Севастопольская страда (Часть 1)
Шрифт:
– Процентов?
– повторил он, недоуменно поглядев при этом на щеголей-пехотинцев, сидевших усидчиво.
– Каких же именно процентов и с какого капитала?
– Вы, молодой человек, видно, никогда раньше не получали денег для своей части, - отеческим тоном отвечал управляющий, - поэтому я вам разъясню суть этого дела. Я вас спрашиваю о том, сколько вы мне, лично мне, - поняли?
– уплатите за то, что я прикажу отпустить деньги для вашей части... Должен вас предупредить, что мне платят обыкновенно восемь процентов с отпускаемой суммы.
– За что же, позвольте!
– чрезвычайно удивился Смирницкий.
– Ведь это же, кажется, и есть ваша единственная обязанность - отпускать деньги на нужды армии?
Щеголи-пехотинцы поглядели на него с любопытством, но тут же скромно отвели глаза, а управляющий сказал наставительно:
– Я гораздо лучше вас, молодой человек, знаю свои обязанности. Но если восемь процентов кажется для вас много, - правда, и сумма у вас небольшая, - то я, так и быть, согласен взять с вас только шесть процентов, но уж меньше ни-ни!
– Да я и полпроцента не дам!
– разгорячился Смирницкий.
– Я должен получить столько, сколько значится в требовании, и больше ничего!
– Тогда вы ничего и не получите, - спокойно сказал управляющий; он покопался неторопливо белыми холеными руками в куче бумажек, достал требование, привезенное несговорчивым поручиком, протянул ему и добавил: Можете ехать в свою часть и сказать, что денег вы не получили, потому что их нет.
– Как же так нет, когда ведь есть же деньги!
– вскипел Смирницкий.
– А вы почем же знаете, есть или нет? У нас есть действительно пятьсот тысяч, но-о...
– Вот видите! Пятьсот тысяч!
– Но-о требований представлено нам на полтора миллиона, - поняли? Вы горячитесь, а дела не знаете. Берите же свою бумажку!
– Я знаю только то, что буду на вас жаловаться!
– выпалил Смирницкий, отнюдь не протягивая руки за бумажкой.
– Жалобой угрожаете!
– покивал головой управляющий, улыбнувшись и поглядев на других офицеров.
– Что значит неопытность! Берите же ваше требование назад, говорят вам, и поезжайте с богом домой.
– Требования я назад не возьму, а рапорт по начальству напишу! твердо сказал Смирницкий.
– Что же вы такое напишете в рапорте своем? Эх, молодость! управляющий покачал лысой спереди седою головой.
– И думает ведь, что я какую-то беззаконность способен допустить, прослужив беспорочно чуть не сорок лет!.. Требований на полтора миллиона, денег в наличности полмиллиона, - что из этого следует?
– Следует то, что деньги надобно выдать, - вот что следует!
– Кому именно выдать? Этого вопроса вы себе не ставите?.. Ведь ваше начальство не научило меня, как из полмиллиона сделать полтора миллиона? Нет? Вот то-то и есть! Значит, кому именно дать деньги, кому не дать, зависит от меня и столько же от вас, господа! Уплатите мне за то, чтобы получить сейчас деньги, получите деньги, не уплатите - не получите. Разговор считаю оконченным. За ним должны будут последовать действия.
– А действия будут вот какие, - снова вскипел Смирницкий.
– Приглашаю вас, господа, в свидетели того, что вы слышали тут!
– обратился он к офицерам.
Но один из щеголей-пехотинцев только крякнул, другой же сказал игриво:
– Мы в чужие семейные дела не мешаемся.
– В семейные, да, - подхватил управляющий засмеявшись.
– В келейные, так сказать. Я ведь с вами келейно говорю, а вы каких-то там свидетелей ищете! И делаете вид, что я не знаю, куда пойдут эти деньги, какие вы получите!
– На фураж пойдут, на фураж для лошадей, вот куда!
– не сдержав голоса, выкрикнул Смирницкий.
– В карманы пойдут, в карманы!
– в тон ему повысил голос и управляющий.
– Ну, если так, то вы... Знаете, кто вы такой?
– Берите вашу бумажку и поезжайте!
– протянул ему требование управляющий.
– Кто я такой, я отлично знаю, а от резкостей рекомендую вам воздерживаться, молодой человек!
Теперь он был уже не благодушен, и старые табачного цвета глаза его в толстых веках блестели тускло и зло.
Смирницкий вышел, оставив свою бумажку в его руке, и, увидев в канцелярии Дебу, говорившего о чем-то в стороне с писарем, подошел к нему, еле сдерживаясь, чтобы не выругаться весьма крепко и весьма громко.
– Ну, что?
– спросил его Дебу.
– Получаем деньги? Что-то вы очень покраснели...
– Какой черт "получаем"! У такого подлеца получишь!
– прорвался Смирницкий, а писарь таинственно тянул Дебу за рукав к двери, приглашая и распалившегося поручика кивком головы.
Они вышли за дверь в маленький коридорчик, и писарь заговорил вполголоса:
– Тут у нас больше кавалеристы получают, а они люди богатые, за процентом не стоят. Зря проканителитесь, ваше благородие, у нас.
– Так что же мне, без денег в Севастополь ехать?
– Зачем без денег? Деньги свои вы получите, только вам в Бахчисарай поехать надо, вот куда.
– Спасибо, голубчик, я только что оттуда! Тут хоть полмиллиона в наличности, а там так совсем ничего.
– Там завтра миллион будет, - зашептал писарь.
– Мы миллион получаем, и они тоже. Там живо получите.
– Но ведь управляющий ваш на то и ссылается, что денег мало, а если он миллион получает, то...
– Все равно не добьетесь... Лучше в Бахчисарай вам ехать.
– А требование свое я здесь оставил, как с этим быть?
– Это пустяк дело: я его выручу сейчас.
– Придется, кажется, опять по старой дороге грязь месить, а?.. обратился к Дебу Смирницкий.
– Что ж, ведь к Севастополю поедем, а не от него, - сказал Дебу.
Писарь понятливо направился к кабинету управляющего выручать требование и через несколько минут принес незадачливую бумажку.