Севастопольская хроника (Часть 1)
Шрифт:
Через четыре дня, расстреляв весь боезапас и лишившись связи, оставшиеся в живых артиллеристы покинули почти дотла разрушенную батарею и, укрываясь у местных жителей, рассредоточение пробирались к Севастополю.
Об артиллеристах 54-й батареи и об их командире Иване Ивановиче Заике не было никаких известий.
Связь с батареей оборвалась 2 ноября к исходу четвертого, последнего дня смертельной битвы артиллеристов 54-й батареи: в пять часов сорок пять минут вечера Заика передал в Севастополь:
«Связь кончаю! Батарея атакована и окружена! Прощайте!»
Эта радиограмма была как последний вздох умирающего. Напрасно «ювелиры эфира» – радисты-виртуозы из штабов береговой обороны, из штаба дивизиона, а также радисты 30-й и 35-й артиллерийских батарей береговой обороны скрупулезно обыскивали эфир: им не удалось поймать позывные Николая Дубецкого – радиста 54-й батареи!
Как впоследствии стало известно, через пятнадцать минут после этой радиограммы батарея была уже в руках у противника. Лишь на отдельных участках ее территории тяжелораненые и охваченные яростью краснофлотцы сражались до последней капли крови.
Что же сталось с теми, кто ушел с батареи буквально под носом у фашистов? Какая судьба постигла Ивана Ивановича Заику, его жену Валентину Герасимовну, четверо суток не покидавшую землянку, в которой она, плача, перевязывала раненых и пыталась спасать умирающих?
Ответить на это никто не мог. Да и к тому же война с каждым днем не только разгоралась, но и расширялась: то у одного, то у другого рубежа вспыхивали кровавые бои, а в боях, как известно, не считают раны.
Будучи в Севастополе в сентябре и октябре 1941 года, я еще ничего не знал о лейтенанте Заике и его батарее – она в то время еще строилась.
В июне 1942 года в период третьего штурма Севастополя командующий сухопутными силами севастопольской обороны генерал-майор Иван Ефимович Петров познакомил меня на своем командном пункте, в Карантинной бухте, с комендантом береговой обороны Черноморского флота генерал-майором П. А. Моргуновым.
Я воспользовался благоприятным случаем и взял у генерала Моргунова интервью. Это на редкость интересный и интеллигентный человек. Артиллеристы шутливо называли его «Зевсом»-громовержцем, – генерал держал в своих руках всю береговую артиллерию на Черном море.
Вот тогда, тридцать лет тому назад, я впервые узнал о подвиге артиллериста 54-й батареи. Генерал очень тепло говорил о лейтенанте Заике, которого он сам назначил на эту батарею в июле 1941 года, когда она существовала лишь в приказе да «на кальке». Заике пришлось строить ее. И она была построена в немыслимо короткий срок – к пятнадцатому октября того же года! Через две недели после испытаний и пробных стрельб батарея первой (из береговых батарей, охранявших подступы к Главной базе) вступила в бой, и этот бой стал началом обороны Севастополя.
Больше о Заике я ничего не знал. Многие считали его погибшим, и в этом как будто не было ошибки – уйдя с батареи, он так и не появился в Севастополе. Некоторые летописцы обороны Севастополя сочли этот вариант единственным. Так ли было на самом деле?
…В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году Севастополь праздновал двадцатипятилетие освобождения.
В город съехалось четыре тысячи гостей, и среди них сто двадцать Героев Советского Союза и двадцать Героев Социалистического Труда.
Вечером в Доме офицеров состоялось торжественное заседание. Рядом со мной оказался невысокий, плотный мужчина с супругой. Слева мой друг, севастопольский журналист. Заседание еще не начиналось, и гости переговаривались, вспоминая «битвы, где вместе рубились они».
В зале сидело много как будто виденных, но не узнаваемых людей – двадцать пять срок не малый: одни поседели, другие сильно огрузли и раздались.
Однако я легко узнал бывшего командира «СК-025» старшего лейтенанта Сивенко – экипаж его свершил героический подвиг и был награжден президентом США; не изменился почти контр-адмирал Оскар Жуковский – бывший начальник оперативного отдела штаба Черноморского флота и бывший член военного совета Черноморского флота, вице-адмирал, Герой Советского Союза Николай Михайлович Кулаков, человек, всегда легко находивший контакты и с матросами и с нашим братом – журналистами, тоже не поддался действию времени. Постарел и несколько усох бывший командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский, явившийся на это торжество, как говорится, при полном параде и с Золотой Звездой Героя Советского Союза…
Заседание вот-вот должно было начаться, когда мой друг неожиданно спросил:
– А ты знаком с Заикой?
– Нет, – машинально ответил я.
– Могу познакомить…
– То есть как познакомить? – Я сердито повернулся к нему и выговорил: – Не к месту шутки твои! Ты же знаешь, что он…
– Сидит рядом с тобой…
Я посмотрел вправо на невысокого мужчину. Тот, улыбаясь, сказал:
– Заика Иван Иванович…
…Недалеко от Балаклавы есть высота Безымянная, воинская часть, которая брала ее штурмом, дорогую цену отдала за нее. Из участников штурма Безымянной в Севастополь на двадцатипятилетие приехало всего лишь несколько человек.
Когда мы (я ездил с ними под Балаклаву) подъехали на автобусе к подножию Безымянной, какой-то седой старик отделился от всех и не пошел по дороге, полого спиралью вьющейся вокруг высоты к ее вершине, а полез наперерез. Причем полез энергично, почти бегом. Однако незадолго до вершины «срезался», не мог больше бежать и пополз вверх, цепляясь руками за кусты жесткой степной травы.
Когда он наконец забрался наверх, к подножью высокого памятника, воздвигнутого в память погибших при штурме Безымянной высоты, я спросил его, зачем он лез прямо в лоб, когда мог идти со всеми по дороге.
Красный, потный старик сказал:
– Зачем я лез в лоб?
– Да.
– А затем, что в тысяча девятьсот сорок четвертом я первый с автоматом, запасными дисками и гранатами рысью взобрался на эту высоту! А теперь с палочкой да с кепочкой в руках до половины добежал – и все! Понял? Постарели мы телом-то, вот что! Душой-то, я думал, подымусь, а тело не пустило…
Гости ездили по памятным местам, возлагали венки на могилы павших, рассказывали молодым севастопольцам и новоселам славного города о боях за освобождение его. Заика, как и всегда, когда ему удается попасть в Севастополь, ездил в Николаевку, где некогда стояла его батарея, – там дорогие могилы батарейцев. Время пока бессильно перед ним. Слушая его, я дивлюсь не столько тому, что перенес Иван Иванович за свою жизнь, а тому, каким образом в 1941 году двадцатидвухлетний лейтенант Заика сумел построить за два с небольшим месяца четырехорудийную батарею со всеми службами (башнями, погребами, кубриками, столовыми и т. д. и т. п.), необходимыми для жизни и боевых действий ста двадцати батарейцев!