«Север» выходит на связь
Шрифт:
Стромилов слушал спокойно, дымил папиросой. А тут не удержался:
— Чему дивиться? Нахожу полное удовлетворение в работе куратора. Меня, между прочим, зовут еще военпредом, и тем особенно горжусь.
— Но вы же сами могли создать «Омегу», или, как теперь по-вашему, — «Север».
Стромилов долго молчал, курил.
— Наверное, нет ничего проще, чем добыть огонь, — сказал он наконец. — И все же тот предок наш, который первым его добыл, — великий изобретатель. Мог ли, говорите, я? Один мой приятель в шутку говорит, что он мог бы радио открыть, если бы оно уже не было открыто Поповым. Вот и вы меня
— Да-а, — подтвердил Михалин. — Сущая правда. Ехал в Ленинград — не ожидал. Даже во сне не могло привидеться такое. Никаких конфликтов. Изобретатель не встречает противников, его чуть ли не на руках носят. Ей-богу, не знаю, кому роднее мое дитя.
Стромилов покачал головой:
— Все правильно, за исключением того, что изобретателя на руках носят. Заставили же мы вас своими претензиями день и ночь работать. Такие головоломки — тоже конфликт. А сколько их еще будет! У «Северков» строгий экзамен: во вражьем тылу. Уже начинаем получать сигналы. И уже ясно, что нужно увеличить надежность радиостанции.
— Это точно, — вздохнул Михалин. И спохватился: — Гостю пора и честь знать.
Стромилов, наводивший порядок на столе, остановил:
— А чай? Вы же про чай спрашивали. Вон, кипит!
Пришлось остаться. Попивая из стакана кипяток, Стромилов вернулся к прежней теме:
— Так вот о надежности. Наверное, знаете мастера Леицкого. Старичок. Он меня сегодня до слез тронул. Пришел, чтобы со мной вместе провести испытания на стойкость «Севера» к ударам и тряске. А испытательный стенд, как известно, эвакуирован. Но мастер нашел способ. Навьючил на себя сумки с рацией, с батареями и стал прыгать со стула. Потом со стола и, наконец, гляжу, с высокого подоконника. Ушибся, а виду не показывает. Еле усадил я его, успокоил. Показал документы, если так можно сказать, партизанские рекламации. Вот, говорю, они важнее наших с вами кабинетных испытаний. Ну, а потом поделился с ним некоторыми своими мыслями — что еще можно усовершенствовать. Он знаете как ухватился! Завтра, говорит, созовем производственное совещание и вас пригласим…
Когда убрали со стола посуду, Стромилов положил чистый лист бумаги, вооружился карандашом, сказал:
— А теперь я вас поэксплуатирую. С расчетами у меня не все ладится. Диплома не получил.
Михалин удивился:
— Не может быть. Вы же…
— Правду говорю. С умыслом ведь вас пригласил. Думаете, только деньги всучить? — и громко рассмеялся.
Сидели долго. Михалин остался ночевать.
Оба спали так крепко, что не услышали сигнала воздушной тревоги. Вскочили, не понимая, откуда грохот, звон битого стекла и почему комната вся в дыму.
Сильно потянуло сквозняком, и стало понятно: воздушная волна от упавшей неподалеку бомбы высадила окно в комнате.
— Это, наверное, за вами, Борис Андреевич, фашисты охотятся, — сказал, отряхиваясь, Стромилов. — Узнали, что вы у меня ночуете, и бухнули. Вы живы?
— Жив, — отозвался Михалин. — Будем считать это сигналом к подъему.
Серая бумага — изнанка обоев, и тушью плакатным пером выведено:
10 октября в 17.00 состоится общезаводское партийное собрание
Повестка дня:
1. О работе парткома.
2. Разное.
Явка членов и кандидатов ВКП (б) обязательна.
Партком.
Михалин остановился, прочитал. Вот уже двенадцать лет он — коммунист, привык каждый месяц, а то и чаще ходить на собрания. Но это — не ему, он здесь «чужой».
А взгляд зацепился за объявление привычно, как дома, в Москве. Подумалось: «А что у меня — в семнадцать?» И еще: «Нет, это не мне».
— Вы тоже приходите, — услышал за спиной.
— Я?
Ливенцов, секретарь парткома, глядел серьезно, и даже удовольствие в его усталом взгляде можно было прочитать, будто рад очень, что объявление командированный читает.
— Мы вас, товарищ Михалин, уже знаем. При входе, как и все мы, партбилет предъявите… Приходите!
Вот он и пришел за полчаса до начала, сел в последнем ряду. Потом всех попросили пересесть поближе к президиуму, сказали, зал будет полупустым: две трети организации на фронте.
Михалин многих из присутствующих уже знал и приветствовал то одного, то другого кивком, взмахом руки. Со всех сторон знакомые лица. Кивают тоже, приветствуют. Он отвечал и думал: «Нет, вроде и не чужой уже. Правильно, что пришел».
Запыхавшись, последним вбежал начальник сборки Витковский. Поздоровался с Михалиным, хотел рядом сесть, но заметил неподалеку главного инженера Апеллесова — перебрался к нему. Зашептал что-то на ухо, времени не терял.
Председательствующий попросил внимания.
Приняли повестку дня. Только руки опустили, как откуда-то сверху донесся визг снаряда. Пи-и-и-у… Разрыва не было слышно, видно, плюхнулся в другой части города. Решили, несмотря на артобстрел, собрания не прерывать.
Председатель предложил встать и почтить память павших в боях коммунистов, комсомольцев и беспартийных завода. И снова в тишине звук вибрирующей, вот-вот готовой оборваться струны: пи-и-и-у…
Ливенцов, докладчик, коротко рассказал о политическом моменте, о тяжелых днях Родины и что в связи с этим предпринимал партком. Уже к 30 июня сформировали добровольческий батальон, названный в документах «по истреблению фашизма». Много сил потребовала эвакуация большей части завода в Сибирь.
Когда речь зашла о выполнении фронтовых заказов в полупустых цехах, Михалин, и до того внимательно слушавший доклад, даже чуть вперед подался. Ливенцов сообщал такое, что было ему совсем неведомо.
Миронов ведь и не заикнулся приезжему москвичу, как он ходил с «Омегой» к командующему фронтом и как тот позвонил Жданову. Ничего не знал Михалин и о ночном смотре «Омеги» в Смольном.
— Задание, — говорил докладчик, — было дано через товарища Жданова. Он регулярно справляется по телефону о ходе выпуска объекта «Грэд»…
В зале было холодновато, уже экономили топливо. Но Михалину вдруг стало жарко, он даже платок вынул, провел им по лбу. Так вот почему такими темпами провернули столь сложные дела… Но странно, что говорит дальше Ливенцов. Завод, оказывается, с объектом «Грэд» не уложился в установленные горкомом сроки. И в связи с этим партком привлек к ответственности некоторых коммунистов.