Северная сага. Белый Кречет
Шрифт:
– Еще бы хоть несколько воев, тогда можно было рискнуть! – сплюнул Бермята. – Жаль, так бы хорошо Драгомиру насолили, может даже с лехитами поссорили! И серебро нам не помешало бы, поиски княжны затянулись, нашим людям нужны деньги. Вацлав, когда мы встречались весной, говорил, что напал на ее след!
– Ладно, ничего не поделаешь! – ответил незнакомец. – Я попробую найти хотя бы несколько верных людей, время еще есть. Встречаемся через два дня, как стемнеет, у старого причала. Береги себя, Бермята! Не ходи
– Ты тоже береги себя, друг! До встречи!
Я успел отбежать на десяток шагов от переулка и отвернулся к стене, как будто рассматривая там что-то. Бермята задумчиво прошел мимо, не обратив на меня внимания.
– Это кого же ты ограбить собираешься, друг мой? – подумал я. – Надо с тобой переговорить обстоятельно, может смогу помочь тебе…
Так, в раздумьях, я дошел до нашего постоялого двора.
– Ладно, утро вечера мудренее, – решил я. – Завтра с Бермятой обсужу все.
Как раз и наши подтянулись, вернувшись от распутных дев, довольные и слегка пьяные. А тут и поросята зажарились, и мы, всей честной компанией, с задумчивым Бермятой во главе, уселись ужинать в огромном общем зале на первом этаже гостиницы.
В дальнем от нас углу расположилась еще одна большая группа постояльцев, на которых я вначале никакого внимания не обратил. Заселились они, похоже, только что, днем я никого из них не видел.
Через некоторое время, уже основательно выпив и закусив, эта группа начала все громче и громче говорить между собой на чужом языке. Я увидел, как Бермята напрягся, услышав их крики, и осторожно стал рассматривать шумных соседей. Каково же было мое удивление, когда я понял, что это были именно те лехиты, которые, не без нашей помощи, вылетели на мель на реке. Они, похоже, тоже нашу компанию узнали, и теперь как раз нас и обсуждали.
Я вопросительно взглянул на Бермяту, но он покачал головой, тихонько сказав, что сами ничего предпринимать против них не будем, подождем, что они решат делать.
Долго ждать не пришлось. Из-за длинного стола поднялись трое упитанных лехитов, по виду купцов. Толстые надменные рожи их не предвещали ничего хорошего.
– Эй! – они подошли к нашему столу и встали рядом, вызывающе положив руки на рукоятки клинков. – Вы должны нам! Из-за вас мы потеряли время, пока снимали ладью с мели! Три серебряных гривны!
Говорил самый надменный из них, краснорожий лехит с пшеничного цвета редкими волосами и носом картошкой.
Аудульф с Беляем, сидевшие по обе стороны от меня, дернулись было, чтобы наказать хама, но я положил им руки на плечи, придавив к скамье.
– Меня зовут Ратибор Белый Кречет! Кто ты такой, позволяющий себе говорить со мной таким тоном? – голосом, полным презрения, произнес я.
– Я – Свентобор из Быдгоща! – сказал, как плюнул, лехит, выпятив грудь
– Слышь, ты, Свинобраз из Бздыща! А рожа не треснет? – я прямо обалдел от его наглости. Нужно ставить его на место сразу. – Ты дернул от нас, как обгадившийся заяц, сам посадил свое корыто на мель, и теперь имеешь наглость что-то с меня требовать? Попробуй, возьми!
Говоря так, я специально нарывался. Если они первые нападут на нас, виноваты будут именно они, на любом суде мы это докажем, свидетелей вокруг хоть отбавляй. А то, что мы их раскидаем, как щенят, я не сомневался. Для этого хватит моих двух ульфхеднаров, которые уже слюни пускать начали в предвкушении драки.
Но противник, к моему сожалению, тоже это понял и, хоть и покраснел еще больше от злости, распиравшей его, бросаться на меня не стал, пересилив себя.
– Ты ответишь за свои слова, наглец! – пропыхтел лехит. – Пусть тогда боги нас рассудят! Я вызываю тебя на перекресток!
– Пусть рассудят боги! Я принимаю вызов! – встал я со скамьи. – Заплатишь мне десять серебряных гривен после моей победы. Когда будем биться?
– Это ты мне заплатишь! Десять гривен! – зашипел лехит. – Завтра на рассвете на перекрестке!
Свентобор резко развернулся и пошел прочь.
– Все слышали уговор? – вдогонку уходящему крикнул Бермята.
Народ вокруг, до этого притихший и прислушивавшийся к нашей перепалке, шумно подтвердил. Хозяин постоялого двора, толстяк по имени Бартош, тоже солидно кивнул, соглашаясь быть свидетелем.
Постояльцы вокруг загомонили разом, обсуждая завтрашнее развлечение.
– Может зря ты его оскорбил, Ратибор? – спросил Бермята. – Могли бы и договориться. Наверное…
Аудульф с Беляем заржали.
– Ты хочешь ему заплатить три гривны, Бермята? – удивленно спросил я.
– Нет, конечно, нет. Но он сам с тобой биться не станет, выставит поединщика. И кто это будет – неизвестно.
– Мне все равно, кого он выставит. Правда на моей стороне. Ты же не думаешь, что я испугаюсь какого-нибудь пшека?
– Я так не думаю, но боец будет наверняка серьезный.
– Мы тоже не лаптем щи хлебаем! А что, можно за себя поединщика выставить? Не возбраняется? – спохватился я. – Какие вообще правила, расскажи, Бермята!
– Не возбраняется. Ты тоже можешь за себя выставить воя. Вон, хотя бы и Аудульфа!
Норег оскалил зубы в звериной улыбке.
– Нет уж, я и сам справлюсь! Лучше скажи, что разрешено и что запрещено во время поединка?
– Оружие то, что собой принесешь. Другого нельзя. Щит можно тоже, с заменой или без, как договоришься. Доспех любой. Как биться – до поединка обговорить надо. До смерти, или до первой крови.
– Или до невозможности продолжать бой одним из поединщиков! – добавил Аудульф.