Севастополь: Женщины. Война. Любовь
Шрифт:
Искусство канониров «Меркурия» сослужило бригу хорошую службу: был поврежден гротовый рангоут стопушечного «Селимие», и это заставило его лечь в дрейф. Корабль потерял боеспособность.
Для «Селимие» бой с «Меркурием» закончился поражением.
«Реал-бей» продолжил сражение и бил по «Меркурию» продольными выстрелами, которых было невозможно избежать даже самым искусным маневрированием.
«Меркурий» отстреливался. Искусство канониров брига снова совершило чудо – им удалось перебить нок-фор-марс-рею «Реал-бея», и ее падение обрушило за собой лисели. Корабль потерял боеспособность.
Для
Как впоследствии писал в своем рапорте капитан Александр Казарский: «Урон в команде брига состоялся из четырех убитых и шести раненых нижних чинов. Пробоин в корпусе оказалось 22, повреждений в рангоуте 16, в парусах 133 и в такелаже 148; сверх того, разбиты гребные суда и повреждена карронада».
Как при таком количестве ранений бриг «Меркурий» продолжал сражаться?
Как?
Как???
Капитан Казарский во время боя был контужен в голову, но, несмотря на это, оставался на мостике и командовал сражением до самой победы.
Свой рапорт капитан Казарский завершил словами благодарности своей команде, он писал: «Не нахожу слов для описания храбрости, самоотверженности и точности в исполнении своих обязанностей, какие были оказаны всеми вообще офицерами и нижними чинами в продолжение этого трехчасового сражения, не представлявшего никакой совершенно надежды на спасение, и только такому достойному удивления духу экипажа и милости Божией должно приписать спасение судна и флага Его Императорского Величества».
14 мая 1829 года Александр Казарский и экипаж «Меркурия» навсегда вписали свои имена в славную историю Российского флота.
В тот далекий майский день они шли на верную гибель, но не склонили головы перед врагом.
И победили.
Мужество командира «Меркурия» и его экипажа оценил даже неприятель.
В конце мая 1829 года штурман «Реал-бея» написал такие строки:
«Если на свете и существуют герои, чье имя достойно быть начертано золотыми буквами на Храме Славы – то это он, и называется он капитан Казарский, а бриг – „Меркурием“. С 20 пушками, не более, он дрался против 220 ввиду неприятельского флота, бывшего у него на ветре».
Бриг «Меркурий» был награжден кормовым Георгиевским флагом и вымпелом, его командир и экипаж также получили награды.
На Матросском бульваре в Севастополе по инициативе адмирала Михаила Лазарева на деньги, собранные моряками, в 1834 году был заложен памятник бригу «Меркурий», а его открытие состоялось в 1839 году. Создатель этого стройного, гармоничного проекта – академик архитектуры Александр Брюллов.
На высоком гордом постаменте выбита лаконичная и емкая по смыслу надпись: «Казарскому. Потомству в пример».
Памятник беспримерному подвигу капитана Александра Ивановича Казарского и экипажа брига «Меркурий» стал первым памятником, который был воздвигнут в Севастополе.
И раненые, и медики слушали этот рассказ затаив дыхание и молча смахивая слезы гордости за своих предшественников. Среди ада, который враги устроили в Севастополе, его защитники вдохновлялись примерами славной истории России и думали не о том, как спасти свои жизни, а о том, как выстоять,
Последний штурм начался 7 июня 1942 года. Все атаки немцев отбивались защитниками города. Фашисты несли колоссальные потери, но у них была возможность каждый день отводить в тыл остатки частей, побитых севастопольцами, и бросать в бой свежие силы. А вот защитников Севастополя заменять было некем.
И даже при этой, тяжелейшей для Севастополя ситуации, чтобы преодолеть несколько километров до моря, гитлеровцам потребовалось 14 дней, немецкие войска потеряли пятьдесят тысяч убитыми.
Наши войска несли потери, и пополнение, доставляемое с Большой земли, было недостаточным. Оружия не хватало – патронов, снарядов; особенно тяжелым был недостаток зенитных снарядов – немецкие самолеты контролировали небо.
Севастополь удержать было невозможно.
Но город продолжал сражаться.
За себя.
За всю страну.
В июне 1942 года бои разгорелись с новой силой. В течение нескольких дней все госпитали были почти заполнены, но битва продолжалась, и раненые все поступали и поступали. Врачи и медсестры с огромным трудом еле успевали оказывать бойцам необходимую помощь, но продолжали работать – круглосуточно, без отдыха.
Враг продвигался, и медикам часто приходилось перемещаться в тыл, из подземных защищенных помещений переходя в обычные дома, под бомбежку и обстрелы. Так было в госпиталях, разместившихся в Стрелецкой бухте, где под фашистским обстрелом, когда вокруг рвались снаряды и падали бомбы, работа по спасению жизней продолжалась: в нечеловеческих условиях врачи и медсестры, гражданские врачи продолжали свою поистине героическую работу.
Среди Смерти, насаждаемой врагом, они боролись за Жизнь.
Маша медленно пробиралась по высоким, обрывистым берегам Стрелецкой бухты – она и другие медсестры подбирали раненых и с помощью женщин – добровольных помощниц, переносили их в госпитали. Город пылал. Тушить пожары возможности не было, да и делать это было некому. Обескровленный Севастополь сражался из последних сил.
Защитники Севастополя писали новую страницу в его героической истории. Вот и здесь, в Стрелецкой бухте, совсем недавно, в конце марта 1942 года матрос Иван Голубец совершил подвиг: самой дорогой ценой – ценой своей жизни – он спас от гибели флотилию катеров и жизни своих товарищей.
Сам погибай, а товарища выручай.
Маша продолжала свой путь.
Моряк лежал на изрытой снарядами земле. Вокруг него – несколько поверженных гитлеровских солдат.
Моряк был настолько изранен, что земля вокруг него вся была залита кровью, из глубокой раны на голове кровь продолжала идти, и Маша сначала не смогла рассмотреть его лица.
Вдруг ее сердце больно стукнуло в груди.
Господи, да это же…
Маша кинулась к моряку, не обращая внимания на выстрелы.
Неожиданно один гитлеровец, неподвижно лежавший у нее на пути, зашевелился и попытался подняться. Маша, не задумываясь, вытащила отцовский кортик, с размаха обеими руками воткнула его в сердце фашисту, выдернула, в несколько шагов добежала до моряка-черноморца, рухнула рядом с ним на колени и быстро вытерла его лицо.