Севастопольский Дозор
Шрифт:
Площадь Восставших. Один из неформальных центров города, на котором ровным счетом ничего не происходит. Местечко было прямо создано для встреч, но большого скопления людей не наблюдалось. Напротив, на пятачке, где нас высадил водитель «Волги», никого не было, кроме команды наших Светлых. Хотя какие они мне «наши»…
Мы все вылезли из машины, Махсуд быстро отошел в сторону и закурил. Его поведение в машине слишком очевидно наводило на нехорошие мысли. Я не верил ни на грош, что Махсуду больше нечего сказать. Напротив, он хорошо знал, зачем дозорные Севастополя звали его, к чему были вопросы про Великий Договор. Он сообщил столько, сколько счел нужным. Если ему есть что еще сказать, то он скажет рано или поздно. Вопрос был в другом: чего или кого он ждет? Может, кого-то из нас боится? Светлого или Темного?
Мне захотелось вытащить гарнитуру, которую он мне дал, и просто прослушать, хотя бы тишину. Заодно стал бы выглядеть в глазах своей команды деятельным человеком, решающим некие важные, ему одному известные дела. Может, и впрямь услышал бы какое-нибудь послание. Однако Махсуд стоял напротив меня и не подавал ни единого знака, что мне следует так и поступить. В конце концов, будь это действительно важным, он бы сказал все прямо. Татарин не походил на Иного, готового тянуть резину без видимых причин, и плевать на его восточные шуточки и загадочные недомолвки. Махсуд действительно чего-то боялся.
Валерий Смирнов выделялся из команды Светлых. Он что-то объяснял Лине, бурно жестикулируя. Девушка смеялась в ответ тем самым смехом, которым некоторые женщины заполняют безразличие. Вряд ли она принимала рассказы Смирнова за чистую монету. Морозко стоял рядом, сунув руки в карманы, на его лице проступало полнейшее безразличие. Похоже, в Смирнове он угрозы не видел. Большая ошибка с его стороны. Если у него действительно чувства к этой дальтоничке, а Смирнов в самом деле хотел бы ее отбить – возможно, я бы поставил на Смирнова. У него вполне могло бы получиться. Внешней молодости не всегда достаточно.
Никому из Светлых, похоже, Махсуд не был интересен – его лишь слегка удостоили взглядом. Я даже подумал, что татарин на себя какое-нибудь отворотное заклятье наложил, но нет. Он просто был не из их мира – мира Иных, живших свою первую человеческую жизнь, со всеми ее горестями и радостями. Возможно, он напоминал им, какими они станут через пару веков.
Я не удивлюсь, если окажется, что все Иные произошли от Светлых. Думаю, первый Темный Иной получился, когда кучка Светлых начала пропалывать свои ряды, выгоняя белых ворон.
От мыслей меня оторвало кошачье мяуканье. Оно было настолько нестандартным, что я даже в недоумении осмотрел команду – неужто кто-то чревовещанием балуется? Но нет – кот, судя по источнику звука, прятался где-то неподалеку.
– Ребята, – неуверенно произнесла Лина. – Вы слышите то же, что и я?
Поскольку я понятия не имел, что слышит Лина, я решил промолчать. Звук шел из-за угла Дома культуры, он казался все более жалобным, зовущим. Эл нахмурился, открыл рот и тут же закрыл. Крови ему, что ли, захотелось?
– Я посмотрю, – сказал Ромка и быстрым шагом пошел на звук.
Повинуясь порыву, я последовал за ним.
За углом, прижавшись к стенке, прятался кот настолько огромных размеров, что любой театрал с воплем упал бы перед ним на колени, чтобы только заполучить его к себе на подмостки. Он таращился на нас, растопырив глаза с вертикальными зрачками, словно впервые видел белого человека.
– Теперь я знаю, что значит «глаза как чайные блюдца», – задумчиво сказал Махсуд. – А то с детства в голову врезалось, а откуда – без понятия.
– Хватит, – сказал я. – Усатый, оборачивайся в нормальный вид.
Кот выл. Он барахтал лапами, словно не мог двинуться с места.
– Да хватит тебе уже, – сказал Смирнов и выронил портфель на асфальт. Внутри него послышался хруст. Смирнов тут же подхватил его, открыл и кинулся перебирать вещи.
– Эх, блин, – произнес он кисло. – Амулет разбил.
Его декоративная банка оказалась чем-то продавлена, выпуская драгоценный крымский воздух в атмосферу Севастополя.
Кот зафыркал и принялся расти в размере, теряя при этом кошачью форму. Когти втянулись, шерсть постепенно пропала. Перед нами стоял молодой парень лет восемнадцати, в спортивном костюме и кепочке, сдвинутой на ухо.
– Фух, вы меня спасли! – обрадовался он. – Тут у дома магия стоит какая-то. Меня, короче, поймало, и я не мог ни сбежать, ни в человека перекинуться. Спасибо, чуваки, выручили.
– Амулет подавления не работает против магов-перевертышей, – недоуменно произнес Смирнов. – Только против оборотней.
– А я и есть оборотень! – воскликнул парень.
– Нет, – усмехнулся я. – Не совсем оборотень. Или же тебе удалось вывести первую в истории Сумрака породу оборотней-котов.
– Да? – повернулся ко мне парнишка. – Да что ты знаешь, а?
– Много чего, – сказал я. – Например, имя. Ты же Клумси, верно? Тот самый Клумси.
– Ни разу не слышал ни про какого Клумси, – пожал плечами Эл.
– Иной с потенциалом перевертыша, неудачно инициированный укусом оборотня, – пояснил я. – Вроде бы самый обычный Темный маг, только перекидывающийся в огромного кота. Не в пантеру, не в тигра или леопарда и даже не в волка. А просто в кота.
– Зато огромного, – сказал Клумси с гордостью. – И укушен я был, между прочим, в бою!
– Читал я про твой бой, – сказал я. – На моменте с пивной бутылкой и кремом «Звездочка» даже кофе на пол пролил от смеха. А когда пошли детали про курение «Доширака»…
– Хватит! – скривился Клумси. – Пожалуйста!
– Хорошо, не буду, – согласился я. – Ты прав, извини. При женщинах как-то не очень говорить о таких вещах.
– Я ничего не поняла, – вымолвила Лина. – Так ты оборотень или перевертыш?
– Зависит от точки зрения, – ответил парень с достоинством. – Зови меня Клумси. Пусть я низший оборо… ой, маг, но меня сюда направил мой родной Дневной Дозор Уфы с особо важным поручением. Мне, короче, надо быть тут, где мы стоим, и ждать контору Иных разной масти. Это типа вы, братва?