Северные войны России
Шрифт:
И уж совсем «драку кривых со слепыми» напоминают действия русских и шведских эскадр на севере. С июня 1741 года в Северном море находились 54-пушечный корабль «Оланд» и фрегат «Фама», так как шведы опасались перехода русских кораблей из Архангельска в Балтийское море вокруг Скандинавии.
Еще до начала войны, в мае-июле 1741 года, отряд судов Балтийского флота перешел из Ревеля в Архангельск. В его составе были 3 фрегата: 46-пушечный «Вахмейстер», 32-пушечные «Декронделивде» и «Кавалер». Зачем понадобилось посылать к черту на кулички ценные фрегаты с основного театра боевых действий – можно только гадать. Тем более что к началу войны в Архангельске были закончены постройкой три линейных корабля и два фрегата (54-пушечные «Святой Пантелеймон» и «Святой Исаакий», 66-пушечный «Леферм» и 32-пушечные «Меркуриус» и «Аполлон»). Эти суда сошли на воду в 1739– 1740 гг. на Соломбальской верфи.
«Святой Пантелеймон», «Святой Исаакий», «Леферм» и «Аполлон» в июле 1741 года отправились из Архангельска в Кронштадт, но по неведомым причинам, дойдя до Кольского полуострова, решили зазимовать в незамерзающей Екатерининской гавани. Судя по всему, стоянка была вызвана боязнью шведов. А летом следующего года эскадра двинулась... назад в Архангельск, куда и прибыла 22 июня 1742 года.
19 июля 1742 года из Архангельска вышла уже солидная эскадра под командованием вице-адмирала П.П. Бредаля. В его составе были корабли «Святой Пантелеймон», «Святой Исаакий», «Леферм» и «Счастье» (66-пушечный), фрегаты «Меркуриус», «Аполлон», «Кавалер», «Вахмейстер» и «Декронделивде», а также один гукор. Корабль «Благополучие» в июне 1742 года при переходе через бар Северной Двины сел на мель. Впоследствии его починили, но ввиду «неблагонадежности к плаванию» переоборудовали в блокшив.
Эскадра Бредаля 10-11 августа у мыса Нордкап попала в шторм. Посему все четыре корабля зашли в Екатерининскую гавань и там зазимовали, а все фрегаты и гукор вернулись в Архангельск.
15 июля 1743 года корабль «Святой Исаакий» и 66-пу-шечные корабли, спущенные летом 1742 года в Соломбале, «Екатерина» и «Фридемакер», вместе с фрегатами «Меркуриус», «Аполлон» и «Кавалер» и гукором «Кроншлот» вышли из Архангельска. Фрегаты «Декронделивде» и «Вахмейстер» было решено «за ветхостью» не брать, они так и сгнили в Архангельске. Эскадра зашла в Екатерининскую гавань, где зимовали корабли «Святой Пантелеймон», «Святой Исаакий», «Леферм» и «Счастье». 6 августа объединенная эскадра двинулась на Балтику. Спустя четыре дня эскадра попала в шторм, и корабли потеряли друг друга из виду.
Корабли «Святой Пантелеймон», «Святой Исаакий» и «Екатерина» и фрегат «Кавалер» в ноябре 1743 года все-таки сумели добраться до Кронштадта. Фрегат «Меркуриус» 13 сентября 1743 года в проливе Каттегат напоролся на песчаную банку у острова Ангольт и был разбит волнами. Катастрофа произошла из-за того, что капитан фрегата Алексей Нагаев перепутал свет маяка со светом корабельного фонаря. Но весь экипаж спасся. А корабли «Леферм», «Счастье» и «Фридемакер» в очередной раз вернулись в Екатерининскую гавань, где и зазимовали. Эти три корабля пришли в Кронштадт только в июле-августе 1744 года Фрегат «Аполлон» вернулся в Архангельск и пришел в Кронштадт тоже в 1744 году.
