша того буквально на глазах, превращая в бесформенную кровавую груду мяса.

Только после этого ты слышишь гул магнитных турбин над головой и видишь, как белый круг прожектора высвечивает проулок, у которого лежало то, что раньше было Тимом. Ты смотришь вверх из-под козырька подъезда, одновременно пытаясь нащупать ручку двери. Ты буквально не чувствуешь своих пальцев, пробегающих по железному листу дверного проёма. Над тобой нависает чёрная, двух крылая птица десантного вертолёта, на борту которой ты вскользь замечаешь эмблему в виде светлого треугольника в центре которого, выходя за границы, расположился красный круг. Ты видишь это как раз в тот момент, когда прожектор на крыле начинает движение в твою сторону, одновременно ослепляя тебя. Твоя голова пуста, Макколди. Твоего имени нет, Стив. Мир вокруг превращается в слайд шоу, в сопровождение утрированно громких звуков, лишённый лишних запахов и предметов. Что ты чувствуешь, Макколди? Вату тела и свинец в ногах. Удары сердца подобные ударам в грудь, во время спарринга. Боль и шум в голове, ледяная дверная ручка в левой руке, жжение в глазах от ослепительного света. Что ты видишь, Макколди? Чёрную тень смерти на фоне красного пятна от засвеченных глаз. Два огонька фонарных столбов. Два мёртвых теля посередине пустыря меж тремя домов. Стену, из белого кирпича, исписанную в яркое граффити и чёрную пустоту в открывающейся двери подъезда. Что ты слышишь, Макколди? Скрежет ржавых петель и вертолётный гул, женский крик в одном из окон. Топот своих бегущих ног по бетону подъездной лестнице, отражённое эхо от стен и тяжёлое дыхание, усиленное динамиками респиратора. Бьющееся стекло где-то несколькими этажами выше. Ты вскрикиваешь, от того что не знаешь куда бежать. О чём ты думаешь, Макколди? Твои мысли рваная лента. Скинь респиратор, он слишком шумит. Прячься, хоть и не знаешь куда. Беги, Стив, беги! Два варианта. Сдохнуть или жить. И ты бежишь в коридор меж подъездов и видишь краем глаза отрытую квартиру. Ты вбегаешь в неё и замечаешь, как по стене, за спиной скользнул свет фонаря. Ты слышишь:

– Цель на 4 этаже. Скинул респиратор. Исследую этаж.

Ты слышишь, как мерными шагами неведомый убийца надвигается к тебе. Ты понимаешь, что он обязательно тебя найдёт, так как дверь всё так же открыта, но не можешь двигаться, так как боишься издать хоть какой-то звук. Ты достаёшь тазер и, разворачиваясь, занимаешь положение сидя, целясь в дверь. Фонарь преследователя потушен. За долю секунды ты понимаешь, что в комнату залетела крошечная коробочка, с характерным звуком дзинь, ударяясь о голый бетон. Ты пытаешься закрыть лицо руками, или хотя бы сорвать внешний интерфейс, в то время, когда комнату разрывает "плазменный" белый свет. Адская боль пронзает тебя на сквозь, проникнув через правый глаз, на которым интерфейс всё ещё включен в режим ночного виденья, но это уже не важно, Макколди. Ты срываешь с виска чёртов интерфейс и с разбегу выбиваешь плечом стекло в деревянной раме окна. Глухой удар вышибает из тебя весь кислород. Стёкла секут по лицу и открытым кистям. Правая рука не движется. Ужасная боль в области груди, ноги отбиты, а по лицу стекает алая жижа. Ползком ты вырываешься дальше, и твою ногу простреливают из окна, с которого ты совершил падение. Стрельба транквилизаторных винтовок с обратной стороны от той, к которой ты пополз. Стены проулка сжимают тебя, ты переваливаешься через холодный, весь в каком-то жире борт мусорного бака и по нему бьёт несколько пуль, гулко ударяя по твоим ушам стальными ударами. Тяжело дышать. Темно. Холодно.

Глава 4

Она смотрит, как машина въезжает на стоянку сквозь открывшиеся жалюзи ворот. ОИ сам найдёт свободное место. ОИ сам довёз её и водителя к главному зданию WNW. Водителя, который нужен был лишь для того что бы подать ей руку, послужить плечом, о которое можно опереться, если земля неожиданно начнёт уходить из-под ног, а ещё

быть приятным и учтивым собеседником. Водителем оказался высокий мужчина, блондин с голубыми глазами-имплантами и ярко выраженными скулами на мужественном лице. Весь его вид говорил скорее о том, что водителем он подрабатывает тогда, когда перестаёт работать либо телохранителем, либо моделью. Говорил он с лёгким акцентом и слегка прикартавливал, но, не режа при этом слух, из чего Эмма сделала вывод, что родина её нынешнего спутника была где-то в районе пятого сектора, Старого Парижа. В Париже 2 на французском почти никто не говорил, за исключением, опять же, приезжих из пятого сектора. Она помнит, что её это удивляло, когда она впервые оказалась там, но Мартин ей всё разъяснил: "-Милая моя, если бы здесь жили одни французы, город бы ушёл под воду! Они Старый Париж развалили, потопили бы и этот, в знак "Отказа от застарелых устоев". Ты же ведь знаешь их? А без них, ты только глянь! Финансовый базар! Если бы ты так не любила свою размеренную жизнь, я бы непременно тебя сюда увёз!". Скорей всего он так и поступил, переехал жить туда, оставив её одну, минуту за минутой теряющей последние капли жизни. Она смотрит, как закрываются ворота стоянки, в то время как водитель, назвавший себя Полом, тактично ждёт в стороне, пока девушка не привыкнет к воздуху. Воздух здесь и вправду оказался для Эммы слишком чистым, слишком свежим, таким, которым хочется надышаться в запас.

