Северный дьявол
Шрифт:
Семью годами раньше, при осаде Виксберга, они казались образцовыми офицерами Армии Союза, пока Лукас не застал их за изнасилованием молодой аристократки-южанки. Они пригрозили, что донесут на него сержанту, если он о них расскажет, и он лишится полученного всего месяц назад звания офицера. Движимый потребностью защищать всех женщин, даже конфедераток, Лукас не поддался на шантаж и добился, чтобы их осудил военный трибунал. Но длительная военная кампания, где нужен был каждый опытный офицер-кавалерист, привела к тому, что их понизили
Тем не менее армейские правила, запрещавшие поединки между офицерами, всегда стояли между ними – до этой минуты.
Двое мужчин поднялись, увидев Лукаса и Донована. Малдреп прислонился к опоре палатки, небрежно положив руку на бедро. Ливермор стоял чуть в стороне, так что их трудно было бы уложить первыми же выстрелами. Впрочем, в планы Лукаса это не входило.
– Доброе утро, Грейнджер.
Тон Малдрепа был вежливым, но недружелюбным. Донована он приветствовал отрывистым кивком.
– Грейнджер, – эхом повторил Ливермор, заставив себя кивнуть.
– И вам доброе утро, убийцы. – В тоне Лукаса звучали ненависть и презрение.
Малдреп прищурился.
– Не забывайте, с кем разговариваете, – лениво произнес он. Малдреп был также уверен в собственном превосходстве, как в тот день, когда впервые покинул плантацию в Южной Каролине, которая принадлежала его семье уже сто лет. Он хвастался своим родством с Джоном Лайдом Уилсоном, губернатором Южной Каролины и автором «Кодекса чести», который определял американские правила дуэлей. – Не будь вы моим товарищем-офицером, я вызвал бы вас на дуэль за то, что вы назвали меня убийцей.
– Вы что, не слышали? Несколько дней назад я вышел в отставку. – Лукас не без злорадства заметил, как потрясен Малдреп. – Спустя семь лет ты наконец получишь дуэль, к которой стремился. Донован, будешь моим секундантом?
– Почту за честь, – поклонился Донован.
– Предлагай оружие, Малдреп, пистолеты или охотничьи ножи! – рявкнул Лукас.
– А я-то думал, аристократы Филадельфии растят своих сыновей как джентльменов, Грейнджер! Но уйти в отставку? И назвать своим секундантом ирландца-возчика? Что, к дьяволу, вы задумали?
Отлично, подумал Лукас. Ему удалось нарушить обычное высокомерное спокойствие Малдрепа.
– Оставить твои кости стервятникам, так же как ты поступил с Эмброуз.
Не одна женщина пострадала от этих выродков. Он мог бы пристрелить обоих, словно шакалов, коими они и являлись. Но нет. Пусть видят, как врата ада медленно открываются перед ними, пусть знают, из-за чего их ждет смерть.
Малдреп встретился взглядом с Лукасом и прочел в его глазах непоколебимую решимость. Что-то произошло между ними: какой-то разговор без слов – два бойца оценивали друг друга перед поединком.
– Суд ничего не станет делать. Нет никаких доказательств того, что мы с Ливермором…
Обличающие его вину
Лукас хладнокровно наблюдал за ним, держа руку на рукояти своего «кольта». Он не нуждался в их признании, он не забыл, что видел семь лет назад в Миссисипи.
– Какого черта ты вызываешь нас на дуэль из-за такой, как она? – не выдержал наконец Ливермор. – Дуэли – поединок между джентльменами. А она была шлюхой!
Лукас стремительно вскинул руку. Его тяжелый «кольт» был нацелен прямо на Ливермора. Он любил ее слишком долго и Сильно, пусть даже она была падшей женщиной.
Наверное, ему никогда не удастся выхватить пистолет быстрее Малдрепа. Но это его не тревожило: он готов был убить Ливермора здесь и сейчас за нанесенное его покойной любовнице оскорбление, а потом уже думать о том, как уничтожить Малдрепа.
– Если ты еще раз назовешь ее шлюхой, я даже не удостою тебя поединка, а сразу же отправлю на встречу с Создателем.
Ливермор заворчал. К несчастью, он не был настолько чванливым или глупым, чтобы открыто бросить вызов Лукасу.
Доно. ван передвинулся в седле, намереваясь вытащить оружие.
– Ты разрушил нашу карьеру в Виксберге! – огрызнулся Малдреп.
– Я доложил о том, что вы изнасиловали и чуть не убили молодую леди из хорошей семьи, – отрезал Лукас. – Вы получили по заслугам, когда вас отдали под трибунал и осудили.
– На основе твоих показаний! Ты нарушил кодекс молчания, когда донес на нас!
– Какой, к черту, кодекс молчания, когда жизнь и честь женщины под угрозой? Но и тогда вам удалось добиться, чтобы вас всего лишь понизили в чине, а вместо заключения зачли время службы, приняв во внимание военную необходимость.
– Наша служба Союзу получила признание.
– Другими словами, вы нарушали закон, а ваши друзья вас за это вознаградили.
– Хорошенькое вознаграждение, когда этот проклятый приговор висит над нами, словно саван, и не дает подняться выше того чина, который мы имели до войны!
– На этот раз милости не ждите! – прорычал Лукас.
– Я выбираю пистолеты! – радостно заявил Малдреп, принимая вызов.
– Чтобы отправить тебя в ад! – с ухмылкой подхватил Ливермор, следуя примеру Малдрепа, как он делал это со времен Уэст-Пойнта.
– Чтобы стать обедом для стервятников! – спешившись, бросил Лукас.
– А мы с вами, Ливермор, проследим затем, чтобы дуэль проводилась по всем правилам, – добавил Донован с угрозой в голосе.
Ливермор открыл было рот, но моментально закрыл его, взглянув на оружие Донована, и неохотно, присоединился к своему напарнику и секунданту.
– Дуэльный кодекс или «Кодекс чести» Уилсона? – осведомился Донован, словно устройство дуэлей было для него делом привычным.
Он вдруг заговорил как аристократ-англичанин в одном из залов Вестминстерского дворца. Ливермор заколебался.