Северные войны России
Шрифт:
Командующий 7-й армией В.Ф. Яковлев был отстранен и вместо него 26 декабря назначен командарм 2 ранга К.А. Мерецков (1897-1968).
13-я армия включала: 9 стрелковых дивизий (4-я, 17-я, 49-я, 50-я, 62-я, 97-я, 136-я, 142-я, 150-я); 6 артиллерийских полков РГК (101-й, 116-й, 275-й, 495-й гаубичный, 211-й пушечный, 137-й гаубичный большой мощности); 2 артиллерийских дивизиона большой мощности (317-й, вооруженный тремя 234-мм английскими мортирами, купленными Россией в 1917 году, и 40-й с четырьмя новыми 280-мм мортирами Бр-5); 2 корпусных артиллерийских полка (47-й и 455-й); один (49-й) корпусной тяжелый артиллерийский полк; одна (39-я) танковая бригада; два (14-й и 204-й) отдельных
В резерве фронта были две стрелковые дивизии – 8-я и 95-я.
Пока войска готовились к наступлению (в «подготовительный период») артиллерия и авиация наносила мощные удары по укреплениям финнов. Артиллерия Северо-Западного фронта за январь и первую декаду февраля израсходовала 646729 снарядов, из которых на долю артиллерии 7-й армии пришлось 403766 снарядов. То есть, артиллерия 7-й армии расходовала ежедневно в среднем более 10 тысяч снарядов. Авиация произвела 7532 самолето-вылетов, в том числе 4087 вылетов бомбардировщиков и 3445 вылетов истребителей.
В начале февраля, в исполнение директивы командующего фронтом № 0013, 7-я и 13-я армии на различных участках провели «частные операции». В 7-й армии в Частных операциях приняли участие 100-я, 113-я и 42-я, позже и 138-я дивизии, а в 13-й армии – 150-я и 50-я дивизии. Операции проводились в целях последовательного взлома оборонительной полосы и боевой разведки ее глубины, а также в целях «проверки и освоения частями методов атаки укрепленной полосы».
Несмотря на то, что командование фронтом дало высокую оценку частным операциям, анализ их итогов показал, что ставить столь сложные задачи перед пятью дивизиями было нецелесообразно. Для выполнения этих задач не было выделено необходимых сил и средств, слабо было организовано их обеспечение. Например, в 3-м корпусе артиллерийская подготовка проводилась 35 минут и лишь в 15-м корпусе она составила 75 минут. Естественно, что npи такой организации нельзя было ожидать серьезного успеха.
Поэтому боевые действия 100-й дивизии на хотиненском направлении в течение 5 февраля «развивались медленно, вследствие сильного огневого сопротивления из долговременных сооружений», а частная операция 42-й дивизии на Муурила «ввиду неподготовленности ее, была перенесена на 7.02.40, а потом была приурочена ко дню общего наступления». Частная операция 113-й дивизии против таких мощных узлов, какие были созданы на высоте 38,2 и Кархула, успеха не имела, за что командира дивизии полковника Нечаева отстранили от должности. По поводу действий 113-й дивизии и ее командира командующий 7-й армией доносил: «Командир 113-й стрелковой дивизии полковник Нечаев не принял мер для развития успеха, растерялся, и по существу боем не управлял, вследствие чего 2 и 3/725 стрелковые полки не продвинулись и часами лежали, неся напрасные потери».
Если оставить в стороне личные боевые качества полковника Нечаева, то из донесения, нельзя понять, как можно было в тех условиях требовать от 113-й дивизии развития успеха, которого не было, а также обвинять в растерянности командира при «наличии успеха»?!
В итогах боевой деятельности 302-го гаубичного полка, действовавшего в полосе 123-й дивизии, отмечается: «Несмотря на ряд попыток проникнуть в глубину обороны противника нашей пехотной разведкой, попытки не дали никаких результатов. Дальше переднего края пехота до последнего времени так и не проникла».
