Северный полюс. Южный полюс
Шрифт:
Вскоре немного прояснилось, и мы увидели впереди один из флагов, которыми разметили маршрут. Подъехали к нему. С этим местом было связано много воспоминаний. Мороз, застреленные собаки: в прошлый раз мы убили здесь суку и трех щенков. Итак, пройдено 37 километров. Вполне довольные первым днем своего долгого пути, мы разбили лагерь.
Мое предположение, что с маленьким отрядом мы быстрее поставим палатку и управимся со всеми прочими делами, тотчас оправдалось. Палатка словно сама выросла из земли, можно было подумать, что мы долго упражнялись. В палатке было достаточно просторно, и выработанный нами распорядок вполне оправдал себя в походе. Как только мы останавливались, сейчас же все брались за палатку. В петли вставлялись колышки, Вистинг забирался внутрь и устанавливал шест, а мы натягивали оттяжки. После этого я входил внутрь и принимал
Лагерная стоянка
Еще на десятом километре мы отпрягли Нептуна. Отличный пес, но такой жирный, что не поспевал за остальными. Мы рассчитывали, что он побежит за нами. Но он не пришел в лагерь. И мы решили, что Нептун повернул обратно, чтобы продолжать отъедаться. Как ни странно, он этого не сделал, не вернулся на базу Куда он подевался, остается загадкой. Отпустили мы и Крысу. Тоже хорошая собака, но ее почему-то раздуло, и она не могла идти. Позднее она пришла на базу Ульрика пришлось поначалу везти на санях, потом он оправился. Мишка ковылял прихрамывая за санями. Пири совсем не тянул. Его отпрягли, и некоторое время он шел за нами следом, но затем исчез. Когда позднее восточный отряд проходил склад на 80° южной широты, он застал Пири там в хорошем состоянии. Сначала пес сторонился людей, но потом им удалось подойти и надеть на него лямку. Он честно послужил впоследствии. Уран и Фухс были не в форме. Словом, в первый же день мы понесли изрядные потери, зато остальные были не собаки, а золото.
Ночью дул свежий восточный ветер, однако к утру он стих, и мы снялись в 10 часов. Хорошая погода держалась недолго. С новой силой подул восточный ветер, разгулялась метель. Все же мы продвигались хорошо, минуя флаг за флагом. Отмахав 31 километр, мы достигли снежной пирамиды, которая была сложена еще в начале апреля и простояла уже семь месяцев. Пирамидка была крепкая и надежная. Это позволяло сделать вывод, что на такие знаки можно положиться. Они не разваливаются. Опираясь на этот опыт, мы возвели затем целую вереницу пирамид на своем пути к югу.
Постепенно ветер перешел к зюйд-осту. Он не унимался, но метель, к счастью, прекратилась. Температура была 24,2°, не самая приятная для похода.
Вечером, незадолго перед тем, как поставить палатку, мы обнаружили следы, которые оставили во время предыдущей вылазки. Четкие, ясные следы, хотя прошло уже полтора месяца. Это было очень кстати, потому что нам уже давно не попадались флаги, а мы приближались к отвратительной дыре на 75-м километре от базы и надо было соблюдать осторожность.
Следующий день – 22 октября – принес с собой сплошную облачность. Сильный ветер с юго-востока, снег, метель. Вряд ли мы отважились бы в такую погоду пройти через «дыру», если бы накануне не нашли свои старые следы. Правда, видимость была ограничена, но мы хоть видели их направление. Для верности я наметил курс норд-ост-тен-ост, на два румба восточнее первоначального. Такое направление выглядело очень подходяще и по отношению к нашему старому следу, так как новый путь пролегал значительно восточнее.
Руаль Амундсен во время экспедиции к Южному полюсу
Последний взгляд на место, где стояла палатка, чтобы убедиться в том, что ничто не забыто, и мы ныряем в пургу. Погода была отвратительная. Снег идет, метель слепит глаза. Видимость такая,
Перед нами ехал Бьоланд. Мы уже давно катили под гору, а это не соответствовало нашим расчетам. Впрочем, какие уж расчеты в такую погоду. Несколько раз мы пересекли трещины, правда, не очень большие. Вдруг смотрим – сани Бьоланда опрокинулись. Сам он соскочил с них и ухватился за потяг. Несколько секунд сани пролежали так на боку, потом начали уходить в снег и наконец совсем исчезли. Бьоланд крепко уперся ногами, собаки распластались на снегу, цепляясь когтями. Но сани продолжали погружаться. Все это произошло почти мгновенно.
