Северная корона. Против ветра
Шрифт:
– У нас с ним ничего нет, – мрачно буркнула Марта.
Не нужны ей никакие отношения и ни с кем. У нее есть музыка, и ей хватит.
– Не ведись сразу на его комплименты и подарки, сестренка. – Александр притворился, что учит Марту жизни. – Я типа почти твой старший брат, и поэтому обязан предупредить. – Он едва сдержал смех. – Что мужики не такие хорошие, какими кажутся на первый взгляд. Романтика и прочая чушь – просто большая приманка для хорошеньких крошек. Таких, как ты.
– В смысле – как я? – даже рассердилась Марта.
– В прямом. Ты доверчивая, малышка. Ты
– Глупости какие-то, – возразила скрипачка, машинально наматывая на палец длинную прядь.
– Это не глупости, это жизнь, – равнодушно заметил Александр.
Ему совсем не нравилась мысль, что сестренку может быстро прибрать к рукам проворный музыкантик, явно знающий, как сломить сопротивление хрупкого женского сердца, тем более такого юного. Положа руку на сердце, сам Саша в этом деле был большим молодцом, особенно в прошлом. Нет, мастером пикапа он себя не считал, но если нужно было, мог соблазнить девчонку буквально за один вечер. Даже на спор такое делал, еще до того, как повстречал Нику.
– У вас с ним что-нибудь было? – очень корректно задал вопрос Саша, по его собственному мнению. Обычно, если его интересовал этот аспект жизни, он спрашивал куда более невежливо, иногда с применением грубых слов.
– Слушай, отстань, а? – разозлилась Марта.
Подобные вопросы она могла обсуждать с подругами или с Никой, но никак не с Дионовым! Что он опять издевается?!
– Глупая ты, – сам не понял Александр, зачем спросил об этом у девушки, и списал на счет того, что ему приятно ее подкалывать.
– Сам дурак, – пробормотала Карлова.
Автомобиль остановился на светофоре. Улучив момент, Александр достал бутылку, из которой сделала несколько глотков Марта.
Она следила за тем, как Саша, чуть запрокинув голову, пьет воду. И ей вновь захотелось коснуться его. Откуда-то появилась незваная нежность и окутала сердце скрипачки, как тонкая паутина.
– Что ты там сказала? – уточнил Саша.
– Да так, мыслю вслух, – ответила Марта и сдуру откусила большой кусок, подавилась и закашлялась.
– От жадности? – добродушно осведомился водитель машины и любезно предложил: – Хочешь, похлопаю?
Марта терпеть не могла, когда ее хлопают по спине, но почему-то кивнула. Александр проявил себя большим шутником. Он, отпустив руль, несколько раз похлопал в ладони и засмеялся, чем окончательно разозлил скрипачку. Сам он рассмеялся – непринужденно, весело, давным-давно забытым смехом.
– На, попей лучше, – сунул ей бутылку Дионов. – Будет больше толку.
– Спасибо, – буркнула Марта. – Ты свое юмористическое шоу открыть не пробовал? – И вновь закашлялась.
До конца дороги Александр только и делал, что доводил бедную девушку до белого каления, и к дому сестры Марта приехала порядком вымотанная, даже злая. А Саша улыбался, забыв на время о проблемах. Ему вспомнились первые курсы универа, когда он жил беззаботной и вполне счастливой жизнью, а самой большой его неприятностью была сессия.
Глава 7
Ника проснулась поздно, когда полуденное высокое солнце вовсю
Ника облизала губы, не понимая, что с ней такое, и попыталась вновь сесть: осторожно перевернулась со спины на бок и поднялась, упершись слабыми ладонями в кровать.
«Я сейчас умру, – подумала Ника с тоской, когда висок пронзила новая стрела боли. – Бли-и-ин, как фигово-то. Напилась я, что ли?»
Она прислонилась к стене, раздумывая, как бы ей подняться на ноги и дойти до туалета. Так худо Ника не чувствовала себя очень давно – с тех самых пор, как случайно выпила в клубе «Алигьери» странный наркотический напиток, приняв его за обычный коктейль. Тогда отходняк у нее тоже был нехилый, да и сильный испуг сыграл свою роль. Правда, тогда рядом находился Никита, который помог ей прийти в себя, умудрившись при этом оскорбить, нахамить и обозлить. Однако тогда Нику поразило, что Кларский проявил себя джентльменом. Она ведь откровенно приставала к нему, а он мало того что не бросил ее в клубе, потащил к себе домой, где привел в чувство, так еще и не отвечал на все ее поползновения.
Карлова глухо простонала, прижав ладони к вискам. Пить хотелось неимоверно, и ее подташнивало. Память Ники постепенно, урывками, восстанавливалась. Перед внутренним взором мелькали то тусклые, то яркие картинки.
Она созванивается с Дашкой и зовет ее в клуб.
Они приезжают в пафосный модный «Алигьери»…
Сидят за стойкой бара, где со смехом пьют какой-то вкусный, чисто женский коктейль, кажется, «Секс на пляже»…
Весело зажигают на танцполе, веселятся за стойкой бара, и Ника подбивает Дашу заказать абсент…
Ника выпивает один бокал горького напитка, второй, ничего не чувствует, словно выпила грейпфрутовый сок без сахара…
А потом, разочаровавшись, заказывает еще какой-то коктейль…
После него становится куда веселее, и Ника вновь бежит на танцпол, теперь яркий, переполненный классными людьми, и отрывается на нем так, как только может ее взбодрившееся тело. Один умопомрачительно зажигательный трек энергичного диджея, второй, третий… и…
И все.
Ничего больше Ника не помнила. Память замолчала, и картинки пропали. Зато затошнило куда сильнее.
Морщась, Карлова встала на ноги и, ощущая себя так, словно только что вышла из-под общего наркоза, поплелась по полутемной комнате к двери, слегка пошатываясь и изредка цепляясь за стены. Ника чувствовала себя настолько отвратительно, что даже ругать себя не могла за вчерашнее безобразие.
Родителей дома не было, зато на кухне обнаружилась пьющая кофе Дашка – свежая, как огурчик. На лице ее сияла улыбка, в глазах застыла романтика, а рука крепко сжимала мобильник, как будто подруга ждала важный звонок или сообщение.