Север и Юг
Шрифт:
– Спасибо. Мой отец скоро вернется, и вы можете ему сообщить.
Маргарет открыла дверь и вошла стройная, бесстрашная и величавая, как обычно. Она не почувствовала неловкости - она успела привыкнуть к обществу в Лондоне. В комнате находился человек, пришедший по делу к ее отцу, и так как он проявил любезность, она была расположена оказать ему в полной мере вежливый прием. Мистер Торнтон был намного больше удивлен и смущен, чем она. Вместо скромного священника средних лет вошла молодая девушка, она держалась смело и с достоинством, так отличавшим ее от женщин, которых он видел прежде. Ее одежда была простой: шляпка из лучшей соломки, украшенная белой лентой; темное шелковое платье без каких-либо украшений
– Мистер Торнтон, я полагаю, - сказала Маргарет после небольшой паузы, во время которой он так и не проронил ни слова.
– Присаживайтесь. Мой отец проводил меня до дверей не более минуты назад, но, к сожалению, ему не сказали, что вы здесь, и он ушел по делам. Но он вернется почти тотчас же. Я сожалею, что вам пришлось прийти дважды.
Мистер Торнтон привык к ощущению собственной власти, но сейчас эта девушка, казалось, приобрела над ним какую-то власть. И хотя он был сильно раздражен бессмысленной потерей драгоценного времени, он все же сел, подчиняясь ее просьбе.
– Вы знаете, куда направился мистер Хейл? Возможно, я смогу найти его.
– Он направился к мистеру Донкину на Кэньют-стрит. Это хозяин дома, который мой отец желает снять в Крэмптоне.
Мистер Торнтон знал этот дом. Он видел объявление в газете, и осмотрел помещения. Он обещал сделать для мистера Хейла все возможное, отчасти из-за рекомендации мистера Белла, отчасти потому, что ему был интересен священник, оставивший должность. Мистер Торнтон считал, что дом в Крэмптоне как раз то, что нужно. Но как только увидел Маргарет с ее величественной манерой и проницательным взглядом, он начал стыдиться того, что подумал, будто дом с такой вульгарной обстановкой подойдет Хейлам.
Маргарет никогда не считалась красавицей, но ее изогнутая верхняя губа, твердый подбородок, гордая посадка головы, движения, полные достоинства и одновременно женственной мягкости, всегда производили впечатление на незнакомцев. Она казалась высокомерной даже сейчас, когда устала и мечтала об отдыхе. Но, конечно, она считала себя обязанной вести себя как настоящая леди с этим нежданным пришельцем, который не выглядел слишком опрятным и слишком элегантным, как и все прохожие на Милтонских улицах. Ей хотелось, чтобы он ушел по своим явно неотложным делам, вместо того, чтобы сидеть здесь и кратко и сухо отвечать на все ее замечания. Маргарет сняла шаль и повесила на спинку стула. Она сидела лицом к гостю, и Торнтон невольно обратил внимание на то, как прекрасно она сложена - округлая белая шея, покатые плечи, гибкая фигура. Когда она говорила, ее лицо не меняло своего холодного спокойного выражения, губы оставались надменно изогнутыми. Ее глаза с их мягкой темной глубиной смотрели на него со спокойной невинной открытостью. Он почти признался себе, что она ему не нравится еще до того, как закончился их разговор. Так он пытался утешить себя и отогнать ужасное чувство, что пока он смотрит на нее, едва сдерживая восхищение, она взирает на него с гордым безразличием, считая его большим грубым парнем, лишенным изящества и утонченности. Ее спокойную холодноватую манеру он истолковал как надменность и, обиженный этим до глубины души, хотел уже встать и уйти, чтобы больше не иметь ничего общего с этими Хейлами и их высокомерием.
Как только Маргарет исчерпала все темы для разговора, который решительно не ладился, вошел мистер Хейл. Он тут же учтиво извинился, восстановив свое доброе имя и имя своей семьи во мнении мистера Торнтона.
