Севастопольский бронепоезд
Шрифт:
— Ну, а теперь — отбой, — заключил капитан. — Завтра предстоит жаркая работа.
Возбужденные, с каким-то необыкновенным чувством окрыленности расходились мы. Вчера еще большинство из нас не знало друг друга. А теперь казалось, что служим вместе давным-давно.
Да так оно и есть: ведь все мы моряки, а флотская служба крепко роднит.
Глава V. Есть "Железняков"!
Небольшая синенькая книжечка с черным якорем. Это — пропуск на завод. И хотя идем мы
Завод встретил нас грохотом пневматических молотов, лязгом железа, шипением пара.
Вот и наш цех. Посредине — две платформы и паровоз. Обыкновенные, ничем не примечательные. Такие мы видели сотни раз на железных дорогах. Из них надо сделать бронепоезд — грозный и сокрушающий. И как можно быстрее: фронт не ждет.
Подошел пожилой рабочий — бригадир.
— Ну, ребятки, вот вам первый урок: обрубайте у платформы борта, снимайте с нее деревянную палубу, — спокойно и деловито сказал он. — Дело нехитрое, а сноровка нужна.
Принимаемся за работу. Трудно с непривычки. Замахнешься молотком по зубилу, а ударишь по пальцу. Но подуешь на ушиб — и опять за дело. Хорошо, что есть кому подсказать, поправить. Вместе с нами — десятки рабочих: резчики, слесари, электросварщики. Мы по две смены не уходим с завода — и они тоже, не отстают от нас. А ведь у многих — семьи.
Я работаю на платформе и хорошо вижу, что делается в цехе. Люди трудятся с каким-то самозабвением, азартом. Нетрудно понять, какие чувства руководят сейчас бойцами. Каждый знает: чем скорее будет построен бронепоезд, тем больше урона нанесут врагу защитники Севастополя. Среди моряков то и дело замечаю знакомые лица. Вот пятихатские друзья держатся все вместе, будто боятся, что снова их могут разлучить. Вот Иван Мячин. Нелегко, видно, носить ему толстые доски, учитель ведь. Да и рана, наверное, дает о себе знать. Но крепится, не подает вида. Работает вместе с Яшей Бакланом — высоким, солидным матросом. Они подружились как-то быстро, за два-три вечера, и теперь неразлучны.
Они проходят мимо платформы, неся на плечах сложенные одна на другую четыре доски.
— Не надорветесь? — спрашиваю шутя.
— Ничего, товарищ старшина, — оборачиваясь на ходу, весело говорит Мячин. — Еще столько осилим!
И вдруг, негромко вскрикнув, как подкошенный, падает, доски рассыпаются. Подбегаем к нему. Он неловко приподнимается, виновато смотрит и снова хватается за бок:
— Пуля… проклятая… кольнула.
Рядом стоит, потирая ушибленное досками плечо, Яша Баклан.
— Говорил тебе — не храбрись, — укоряет он друга. — Так нет: по четыре доски и не меньше…
Поначалу никто не представлял, как будет выглядеть наш бронепоезд: никогда раньше не приходилось видеть ничего подобного. А вот командиры наши, видимо, хорошо осведомлены. Капитан Головин и лейтенант Головенко уверенно дают указания мастерам, советуются с ними. Почти все время в цехе находится и руководитель работ инженер Калинин.
С каждым днем платформы все больше преображаются, меняют свой вид. Вместо деревянных бортов появляются высокие бронированные.
Самые главные труженики на строительстве бронепоезда — электросварщики. Среди них много девушек и подростков. Они заменили ушедших на фронт кадровых рабочих.
Особенно бросается в глаза небольшого роста подвижной мальчишка лет шестнадцати. Очень часто ловлю на себе и на других моряках его восхищенный взгляд.
Подхожу как-то к нему. Он отвел от лица щиток, улыбнулся.
— Мечтаешь стать моряком? — спрашиваю.
— А откуда вы знаете? — обрадовался он.
— Да уж знаю… По глазам вижу. Как зовут?
— Коля… Николай, — поправился он, явно стараясь хоть этим придать себе солидность.
— Сколько же тебе лет?
— Пятнадцать… Шестнадцатый пошел…
— Вот видишь, надо еще подрасти. А уж моряком станешь обязательно.
Я отошел, но не услышал за собой шипения электросварки. Оглянувшись, увидел: Коля все еще не приступил к работе, стоит и смотрит на меня опечаленным взглядом. Видно, досадует на свои слишком молодые годы.
Работа кипит — напряженная, боевая. А в перерывах между работой занимаемся стрелковой, общевойсковой и специальной подготовкой. Капитан Головин составил план занятий и строго следит за его выполнением. Всем нам, независимо от специальности, предстоит выполнить упражнения курса стрельб. И не только из личного оружия, но и из станкового и ручного пулеметов.
Головин и Кочетов оказались настоящими энтузиастами стрелковой подготовки. Кочетов раздобыл где-то две снайперские винтовки для тренировки лучших стрелков.
Через неделю после начала работ в цех вместе с Головиным пришел еще один капитан. Неторопливо обошел платформы, остановился около паровоза. Головин что-то говорит ему, показывая то на бронеплощадку, то на паровоз, но мы ничего не слышим: в цехе страшный грохот, работает одновременно несколько пневматических молотов и зубил — рубят и клепают сталь. Лейтенант Кочетов побежал с докладом. Через несколько минут вернулся.
— Вот и командир бронепоезда прибыл… Капитан Саакян. Тоже из-под Одессы, — сообщил он.
В это время завыли сирены. Никто не двинулся с места.
— Почему люди не идут в укрытия? — спросил с удивлением новый командир.
— Да разве их заставишь уйти? — развел руками Головин. — И слушать не хотят.
— Если будем обращать внимание на каждую тревогу, — вставил кто-то из рабочих, — то и работать некогда будет. А фашистам того и надо.
Так и трудились: за стенами цеха грохочут взрывы, осколки барабанят по крыше, а люди не покидают своих мест.