Северные войны России
Шрифт:
Зато украинские казаки [46] погуляли вволю в Эстляндии. Только в первой половине 1701 года они увели на Украину свыше четырех тысяч пленных, в основном мирных жителей.
Лишь в сентябре 1701 года Шереметев, незадолго до этого пожалованный Петром в генерал-фельдмаршалы, вновь начал боевые действия в Прибалтике. Границу перешли три отряда общей численностью 20 тысяч человек. Самым большим отрядом, численностью 11 тысяч человек, Шереметев поручил командовать своему сыну Михаилу. Этот отряд успешно действовал у Ряпиной мызы, которую защищали 600 шведов. Генерал Шлиппенбах, оказавшийся в плену после Полтавы, так сказал об этом сражении: «из той команды только один поручик ко мне возвратился. Прочие
46
Здесь и далее под украинскими казаками подразумеваются казацкие полки, сформированные на левобережной Украине и в мирное время подчиненные гетману Мазепе; не путать их с запорожскими казаками.
Нападения двух других отрядов были отражены. Наибольшую известность получило нападение отряда Корсакова численностью 3717 человек на мызу Рыуге, которую обороняло 1200 шведских солдат. Корсаков был отбит с большими потерями, а шведы раздули инцидент до большого сражения. Так, в голландских газетах появилось сообщение, что на мызу Рыуге напали сто тысяч русских, которые де были разбиты шведами и потеряли шесть тысяч человек. Шведы праздновали победу, а Карл XII произвел Шлиппенбаха в генералы. Новоиспеченный генерал, поблагодарив Карла, написал: «мне приятнее было бы остаться при прежнем чине, только бы король прислал 7 или 8 тысяч войска».
Затем вновь до конца года в боевых действиях была пауза. А на Рождество Шереметев задумал произвести внезапное нападение на шведов, несмотря на сильный мороз и глубокий снег. Тринадцать тысяч русских при двадцати орудиях 23 декабря скрытно перешли границу. Шведские дозоры обнаружили неприятеля, но не смогли правильно определить его численность. Шлиппенбаху доложили о 3-5 тысячах человек русских войск.
Генерал Шлиппенбах сосредоточил все свои силы возле мызы Эрествере. У него было около четырех тысяч солдат и три тысячи местных жителей-ополченцев. 29 декабря в 11 часов утра русские драгуны атаковали шведов. Однако русская конница была рассеяна картечью и ружейным огнем. Но вскоре подошла русская пехота, и после пятичасового боя Шлиппенбаху пришлось отступить и укрыться за стенами Дерпта. В руках русских оказались 350 пленных и 16 пушек. По русским данным были убиты три тысячи шведов (по мнению автора, эта цифра сильно завышена), русские потеряли убитыми около тысячи человек.
Преследовать шведов Шереметев не рискнул и вернулся назад в Псков, оправдавшись перед царем усталостью лошадей и глубоким снегом. Зато вновь вволю пограбили местное население («чухну») украинские казаки. Сотни чухонцев были уведены казаками в плен. Шереметев писал царю, что он «не велел отнимать Чухну у Черкасс, чтоб охочее были».
Говоря об участии украинских казаков в Северной войне, автор считает необходимым отметить следующее. Казаки в походах терпели страшные лишения, и не столько от противника, сколько от воровства московских воевод. Петр за свое царствование повесил лишь несколько десятков воров, а их было десятки тысяч. Воровали все, начиная с младших офицеров и кончая генерал-фельдмаршалом Александром Меншиковым. При этом казаки находились куда в более худшем положении, чем московские полки. Там оголодавший стольник или поручик мог послать кляузу отцу-боярину в Москву, тот – передать ее царю. А казакам оставалось жаловаться лишь своему гетману. В 1701 году Мазепа дважды писал царю о бедственном положении казацких полков. Казаки голодали, а Шереметев призывал еще отнимать у них коней, потом со страху велел изъять в малороссийских полках все полковые пушки.
Мазепа жаловался, что воеводы разворовали провиант, предназначенный для казацких полков, стоявших в районе Пскова, и что жалованье вместо денег казакам платят чеками, которые местное население брать не хочет.
