Северный полюс
Шрифт:
Кроме того, была литература и по Антарктике: два великолепно изданных тома капитана Скотта «Путешествие на «Дискавери», «Южный крест – экспедиция в Антарктику» Борхгревинка, «Антарктика» Норденшельда, «Антарктика» Бальха, «Области Антарктики» Карла Фрикера, а кроме того, «Осада Южного полюса» Хью Роберта Миллса.
Мои товарищи брали у меня читать то одну книгу, то другую, и, я полагаю, к концу зимы каждый член экспедиции прекрасно знал, что уже сделано его предшественниками в этой области.
В течение зимы раз в семь-десять дней нам приходилось очищать каюты ото льда, который за счет конденсации
Книги я всегда ставил поближе к краю полки, иначе они примерзли бы к стене в мороз, или промокли и покрылись плесенью при оттепели или если бы в комнате разожгли печь, т. к. лед бы таял, вода стекала по стене и могла испортить книги.
Наши матросы развлекались точно так же, как развлекаются матросы во всем мире: играли в домино, карты и шашки, боксировали и рассказывали случаи из жизни. Еще они состязались в силе с эскимосами, например, кто кого перетянет за палец. У одного из матросов был аккордеон, у другого банджо, и когда я сидел в каюте, мне часто было слышно, как они поют «Энни Руни», «Макгинти», «Испанский кавалер», а иногда «Дом, милый дом». Не похоже было, чтобы кто-то скучал. Перси, у которого было особое пристрастие к пианоле, часто приглашал желающих послушать концерт, и за всю зиму я ни разу не слышал, чтобы кто-то пожаловался на скуку или тоску по дому.
Глава ХХ. Рождество на «Рузвельте»
Четыре партии, которые уходили на охоту в декабре, вернулись на судно одна за другой. Из них единственным, кто принес какую-то добычу, был капитан Бартлетт, да и то, всего пять зайцев. Во время этой охоты капитан пережил событие, которое, несомненно, могло бы иметь для него крайне неприятные последствия, не окажись он таким везучим. Обустроившись на озере Хейзен со своими эскимосами, он, оставив их в иглу, пошел посмотреть, как обстоят дела с охотой. Он только что успел напасть на олений след, как луна скрылась за тучей и на землю спустилась непроглядная ночь.
Чтобы сориентироваться на местности и определить, где он находится, капитан решил ждать, когда снова выйдет луна; на это ушел час или два. Тем временем эскимосы, думая, что он заблудился, собрались и отправились на судно. Когда луна вышла из-за туч, Бартлетт пошел на юг и через некоторое время догнал своих компаньонов. Сверни он чуть севернее, он разминулся бы с ними, и ему пришлось бы добираться до судна в полном одиночестве, да к тому же еще и без припасов. Надо отметить, что по всем признакам надвигалась буря, а от судна капитана отделяло 70 или 80 миль.
На протяжении всего пути к зимней стоянке эту партию сопровождала плохая погода. И хоть температура не была слишком низкой, всего 10–15 градусов ниже нуля, небо было затянуто тучами. Несмотря на кромешную тьму, капитан преодолел эту довольно длинную дистанцию за один переход. Правда, не всегда ему удавалось держаться старого следа; иногда капитан шел по идеально ровной поверхности, а потом вдруг проваливался на 10–15 футов, и, так как переход совершался в полной темноте, он время от времени прикладывался головой о лед с такой силой, что видел звезды, которых не сыщешь ни на одной звездной карте.
На одном участке пути дорога была такая ухабистая, что продвигаться вперед без освещения было крайне сложно. Так как фонаря в списке имеющегося снаряжения не было, Бартлетт решил использовать для изготовления светильника жестянку из-под сахара, прорезав в ней дырки по бокам и вставив внутрь свечку. С этим самодельным осветительным прибором уже можно было держаться санного следа. К несчастью, сильный ветер без конца задувал свечу, так что того количества спичек, которое капитан, по его словам, истратил, восстанавливая работоспособность фонаря, с лихвой хватило бы эскимосской семье на целую зиму.
Незадавшаяся охота была для нас серьезной неприятностью. Теперь мы должны были экономно расходовать корм для собак, а, значит, следовало сократить количество животных. Мы произвели осмотр, и 14 наиболее слабых, у которых практически не было шансов пережить зиму, пристрелили, пустив их мясо на корм для остальных животных.
Меня часто спрашивают, как дикие травоядные животные, такие как мускусные быки и северные олени, выживают зимой на укрытой снегом земле. Как это ни странно, но именно сильные ветры, свирепствующие в этих краях, помогают им выжить, одержав победу в борьбе за существование. Сдувая снег с обширных территорий, они при этом обнажают сухие травы и ветки ползучей ивы, которыми эти животные и кормятся.
22 декабря мы отметили середину полярной ночи, день, с которого солнце начинает обратный путь на север. В полдень я собрал на палубе всех эскимосов и, придя к ним с часами в руках, объявил, что теперь солнце возвращается. Марвин ударил в судовой колокол, Мэтт Хэнсон сделал три выстрела, а Боруп устроил небольшой огненный фонтан из магния. После этого все мужчины, женщины и дети выстроились и по пути в кормовую рубку промаршировали через камбуз, где каждому, в дополнение к ежедневному рациону, выдали кварту кофе с сахаром и молоком, галеты и порцию мяса мускусного быка; кроме того, каждая женщина получила леденцы, а мужчина – табак.
По окончании торжества, Пингашу, мальчик лет двенадцати-тринадцати, помощник Перси на кухне, втайне от всех отправился по холмам на юг – встречать солнце. Через несколько часов он, крайне удрученный, вернулся назад, и Перси пришлось объяснять ему, что солнце, хоть и повернуло в нашу сторону, сможет добраться к нам только месяца через три.
Питьевая вода, которой мы запаслись в реке на мысе Шеридан, подходила к концу, поэтому на следующий день после зимнего солнцестояния я отправил эскимосов на соседние озера разведать обстановку. Английская экспедиция на «Алерте» переплавляла лед всю зиму, мы в экспедиции 1905–1906 годов тоже вынуждены были плавить лед в течение месяца-двух, но в этом году эскимосы обнаружили на берегу в миле от «Рузвельта» озерцо около 15 футов глубиной. Сделав прорубь, они поставили над ней иглу с легкой деревянной дверцей, чтобы вода в проруби не замерзала слишком быстро. Набирая воду в бочки, эскимосы доставляли ее на судно на собачьих упряжках.