Мистер Хейл и его гость заговорили о мистере Белле, и Маргарет, радуясь, что ей больше не надо принимать участия в разговоре, подошла к окну, пытаясь рассмотреть, что происходит на улице. Она была так поглощена своим занятием, что не услышала, что сказал ей отец, и ему пришлось повторить:
– Маргарет! Владелец дома упорствует - эти ужасные обои кажутся ему верхом совершенства, и я боюсь, мы будем вынуждены их оставить.
– О боже! Мне так жаль!
– ответила она и начала прикидывать, как скрыть безобразные розы за какими-то рисунками, но вскоре отбросила эту идею, поскольку поняла, что от этого будет только хуже. Ее отец, тем временем, со своим сердечным деревенским гостеприимством настаивал, чтобы гость остался позавтракать с ними. Мистеру Торнтону было очень неудобно, но все же он решил уступить, если Маргарет словом или взглядом поддержит приглашение своего отца. Он был рад и одновременно рассержен на нее, когда она не сделала этого. Она едва кивнула ему, когда он уходил, и он почувствовал себя неловким и застенчивым, чего с ним прежде не случалось.
– Ну, Маргарет, теперь быстро поедим. Ты заказала ланч?
– Нет, папа. Этот человек был здесь, когда я пришла, и у меня не было возможности передать заказ на кухню.
– Тогда мы должны просто что-нибудь перекусить. Боюсь, он долго ждал.
– Мне показалось чрезвычайно долго. Я была как раз на последнем издыхании, когда ты пришел. Он совсем не поддерживал разговор, а лишь отвечал кратко и резко.
– Я все же смею думать, что он - толковый молодой человек. Он сказал, (ты слышала?), что Крэмптон находится на песчаной почве, и что это самое здоровое предместье Милтона.
Когда Маргарет и мистер Хейл вернулись в Хестон, им пришлось отчитываться перед миссис Хейл, приготовившей для них чай и множество вопросов.
– А как твой корреспондент, мистер Торнтон?
– Спроси Маргарет, - ответил ее муж.
– Они долго беседовали, пока я разговаривал с владельцем дома.
– О! Я едва знаю его, - сказала Маргарет лениво, слишком уставшая, чтобы тратить свои силы на описание. А затем, встряхнувшись, произнесла: - Он высокий, широкоплечий мужчина, около… сколько ему, папа?
– Я полагаю, около тридцати.
– Около тридцати… лицо не простодушное и не красивое, ничего замечательного… не вполне джентльмен, как и следовало ожидать.
– Не грубый, хотя и простой, - добавил отец ревниво - ему не нравилось, что дочь недооценивает его нового друга.
– О, нет!
– воскликнула Маргарет.
– Он смотрит так решительно и властно, что какими бы ни были черты его лица, оно не может показаться грубым или простым. Я бы не стала заключать с ним сделку, он выглядит очень непреклонным. В общем, человек, который самой природой предназначен для своего места, проницательный и сильный, прирожденный торговец.
– Не называй Милтонских промышленников торговцами, Маргарет, - попросил ее отец.
– Это разные вещи.
– Разные? Я применяю это слово ко всем, кто так или иначе связан с продажами, но если ты думаешь, папа, что это неправильно, я не буду больше так говорить. Но, мама! К слову о грубости и простоте: ты должна подготовиться, чтобы увидеть наши обои в гостиной. Розовые и голубые розы с желтыми листьями! И очень тяжелый карниз по всей комнате!
Но когда они переехали в свой новый дом в Милтоне, старые обои были убраны. Владелец дома принял их благодарность очень спокойно, и позволил им думать, если им так нравится, что он уступил их вежливым просьбам. Не было никакой особенной нужды говорить им, что вся учтивость мистера Хейла не имела в Милтоне той власти, какой обладало краткое и резкое указание мистера Торнтона, богатого промышленника.