Северный полюс. Южный полюс
Шрифт:
Днем ветер утих, и мы вышли немного поработать, разобрали старый склад и сложили новый. У нас здесь лежало три комплекта санного снаряжения, в котором мы не нуждались, его можно было оставить. Что-то пригодится восточному отряду во время его вылазки, но не так уж много. Богатый склад может оказаться очень кстати, если кто-нибудь надумает исследовать области к югу от Земли Короля Эдуарда VII. Мы сумели обойтись без него.
Одновременно мы нагрузили свои сани, и вечером все было готово к старту. Собственно, с этой работой можно было и не спешить, ведь мы все равно собирались просидеть на месте весь следующий день. Но в этих краях быстро усваиваешь, что не стоит упускать хорошей погоды. Никогда не знаешь, сколько она продержится.
Однако следующий день нас не подвел. Спи, сколько влезет. И это не было потерянным временем. Собаки усердно работали челюстями, с каждым часом набираясь сил.
Пройдемся теперь к нашим саням и посмотрим,
У каждого был свой личный мешок, где хранилась вся запасная одежда, дневники и журналы для наблюдений. Взяли мы в запас и ремни для лыжных креплений. Спальные мешки первое время были двойные – внутренний и наружный. Часов – пять штук, из них трое для наблюдений.
Мы решили пройти от 80 до 82° южной широты дневными переходами по 28 километров. Мы вполне могли бы проходить вдвое больше, но для нас главное было не скорость, а цель, поэтому мы предпочитали небольшие переходы. К тому же от склада до склада мы были хорошо обеспечены пищей, можно и не спешить. Мы с интересом ждали, как собаки будут справляться с нагруженными санями. Мы надеялись, конечно, что все будет в порядке, но действительность превзошла наши ожидания.
26 октября мы покинули 80° южной широты, дул слабый норд-вест, было ясно и тепло. Пришло время занять место направляющего. Я стал в нескольких шагах перед санями Ханссена, направив лыжи в нужную сторону. Последний взгляд назад.
– Порядок.
Я стартовал. Я подумал… нет, я не успел ни о чем подумать. Миг, и собаки сбили меня с ног. К счастью, они запутались в сбруе и остановились, так что я отделался благополучно. Конечно, я обозлился, но у меня хватило ума понять, что и без того комическая ситуация станет вдвойне смешной, если я дам волю своему гневу. И я благоразумно промолчал. Да и кого, собственно, винить? Разве что себя самого. Почему не развил достаточную скорость? Я решил в корне изменить свою политику – в этом ведь нет ничего постыдного? – и пристроился в хвост. Уж там я не ударю лицом в грязь…
– Все в порядке? Пошли!
Ух ты! Первым ринулся вперед Ханссен, словно метеор. За ним по пятам последовал Вистинг, затем Бьоланд и Хассель. Они катились на лыжах, прицепившись к саням. Я решил идти сам, мол, собакам и без того придется нелегко. Но меня ненадолго хватило. Первые 10 километров мы покрыли за один час. После этого, сытый по горло, я догнал Вистинга, примостился на его санях и так добрался до 80,5° южной широты. 50 километров! Приятный сюрприз. Кто из нас мечтал о том, чтобы катиться к полюсу на прицепе! Это оказалось совсем несложно благодаря замечательному таланту Ханссена в роли каюра. Собаки беспрекословно повиновались хозяину. Они знали, если начнут отлынивать, их остановят, и последует хорошая порка. Случалось, конечно, и здесь, что натура брала верх над выучкой, но «причастие», которое неизбежно следовало, надолго отбивало у них охоту повторять такие штуки.
Постройка гурия
Быстро завершив дневной переход, мы рано стали лагерем. Уже на следующий день на востоке показались огромные торосы, которые мы впервые увидели между 81 и 82° южной широты, когда везли провиант на второй склад.
В каждой пирамидке оставлялась записка с ее номером, координатами и указанием, сколько и в какую сторону ехать до следующей пирамидки, лежащей севернее. Такая осторожность с моей стороны может показаться чрезмерной. Но я всегда считал, что в этих безбрежных просторах, где нет никаких ориентиров, понятие «излишняя осторожность» не существует. Если собьешься с дороги, нелегко будет добраться до дома. К тому же в работе с пирамидками было еще одно очевидное преимущество. Каждый раз, когда мы останавливались строить знак, наши собаки отдыхали, а это очень важно, чтобы выдерживать темп.
