Северная Корея. Эпоха Ким Чен Ира на закате
Шрифт:
Значение первого межкорейского саммита трудно переоценить. Однако за его результативной частью, пышным протоколом и теплыми объятиями была, есть и будет еще долго сохраняться идеологическая несовместимость и глубокое недоверие, вражда и неприятие принципиальных позиций друг друга. Ким Дэ Чжун признал: «В ходе переговоров временами я уже отчаивался, но продолжал прилагать все силы. В конце концов Председатель Ким проявил волю к реальному сотрудничеству, и нам удалось придти к соглашению, о котором мы объявили нации». [122] Очень эмоциональная, но точная характеристика. Северные корейцы, потомки амбициозных и жестких когурёсцев, всегда отличались несговорчивостью, стремлением навязать собственную позицию и отвергнуть чужую. Ким Чен Иру и его команде присущи эти качества. Но острая заинтересованность Пхеньяна
122
Речь Президента РК по возвращении из Пхеньяна. 15 июня 2002 г. (цит. по: http: // www.koreanet.com).
Если проанализировать развитие межкорейских отношений с 1970-х годов, когда начался переговорный процесс между обеими Кореями, то эти отношения развиваются по схеме: диалог — конфронтация — снова диалог — снова конфронтация и т. д. За год до встречи «двух Кимов» (июнь 1999 г.) в Желтом море произошло крупное боестолкновение военных судов КНДР и РК, в результате которого северокорейское судно затонуло, погибло более 30 моряков. Спустя два года после межкорейского саммита вновь в Желтом море разразился боевой инцидент. На этот раз было потоплено южнокорейское судно, погибло около десяти южнокорейских моряков.
Политика «солнечного тепла», тем не менее, имела позитивное значение в плане налаживания переговорного процесса между Югом и Севером. Однако утверждать, что эта линия имела только плюсы, было бы далеко от истины. Были и минусы, и существенные. Главный минус — северные корейцы отвечали неадекватно на встречные шаги Сеула. Но и в этом был свой, северокорейский резон. Каковы же были цели сторон? Что хотел Юг от Севера, проводя политику «солнечного тепла»? Чего добивался Пхеньян, дав согласие участвовать в южнокорейской «солнечной игре»? Южнокорейские цели виделись, на наш взгляд, следующими.
Первое. Попытки Юга наладить более-менее регулярные обмены и сотрудничество с Севером, в том числе в гуманитарной области. Однако эти шаги встретили нескрываемое противодействие Пхеньяна, опасавшегося «пагубного» влияния богатой РК на бедную КНДР, разиндоктринации северокорейского населения и вытекающих отсюда негативных последствий для кимченировского режима.
Второе. Навязывая «солнечную политику» Пхеньяну, южнокорейская администрация надеялась добиться не только смягчения напряженности на полуострове, но имела в виду реализовать стратегическую задачу — попытаться «разрыхлить» северокорейскую правящую элиту, создать в ее среде такую прослойку (а попросту купить ее), на которую можно было бы сделать ставку в целях реализации своих планов в отношении Севера (а планы эти общеизвестны — разложить северокорейский режим и объединить страну на южнокорейских условиях).
В Пхеньяне хорошо понимают эти замыслы и стараются просчитать последствия тех или иных шагов в отношениях с Югом. Пока северокорейская сторона действует безошибочно, не допускает серьезных просчетов. Ей удается довольно успешно «продавать» свои уступки Сеулу, в том числе в гуманитарной области, получая взамен крупные материальные выгоды, которые позволяют режиму (наряду с «поступлениями» от международных организаций и различных государств мира) выживать.
Третье. «Солнечная политика», на первых порах в основном поддержанная южнокорейским обществом, затем, по мере проявления ею неэффективности (отсутствие адекватных шагов со стороны Северной Кореи), потеряла поддержку населения РК, чем воспользовалась оппозиция, выиграв в 2002 году выборы в местные органы власти (оппозиционная Партия великой страны получила абсолютное преимущество по всей стране; правящая Партия нового тысячелетия — партия Ким Дэ Чжуна — проиграла также дополнительные выборы в парламент: из 13 депутатских мест она получила только 2).
Внес свою лепту в негативное отношение южнокорейского населения к «солнечной политике» и президент США Джордж Буш, который фактически дезавуировал корейскую политику своего предшественника Б. Клинтона и возобновил политическое давление на Пхеньян.
