Сети

Латвиненко Александр Владимирович

Петр Михайлович потянулся к столику, аккуратно, кончиками пальцев, взялся за обжигающе холодную, вспотевшую, бутылку водки, уже открытую служанкой, и налил в стограммовый стаканчик. Поставил бутылку в то же место, отмеченное водяным кружком, привычным движением принял содержимое стакана и слегка поморщился. Затем снял с пирамидки, устроенной из бутербродов на тарелке верхний шедевр, представляющий собой кусок хлеба, намазанный маслом и усыпанный красной и черной икрой вперемешку, удовлетворенно улыбнулся, и осторожно надкусил, придержав верхней губой попытавшуюся было упасть одну из икринок. Медленно и тщательно прожевал, прежде чем проглотить

и потянулся за пультом от телевизора.

– Пап, у меня ничего не получается.

Отец недовольно посмотрел на вошедшего сына, прервавшего приятную процедуру.

– А что у тебя вообще получается? – пронаблюдал, как у сына сжимаются губы, сходятся брови, и вздохнул. – Ладно, что там у тебя?

– Я работаю в этой фирме как проклятый. Никакой личной жизни, никакого отдыха.

– Я тебе говорил, поработаешь годик-другой, и сам станешь хозяином этой фирмы, либо какой-нибудь другой, как пожелаешь, я все устрою.

– Не хочу. Наш босс загружен работой не меньше меня. Что он видит? Раз в год отдохнуть на Кипре и все?

– А что ты хочешь?

– Не знаю, но не на завод же идти токарем.

Петр Михайлович повторил ритуал «принятия на грудь», достал из подлокотника кресла телефон и набрал номер.

– Игорь Сергеевич?

– Да, Петр Михайлович, добрый вечер.

– Добрый. Скажи мне, кто проверяет на качество продукцию, выпускаемую кооперативами?

– Для этого есть специальный сертификационный отдел.

– Ты можешь моего сына пристроить туда?

– Никаких проблем, хоть начальником.

– Вот и договорились, начальником так начальником.

– Но зачем это тебе, Михалыч? Место-то не рыбное. Частники не шибко спешат приобретать эти самые сертификаты, благо их продукцию и так расхватывают. Законом не прописано…

– Это уже моя забота, – отрезал Михалыч.

– Да ты не серчай, у меня самого уже плешь проедена спиногрызами, и все по той же проблеме.

– Что, опять внучка?

– Она, – вздохнули на другом конце провода.

– Направь ее в санэпидемстанцию. Там недавно был создан еще один отдел, выдающий медицинские книжки сроком на один год. Скажи от меня. Да поторопись, скоро выйдет закон, согласно которому все продавцы должны будут иметь эти документики.

Петр Михайлович положил трубку и повторил «забег» с водочкой и бутербродом.

– Пап, а зачем продавцам эти книжки?

– Чтоб не заражали покупателей, если больны чем-нибудь серьезным.

– Но, медкнижку можно купить.

– Причем, купить ее вынуждены будут многие, чтоб не тратить время на прохождение медкомиссии.

Петр Михайлович снова взял трубку.

– Алло, Дмитрий Сергеевич? Здравствуйте.

– Приветствую Вас, – отозвалась трубка.

– У нас тут назрела проблема с сертификацией продукции, выпускаемой частниками. Дело в том, что стали поступать жалобы от населения по поводу качества этой продукции, а законом не прописано обязательное сертифицирование.

– Понятно, я вынесу завтра этот вопрос на обсуждение, и в ближайшие дни нужные законы будут приняты. Кстати, кто там начальником, в этом отделе сертификации?

– Уже мой сын.

– Ты не мог бы моего крестника туда пристроить?

– Думаю, после принятия законов этот отдел превратится в независимую службу, которой понадобятся филиалы.

– Добро.

Петр Михайлович положил трубку и воззрился на разнос.

– Спасибо, пап, – сын поцеловал отца и вышел.

* * *

– Берегись! – истошный вопль вырвал бывшего чиновника из воспоминаний.

Вокруг все засуетилось, заволновалось. Рыбы заметались, создавая водоворот. И так же как началось, все резко прекратилось. Петр Михайлович обнаружил себя в огромном казане, заполненным такими же, как он бедолагами.

– Самое печальное, – раздался рядом знакомый голос, – это то, что для выполнения нашей работы не надо иметь высшее, да и вообще какое-либо образование. Львиную долю чиновничьей работы, во всяком случае, того качества, как ее выполняли мы, может выполнять хорошо выдрессированное животное.

Над пойманными нависла тень. Петр Михайлович покосился и едва не закричал от ужаса: к ним тянулась огромная волосатая лапа…

– Ну вот, я и здесь, – к Олегу Степановичу, очутившемуся невероятным образом на берегу небольшой речушки, подошел Сергей – пилигрим. – Теперь можете задавать вопросы.

– Где мы находимся, и кто такой Петр Михайлович, в шкуре которого я побывал?

– Мы находимся в хранилище жизненного опыта вашей души, а Петр Михайлович – это вы, в прошлой жизни.

– Но почему, в таком случае, я ничего не помню об этом?

– Дело в том, что физический мозг человека может иметь информацию только о событиях, происходивших с момента его рождения до смерти, не более.

– А какой смысл в информации, к которой нам нет доступа при жизни.

– Пройдемся, – предложил Сергей и направился вниз по течению реки. – Во-первых, кто вам сказал, что во время земного существования люди не имеют доступа к такой информации? Вы просто не хотите ее получить, увлекаетесь иллюзией жизни, своими играми в жизнь, выдумывая правила, потребительскую мораль, нормы этикета (заменив ими этические нормы).

– Я думаю, что многие хотели бы быть в курсе о своих прошлых жизнях.

– А вот это уже, во-вторых. Если человек не получает эти данные, значит его желание плыть по течению все же сильнее. Существует очень поучительная восточная легенда. В Индии один крестьянин преследовал жившего неподалеку ламу своими просьбами дать ему указания, как стать мудрым. Наконец лама не выдержал, завел крестьянина в реку и опустил его голову в воду, не давая возможности дышать. Когда крестьянин уже готов был смириться со смертью, лама отпустил его и спросил, чего больше всего тому хотелось. «Воздуха» – ответил крестьянин. «А, может, тебе хотелось денег, славы, власти?» – поинтересовался лама. «Нет, воздуха, – уверенно заявил крестьянин, – только воздуха». «Вот, когда ты захочешь мудрости так же сильно, как только что желал воздуха, тогда ты ее получишь». – Сергей пронаблюдал, как в реке плескалась рыба. – Ну и, в-третьих, не обязательно знать о своих прошлых жизнях, тем более, что увидеть себя в качестве насильника или убийцы в одной из прошлых жизней, и последовавшую здесь расплату, мягко говоря, неприятно. Все равно бесследно ничего не проходит. Не зря, один без колебаний готов убить, а для другого это неприемлемо. Чтобы быть человеком, не нужно помнить свои прошлые жизни. Для этого достаточно прислушиваться к своей совести а не торговаться с нею. Вы все плодите бессмысленные лозунги: то диктатура пролетариата вам жизнь должна облегчить, то диктатура закона. Никак не можете понять, что никакой иной диктатуры не может быть, кроме диктатуры совести.