Немногим лучше были проведены частные операции в 13-й армии, о которых комдив Курочкин доносил: «Пехотные командиры мало управляют, выдвинутым вперед пушкам задачи никто не поставил. На поле боя не маневрируют, а идут в лоб».
Не случайно части 15-го корпуса даже не подошли к переднему краю укрепленного района на участке реки Салменкайте, а имели перед собой предполье. Не была разведана глубина обороны и на других участках.
В целом частные операции оказались неудачными. Выделенным для этого дивизиям нельзя было ставить непосильную задачу по взлому оборонительной полосы. Разумеется, проведенные операции позволили в какой-то мере раскрыть систему обороны противника, улучшить исходное положение для атаки. Противник действительно был введен в заблуждение относительно времени нанесения главного удара. Но эту задачу можно было решить не такой дорогой ценой, организовав разведку боем по всему фронту 7-й и 13-й армии и выделив для этого необходимое количество усиленных подразделений дивизий первого эшелона.
Для успешного прорыва линии Маннергейма требовалось прежде всего разрушить все наблюдаемые долговременные сооружения (доты и дзоты). Это должно было повлечь нарушение системы огня в опорных пунктах и огневой связи между ними, следовательно, обеспечить успешное овладение ими.
Разрушению дотов всегда предшествовало разрушение дзотов, прикрывавших доты с тем, чтобы можно было подойти ближе к доту, выбрать наблюдательный пункт на удалении не более 300-400 метров и этим обеспечить надежность стрельбы на разрушение, требующей нескольких прямых попаданий в цель незначительных размеров.
Опыт показал, что наиболее явным демаскирующим признаком дотов являлись бронеколпаки. При отсутствии их необходимо было проводить огневое вскрытие сооружения, и лишь после этого подвергать его разрушению. Огневое вскрытие сначала осуществлялось обстрелом 152-мм или 203-мм фугасными и бетонобойными снарядами. Однако потом выяснилось, что лучше производить вскрытие 52-мм фугасными снарядами. Если обнаруживался дзот, огонь на его разрушение продолжали вести 152-мм фугасными снарядами. При обнаружении же бетона долговременное сооружение передавали для разрушения орудиям 203-мм калибра и выше, которые использовали при этом бетонобойные снаряды.
Для разрушения дзота необходимо было добиться трех-четырех прямых попаданий 152-мм снаряда. Обследование дзотов в районах Муола и Кююреля показало, что если снаряд попадал в амбразуру или в один из углов дзота, то они разрушались; если же прямое попадание было в насыпную «подушку», то оно не обеспечивало их разрушения.
Разрушение дотов производилось огнем 203-мм гаубиц и 280-мм мортир. При этом для разрушения их огнем 203-мм гаубиц необходимо было добиться четырех-пяти прямых попаданий. Как показал опыт, после законченной пристрелке в процессе стрельбы из 203-мм гаубиц на дальности 7-9 км по доту, занимавшему площадь 50 кв. метров в среднем одно попадание приходилось на 30-35 выстрелов, не считая попаданий в присыпку и основание. Средний же расход 203-мм снарядов с учетом пристрелки и вскрытия составлял 450-500 штук. Так происходило разрушение дотов стрельбой по перекрытию.
Кроме этого вида стрельбы для разрушения дотов часто применялась стрельба по напольной стенке. Ее вели из 203-мм гаубицы с дальности не более 4 км, а из 152-мм гаубицы 1,5 км (при полном заряде). Наибольший эффект достигался при стрельбе по напольной стенке с амбразурами на дальности до 1000 метров. Но в этом случае артиллеристы испытывали большие затруднения с выбором огневых позиций, так как стенки с амбразурами обычно были обращены в сторону флангов. При стрельбе по напольной стенке без амбразур на дальность 1-2 км для разрушения дота требовалось до 200 снарядов. В этих условиях на каждые 6-8 снарядов имелось одно прямое попадание, а при стрельбе на дальности 500-800 метров одно попадание приходилось на 3-5 выстрелов.