– Мадмуазель, можете идти?

Она второпях оглянулась на Пола и сбивчиво произнесла:

– Да... Да, конечно. Идёмте.

Он ведёт её по пешеходному тротуару, по белой мостовой с мраморными плитами размером метр на метр каждая, в центре которых расположились круглые лампы, выполняющих днём функцию не более чем замутнённых стеклянных оконец. Мрамор звучно стучит дробью в такт её шагам и прогуливающимся ей на встречу, прохожим. Все они работники WNW, все ухожены и прекрасны, у дам идеальные миндальные лица, с прямыми красивыми носами и манящими глазами, у мужчин изысканные костюмы и лица с обложек журналов и рекламных роликов дорогих гаджетов, и элитных вещей. Они улыбаются ей, Полу, друг другу, проезжающим мимо авто и самой жизни. Она же пытается выдавить из себя хоть какое-то подобие радости. Оказывается, это так сложно, снова начать улыбаться, когда всякая надежда проходит сквозь жестокий фильтр недоверия и разочарований, когда ты отчаянна и отвергнута, казалось бы, самим бытием. Она пытается улыбнуться, но на лице лишь подёргиваются уголки губ, а глаза опущены в пол. Будто со всех сторон играет приятная расслабляющая музыка, полная гармоний живого оркестра заполняет весь окружающий мир, мостовую, людей, шоссе неподалёку и огромную площадь перед входом в главное здание WNW. Посередине площади, огромным земным шаром сияет логотип корпорации. В земном шаре, светящейся паутиной вьётся сеть бегущих на данных момент в любой точки планеты терабайт данных. Там, где расположились сектора, сверкают зелёным пламенем угли узловых точек. Площадь разбита небольшими аллеями и холмами, вдоль которых ровными рядами расставлены скамьи для желающих отдохнуть либо обсудить что-то не на ходу. То тут, то там установлены голографические стенды, указывающие самые общие сведения о WNW, с кем установлены прочные деловые, можно даже сказать дружественные связи, курсы акций, история корпорации, дни рожденья значимых сотрудников и особые даты достижений и успехов корпоративной политики. Само же здание, зеркальный архаизм угловатых форм, сделанные с тем особым чутьём, которое позволяет удержать несвязанные фигуры в единый архитектурный шедевр. Подобно горным кристаллам оно раскинуло в разные стороны башенные штыри, по которым то и дело пробегают неоновые всполохи. В центре же расположилась главная башня, похожая на монумент Вашингтону только в разы выше. С обеих сторон сверху вниз на башенных гранях написано огромными буквами название корпорации World NetWork. Нескончаемым потоком на вход и выход движутся люди. Эмма с водителем направляются к тем, что заходят. На месте вечно открытых дверей сияет надпись "Добро пожаловать", где-то на уровне груди. Она проходит сквозь надпись и оборачивается, чтобы прочитать "Всего доброго". Вместе с провожатым она оказывается в огромном холле, сплошь покрытом зеркалами, зеркала на стенах весят под разными углами, образуя футуристичный, сказочный калейдоскоп отражений. Вдоль правой стены разместилась приёмная, похожая на приёмные в дорогих отелях, через каждые 2 метра за ней расположились сотрудники WNW, в чёрных костюмах с зелёной каймой на воротниках и рукавах, цвета корпорации. Все приветливы и идеальны будто андроиды из фантастических фильмов. Эмма заметила, как Пол кивнул в сторону приёмной, в ответ ему улыбнулась одна из сотрудниц.

– Формальности улажены, мадмуазель Ленновски - по-деловому обратился к Эмме мужчина.
– к сожалению, месье Веббер сейчас не может нас принять, но он просил сопроводить Вас в ресторан. По его словам... Эм... Он прервал Вас во время завтрака.

Эмма было собралась согласиться, но после отрицательно покачала головой.

– Нет, нет! Вовсе не...

– Вам понравится местная кухня, можете довериться моим вкусам.
– учтива настоял на своём Пол.

Эмма учтиво согласилась.

– Идёмте, нам туда.
– предложил мужчина, указав в сторону стоящей неподалёку небольшой очереди у лифта

Эмме стало не по себе. В скопление людей ей были присущи приступы паники и мысли о набитом лифте вызвали у неё некоторое нервное напряжение. К тому же эффект успокоительного сошёл почти на нет и тягучая тоска шаг за шагом начала возвращаться на свою по праву завоёванную территорию.

Но страхи оказались напрасны. Помимо служебных лифтов и лифтов для посетителей, в стороне оказалось несколько привилегированных шахт. Из одной из них, к моменту, когда Эмма с Полом подошли, вышел мужчина в теле, в хорошо подогнанном костюме, с блестящей лысиной и гарнитурой на голове. Он о чём-то говорил по французски, Эмма не поняла ни слова. Пол вошёл в лифт следом за мужчиной и позвал девушку за собой.

Стены лифта украшает мрамор с узором змеевика, в противоположной от дверей стене почти во весь рост расположилось зеркало, разделённое на уровне пояса позолоченной металлической периллой. На фоне своего провожатого Эмма почувствовала себя особенно хрупкой и сломленной. Мужчина поправил галстук глядя в зеркало и обратился к ней:

– Как Вам местный дизайн? Fascinante, вы со мной согласны?

Эмма растерянно посмотрела на него.

– Простите, я не совсем...

– О! Прошу извинить... Я совсем забыл.
– реакция Эммы ввела Пола в лёгкое смущение.