– Не удержу!
Мы – Вистинг и я – как раз подоспели к нему. Он судорожно держал потяг, силясь удержать груз. Тщетно. Сани дюйм за дюймом уходили все глубже под снег. Похоже было, что и собаки понимают всю серьезность положения. Они упирались, сколько могли, вонзив когти в снег, да что толку. Дюйм за дюймом, медленно, но верно их затягивало в провал. Да, Бьоланд верно решил, что не справится. Еще несколько секунд, и его саням вместе с 13 собаками никогда бы уже больше не видать белого света! Помощь подоспела в последний момент. Ханссен и Хассель – они ушли немного вперед, когда случилась беда, – схватили веревку и прибежали на помощь. Веревку прочно связали с потягом, и двое – Бьоланд и я, – хорошенько уперевшись ногами, удерживали сани на весу. Первым делом выпрягли собак. Затем подтащили назад сани Хасселя и поставили их поперек трещины, в самом узком месте, где были крепкие края. После этого мы все вместе подтянули болтавшиеся внизу сани возможно выше и привязали лямками к саням Хасселя. Теперь можно было отпустить веревку. Одни сани надежно удерживали другие. Наконец-то мы могли перевести дух.
Дальше нам предстояло извлечь сани из трещины, а для этого сперва надо было их разгрузить. Кто-нибудь должен спуститься в трещину на веревке, развязать ящики и посылать их наверх. Все рвались в бой; отправился в трещину Вистинг. Он обвязался веревкой и пошел вниз. Бьоланд и я заняли свои прежние места, играя роль якоря. Тем временем Вистинг докладывал нам, что он видит. Ящик с кухней держался на волоске. Его обвязали веревкой и извлекли снова на свет божий. Хассель и Ханссен вытаскивали ящики один за другим по мере того, как Вистинг набрасывал на них петлю. Два храбреца действовали на краю пропасти с лихостью, на которую я поначалу взирал с восхищением. Мне всегда нравились мужество и презрение к опасности. Но эти ребята хватили через край. Они буквально бросали вызов судьбе. Вистинг снизу осведомил их, что слой, на котором они стоят, всего каких-нибудь несколько сантиметров толщиной, а им хоть бы что. Наоборот, они словно бы почувствовали себя еще увереннее.
– Мы удачное место выбрали, – заявил Вистинг. – Ведь только здесь трещина такая узкая, что можно поставить сани поперек. Возьми мы немножко левее (Ханссен с вожделением взглянул в указанном направлении) – всем была бы крышка. Там совсем нет снежного покрова, только корочка тонкая. Да и здесь внизу картина непривлекательная. Со всех сторон зубцы ледяные торчат, сразу бы насквозь пропороли.
Не очень приятное описание.
Повезло нам, что нашли «такое удачное место». Но вот Вистинг закончил свою работу, и его вытащили наверх. На вопрос, рад ли он снова очутиться наверху, Вистинг, улыбаясь, ответил, что «внизу было очень уютно». Затем мы вытащили сани; пока все обошлось благополучно.
– Но впредь нужно быть осторожнее, – сказал Хассель, – ведь я чуть не провалился, когда мы с Ханссеном тащили сюда сани.
Он улыбнулся, словно речь шла об отрадном воспоминании. Итак, Хассель тоже убедился, что лучше быть осторожным. В самом деле, трещин тут хватало, кругом сплошные трещины.
О том, чтобы продолжать движение через «дыру» (мы уже давно поняли, что, несмотря на все предосторожности, все-таки угодили в нее), не могло быть и речи. Надо искать место для палатки. Но это оказалось не так-то просто. Мы никак не могли найти достаточно большую площадку, чтобы разместить и палатку, и оттяжки. Палатка встала на маленьком, вроде бы надежном пятачке, а оттяжки мы протянули в разные стороны над трещинами. Мы уже всё тут знали. Вот эта трещина идет туда, потом туда, от нее отходит еще вторая трещина, вон она. Совсем как реки на школьной карте. Мне становилось не по себе, когда я глядел на эти трещины, – тут не развернешься. Как бы то ни было, мы постарались понадежнее разместить свои вещи. Собак не выпрягали, так меньше риска их потерять.