Чтобы не умереть с голоду, казаки ездили по русским уездам и сами отбирали все необходимое у местного населения, то есть грабили его так же, как и в Эстляндии. В свою очередь, местное население, и крестьяне, и дворяне, брались за оружие, чтобы давать отпор казакам. По словам Мазепы, один из казачьих отрядов окружили псковитяне, которые отобрали у казаков коней и оружие, а самих казаков, человек сорок, в реку побросали, нескольких забили до смерти. Мазепа «бил челом» об этом боярину Б.П. Шереметеву, но тот ничего не сделал.
В конце мая 1702 года Петр начал торопить Шереметева к выступлению из Пскова в Лифляндию: "Есть ведомость, -
писал царь фельдмаршалу, – что неприятель готовит в Лифлянты транспорт из Померании в 10 тысяч человек, а сам, конечно, пошел к Варшаве. Теперь истинный час (прося у Господа сил помощи), пока транспорт не учинен, поиском предварить".
Шереметев двинулся с тридцатитысячной армией против Шлиппенбаха, у которого было восемь тысяч человек. 18 июли армии встретились при Гуммельсгофе. В бою шведы потерпели полное поражение, они потеряли около 5,5 тысяч человек убитыми и 300 пленными. Русским достались б медных и 9 чугунных пушек, а также 16 знамен ценой потери 411 человек убитыми и примерно такого же количества ранеными.
Регулярные войска Шереметева взяли и разорили город Марленбург, а также мызы Валмер, Трикат, Кригедербен и Гемелтай.
В Марленбурге произошел незначительный эпизод, повлиявший впоследствие на историю России. Русские драгуны схватили шестнадцатилетнюю Марту, жену шведского трубача Иогана Краузе. Сам трубач убежал из города вместе с остальными солдатами. Марта была свежа и смазлива, поэтому у драгун ее вскоре купил или отнял (есть разные версии) генерал Р.Х. Бауэр. Позже Бауэр уступил ее фельдмаршалу Шереметеву. От Шереметева Марта попала к Меншикову, а тот предложил ее «мин херцу». Позже крестьянка Марта стала русской императрицей Екатериной Первой!
Пока Шереметев громил мызы в Эстляндии, полковник Толбухин на Чудском озере приказал своим солдатам построить большие лодки. В них Толбухин атаковал шведскую озерную флотилию, состоявшую из четырех шкут (в других источниках они названы яхтами). Одну шкуту удалось взять на абордаж, одну шведы взорвали сами, а остальные бросили возле берега. Столь же успешно действовали на Ладожском озере полковники Островский и Тыртов. Независимо друг от друга они на лодках нападали на шведскую флотилию адмирала Нумерса, состоявшую из шести судов, каждое из которых было вооружено 5-14 пушками малого калибра.
Позже историк русского флота Ф.Ф. Веселаго писал: «Нумерс потерял несколько судов с 300 человек экипажа и окончательно удалился в Выборг, оставив Ладожское озеро во власти русских» [47] .
А.С. Пушкин говорит о двух судах, захваченных на Ладоге. По мнению же автора взятие судов маловероятно, поскольку по случаю такой «виктории» Петр поднял бы неимоверный шум, да и в кораблях у русских была крайняя нужда, так что об использовании этих трофеев остались бы документальные данные.
47
Веселаго Ф.Ф. «Краткая история русского флота». – М.-Л., Военмориздат, 1939, с. 21.
С Ладоги Нумерс в конце сентября ушел, скорей всего, из-за штормов, которые обычно бушуют в сентябре-октябре на Ладожском озере, и возможных перспектив раннего ледостава на озере. Автор сам однажды в сентябре попал в шторм на Ладоге. При этом волны заливали даже рубку трехпалубного теплохода. Из-за сильных штормов на Ладоге позже вокруг озера построили обводной канал.
Все описанные победы русских были не более чем булавочными уколами для Швеции. Однако они показывали, где будет основное направление удара русских. Впрочем и без них царь Петр никогда не скрывал свои намерения осваивать земли в районе Невы. Поэтому оставлять ничтожные шведские гарнизоны в Ингрии и Эстляндии было глупостью, если не преступлением. Их нужно было или усилить в несколько раз, или вывести совсем, разрушив укрепления. Столь безрассудное поведение Карла XII можно объяснить только его полным презрением к русским.