Четвертое. Идя на диалог, в том числе на высшем уровне, Север и Юг преследовали совершенно противоположные цели. Пхеньян хотел добиться материальных выгод, отвести от страны угрозу голода, выиграть время в надежде добиться улучшения экономической ситуации. Сеул намеревался завязать
Важно иметь в виду и то, что стартовые позиции сторон были неодинаковыми. Если Сеул шел на переговоры «гарцуя на коне» (Южная Корея практически преодолела экономический кризис), то Пхеньян сделал это вынужденно, понимая, что только «братья» с Юга могут помочь выбраться из трясины голода. Надо признать, что в этой сложной игре между КНДР и РК Ким Чен Ир получил немало. Только в 2001 году РК поставила на Север на безвозмездной основе 200 тыс. т химических удобрений, 100 тыс. т продовольствия. Стоимость всего гуманитарного содействия КНДР со стороны Южной Кореи в 2001 году составила более 140 млн долларов, в том числе по правительственной линии — 78,6 млндолл., по линии частных организаций — 64,9 млн долларов. Кроме того, Пхеньян получил гуманитарную помощь от международного сообщества на сумму 278 млн долларов. Таким образом, «солнечная политика», которая подвергается в северокорейских СМИ уничтожающей критике, принесла немалые дивиденды кимченировскому режиму, способствовала продлению сроков его существования.
2. «Великий полководец» и «великий диссидент». Саммит в Пхеньяне
О «величии» Ким Чен Ира мы уже сказали немало. Добавить хотелось бы следующее. Ряд российских и южнокорейских исследователей считают, что Ким — действительно незаурядная личность, но система, созданная его отцом, расставленные покойным «вождем» вокруг него кадры не позволяют «полководцу» проявить свое подлинное величие. На Юге также бытует точка зрения, что Ким Чен Ир — «стратегически мыслящая личность», «генератор гениальных идей», которых, к большому сожалению, не видно. Некоторые эксперты полагают, что Ким уже не раз давал сигнал Западу, особенно американцам, что готов «открыться», провести так желаемые ими реформы, но те, мол, не понимают «полководца», строят различные козни и вынуждают его разыгрывать «ядерную и ракетную карты». Где здесь истина, а где блеф? Уверены, что «намеки» Кима на готовность к реформам — абсолютный блеф. Такой режим не способен к реформированию. «Определенная модернизация» северокорейской власти, политической и экономической системы возможна. Но цель такой модернизации — вытащить режим из пропасти, спасти властвующую элиту и не позволить народу умирать с голоду. Иначе говоря, возвратиться к «лучшим» временам эпохи Ким Ир Сена, когда люди не голодали, а жизнь в Северной Корее называлась местной пропагандой «социалистическим раем». Вот такой «рай» хотел бы возвратить Ким Чен Ир своему населению.
Особенно старается придать Киму образ «величия» некий Ким Мен Чер, проживающий в Японии кореец — рупор северокорейской пропаганды за рубежом. И кем только не называет северокорейского лидера Ким Мен Чер. Он — «главнейший выразитель духа первородства корейской нации». По его словам, в Корее (на Севере и Юге) нет человека, который мог бы превзойти Ким Чен Ира по «философскому, историческому и политическому пониманию Кореи, по практическим действиям». [123] По крайней мере, странно слышать такие пассажи, претендующие на то, чтобы «открыть» глаза иностранному читателю на образ «великого северокорейского полководца». Они явно из арсенала грубой и тупой пхеньянской пропаганды. Неужели Ким Мен Чер рассчитывает на то, что такие пропагандистские приемы способны оболванить не только северных корейцев, но и зарубежного читателя?
123
Ким Мён Чер. Ким Чен Ир: день объединения. Северная Корея, сценарий войны и мира. М., 2002. С. 20.
Своим содержанием опус Ким Мен Чера направлен на то, чтобы улучшить имидж Ким Чен Ира и его режима, а заодно и попугать соседей КНДР, если они попытаются не согласиться с северокорейскими реалиями и внешней политикой «великого руководителя могущественной державы».
На фоне супервеличия Ким Чен Ира политическая фигура Ким Дэ Чжуна выглядит весьма скромной. Человек, отдавший всего себя борьбе за демократию, против военных диктатур, правивших Южной Кореей несколько десятков лет, несомненно, выдающаяся личность. Ким Дэ Чжун был политиком, который совершал поистине мужественные и героические поступки и проявлял человеческие слабости, совершал жизненные и политические ошибки.