Первую пирамидку мы поставили на 80°23 южной широты. На первых порах мы ограничивались одним знаком через каждые 13 и 14 километров.
Тридцатого застрелили первую собаку Это был Буне из упряжки Ханссена. Из-за преклонного возраста он не поспевал за остальными и был только обузой. Мы оставили его про запас в пирамидке, и он нам, вернее собакам, потом очень пригодился.
В этот день мы достигли второго важного пункта – склада на 81 ° южной широты. Мы самую малость отклонились к востоку. Расставленные поперек курса дощечки, которыми мы обозначили склад, было видно издалека. Если судить по ним, здесь совсем не было осадков. Как воткнули их, так и стоят. Перед складом мы пересекли две внушительные трещины; очевидно, снег заполнил их на большую глубину, поэтому обошлось без осложнений. В 2 часа дня мы подошли к складу Все было в полном порядке. Флаг развевался на флагштоке – и не скажешь, что он скоро 8 месяцев висит здесь. Сугробы вокруг склада достигали в высоту около полуметра.
Прибытие к складу на 81° южной широты
Следующий день был отличный – ясно и тихо. Солнце буквально припекало. Мы решили подсушить меховую одежду. В глубине спальных мешков всегда образуется немного инея. Кроме того, воспользовались случаем определить свое место и проверить компасы. Они оказались исправными. Пополнив походный провиант, мы 1 ноября двинулись дальше. На другое утро – густой туман, скверная погода. Возможно, она казалась хуже, чем была после чудесного дня накануне. Когда мы проходили здесь на юг в первый раз, собаки Ханссена провалились в трещину, но это мелочь, а других неприятностей у нас тут не было. Не ждали мы их и на этот раз. Но в этих местах так: чего не ждешь, на то нарвешься. Снег был рыхлый, идти тяжело. Время от времени мы пересекали узкие трещины. Один раз увидели зияющую дыру – совсем недалеко, иначе мы просто не заметили бы ее в таком тумане. Но до 22 километра все шло благополучно. Здесь Ханссен решил пересечь метровую трещину. И надо же: зацепился лыжей за гужики задних собак и упал поперек трещины. Неприятная история. Собаки уже прошли трещину, но сани стояли как раз над ней. Когда Ханссен упал, они сдвинулись так, что малейший толчок мог развернуть их вдоль трещины, а тогда ищи их на дне. Собаки мигом смекнули, что их хозяин и господин сейчас не способен их «причащать». Разве можно упустить такой случай! И вся упряжка, яростно рыча, затеяла такую драку, что шерсть летела клочьями. Естественно, собаки при этом дергали гужики, все больше разворачивая сани боком. И сами они в пылу битвы приближались к краю пропасти. А уж если провалятся – прощай вся упряжка! Кто-то из нас перепрыгнул через трещину, бросился в гущу собачьей своры и, к счастью, сумел унять драчунов. Одновременно Вистинг бросил Ханссену веревку и оттащил его подальше от трещины. Затем мы все вместе спасли сани. Потом, когда мы тронулись дальше, я подумал: «Интересно, как-то Ханссен себя чувствовал – небось, наслаждался, вися над пропастью и ожидая, что сейчас сорвется вниз! Это как раз в его вкусе!»
Завершив очередной 28-километровый этап, мы разбили лагерь.
От 81 ° южной широты начали ставить пирамидки через каждые 9 километров. На следующий день была отмечена самая низкая температура за весь переход —34,5°. Ветер юго-юго-восточный, не очень сильный, но все же летней погоду трудно было назвать. Мы ввели обычай, который оставался в силе на всем нашем пути к югу, – при постройке пирамидки посередине очередного этапа завтракать. Завтрак этот был не очень плотный, 3–4 овсяные галеты всухомятку – и все. Если кто-то хотел пить, он мог есть галеты со снегом: так сказать, хлеб и вода. В наших родных широтах вряд ли кого-нибудь соблазнишь таким блюдом. Но то родные широты, а здесь, если бы нам предложили еще «хлеба и воды», мы были бы только рады.