Эта одиссея показывает не качество судов, построенных на Соломбальской верфи (ни один корабль не погиб в шторм), а бездарность и трусость командного состава. Между тем, до 1741 года Бредаль официально считался опытнейшим моряком. Еще бы, он поступил на русскую службу в 1703 году, за Гангут получил золотую медаль. Поражение же у Федотовской косы в 1738 году, когда Бредаль погубил почти всю вверенную ему Азовскую флотилию, Адмиралтейств-коллегия спустило на тормозах. Но то, что сходило при Анне Иоанновне, не прощалось при Елизавете Петровне. В 1744 году Бредаля отдали под суд. Дело оказалось сложное и потому затянулось. В 1744 году Бредаль умер, не дождавшись приговора. Странно, что отечественные историки флота не только не попытались разобраться в этом деле, а наоборот, предпочитают не упоминать о нем даже в узкоспециальных изданиях.
При таком состоянии архангельских эскадр шведские каперы могли безнаказанно прервать торговлю Архангельска с Европой. Однако ничего подобного не произошло. Наоборот, в 1741 году в Архангельск прибыли для перевозки русского зерна 96 кораблей (в основном голландских), что было даже больше обычного. Еще более странным кажется безразличие шведов к русской торговле на Балтике. Шведский король Фредерик I в начале войны недвусмысленно приказал своим военно-морским силам не допускать торговые суда в русские порты, а также поощрял частных лиц брать каперские патенты. Тем не менее, большая часть нейтральных судов проходила не только в Ригу и Ревель, но и в Кронштадт.
До конца 1741 года русский и шведский флоты не вступали в огневой контакт. Лишь 15 августа дубель-шлюпка мичмана Ивана Дирикова стреляла по шведским гребным судам, но не добилась попаданий. Русский флот упрямо стоял в Кронштадте. Лишь один раз фрегат «Россия» вышел на разведку к Выборгу, а фрегат «Гектор» – в район Красной Горки. Галеры с десантом пехоты большей частью стояли у Ораниенбаума, а часть галер подошла к северному берегу Котлина. Дело в том, что во времена Петра русские считали Финский залив севернее Котлина абсолютно непригодным для судоходства. Но в 1740 году одно иностранное купеческое судно обошло Котлин с севера (позже его маршрут был назван «Северным фарватером»).
В 1741 году галерный флот бездействовал так же, как и корабельный. Основной причиной этого было бездарное командование и «кризис в верхах». Известную роль сыграло и отсутствие обученных гребцов. Пришлось срочно заняться обучением команд, для чего выделили три галеры, которые плавали возле Кронштадта. О состоянии галерного флота красноречиво говорит дело капитана Ивана Кукарина. Ему поручили принять командование тремя учебными галерами и еще восемь использовать для перевозки солдат из Петербурга в Кронштадт. Кукарин ничего этого не сделал, будучи постоянно пьяным. Вызванный для объяснений в Адмиралтейств-коллегию, он и туда «явился в чрезвычайном пьянстве». Взятый под арест, капитан даже не понял этого и проснувшись ночью, принял караульного солдата за своего слугу. Тот пытался объяснить ситуацию, но получил оплеуху. Зимой Кукарина отправили в отставку.
В кампанию 1743 года шведский флот в составе пятнадцати кораблей, пяти фрегатов, трех бригов, одного брандера, двух бомбардирских кораблей и двух госпитальных судов в конце мая вышел из Карлскроны и 5 июня прибыл к острову Аспэ. Командовал флотом адмирал Аарон Шёшерна
Русский флот начал выходить на рейд с 19 мая. Первыми вышли корабли «Астрахань», «Ревель», «Северная Звезда», «Кронштадт», три фрегата и два прама, которые до 30 мая постепенно ушли в крейсерство. Командовал ими контр-адмирал Денис Спиридович Калмыков.
Как в русском, так и в шведском флотах свирепствовали эпидемии заразных заболеваний. К 31 мая 1743 года в русском флоте на Балтике имелось 3315 больных, причем ежедневно к ним прибавлялось еще человек 60-80. Взамен больных брали людей из сверхштатных Дербентского, Сальянского и Дагестанского полков. Многие солдаты этих полков участвовали еще в Каспийском походе и имели морской опыт. 5 февраля 1743 года эти три полка и к ним еще Бакинский полностью обратили на комплектование флота и официально ликвидировали.