Северный полюс
Шрифт:
Лодка вклинивается в стадо; все в вельботе, стоя спина к спине, отталкивают моржей от бортов, колошматят их по голове веслами, баграми, топорами и при этом горланят, как группа поддержки на футбольном матче, стараясь их отпугнуть. Ружья палят и грохочут, как скорострельные пушки Гэтлинга, моржи ревут от ярости и боли, как ненормальные, выбрасываются на поверхность, изрыгая в воздух струи воды, и вам кажется, что вокруг вас вдруг забило несметное число гейзеров – это просто потрясающе!»
Собираясь поохотиться на моржей, мы шли себе потихоньку на «Рузвельте», вместе со всей командой ожидая заветного сигнала. Когда, наконец, раздавался возглас какого-нибудь
Обычно эти дикие вылазки мы совершали по очереди – Хэнсон, Макмиллан и я. Каждому из нас полагалось в помощь четыре-пять эскимосов, матрос и боцман. Шлюпки, чтобы они походили на льдины, выкрашивали белой краской, а уключины обматывали тряпками, чтобы подойти к стаду, не издавая лишних звуков.
Заметив стадо, которым стоило заняться, мы нараспев призывали своих помощников: «Давай! Давай!» и, они со всех ног бросались к шлюпкам. Окинув цепким взглядом инвентарь – четыре-пять весел, пять гарпунов, лини, поплавки, две винтовки, патроны – и убедившись, что все на месте, мы отдавали команду: «К спуску шлюпки готовьсь!». «Рузвельт» замедлял ход, мы, стравливая тросы шлюпбалок, соскальзывали вниз, садились на весла и отправлялись искать себе на голову неприятности – и, как правило, их находили.
Мы подбирались к развалившимся на льду моржам как можно ближе. Иногда, если они крепко спали, нам удавалось подойти к ним довольно близко и с расстояния ярдов в пять загарпунить парочку; но чаще всего они просыпались и соскальзывали в воду, когда мы приближались к ним примерно ярдов на двадцать. В этом случае мы открывали по ним огонь, а когда они начинали бросаться на нас, пускали в дело гарпуны; если же они пытались скрыться, приходилось устраивать марафонские забеги и пытаться достать их гарпунами.
Мертвый морж идет на дно, как тонна свинца, поэтому нужно успеть прежде, чем это произойдет, вонзить в него гарпун с поплавком, закрепленным длинным ремнем из тюленьей кожи. При этом поплавок сделан из целой тюленьей шкуры и надут воздухом.
Чему все довольно скоро выучились – так это внимательно следить за тем, чтобы ремень был аккуратно свернут кольцами наподобие лассо и для него было достаточно места. Если бы случайно ремень, когда его с силой тянет загарпуненный морж, захлестнулся вокруг чьей-то ноги, мы могли не досчитаться одного из членов команды, да и самого гарпунера ремень мог бы утащить в воду.
Когда команда проходит боевое крещение в схватке с такими чудовищами, она в поразительно короткий срок становится хорошо сыгранной, при этом внутри нее соблюдается строжайший порядок. Матрос стоит у руля, эскимосы гребут, а на носу Макмилланом, Хэнсон или я в компании с самым лучшим гарпунером. Если охота затягивается, гребцов иногда подменяют те, кто на носу.
Никогда не забуду своего первого боя. Заприметив в двух милях от нас около десятка моржей, мы с Макмилланом, матрос Деннис Мэрфи и трое эскимосов спустили на воду вельбот и взяли старт. Примерно в двухстах ярдах от моржей мы перестали грести, только Мэрфи слегка подправлял направление движения кормовым веслом. Мы с Маком сидели наготове, согнувшись как в низком старте, а эскимосы со своими гарпунами стояли в полной готовности прямо за нами.
Когда мы были ярдах в двадцати от стада, один самец проснулся, заворчал, пнул другого, разбудил его, и тут – бах! бах! бах! – мы открыли огонь. У Мака был самозарядный винчестер, и он выпустил пять пуль так быстро, что не успела вылететь первая пуля, как еще четыре полетели вдогонку. Он завалил крупного самца; тот забился в конвульсиях и с громким всплеском скатился в воду. Я подстрелил еще парочку, и они, хрипло ревя от боли и ярости и извиваясь, сползли со льда, нырнули и исчезли из виду.
Вельбот поспешил за здоровенным самцом, которого подбил Мак, и был уже на расстоянии ярдов пяти от него, когда один из эскимосов метнул в него гарпун и выбросил за борт поплавок. В этот момент около сорока других моржей, охотившихся под водой, выплевывая раковины моллюсков и отфыркиваясь, поднялись на поверхность посмотреть, что за шум. Поверхность воды так и кишела всей этой живностью и многие из них были настолько близко от нас, что мы могли бы бить их веслами. Еще один гарпун, направленный рукой мастера, вонзился в моржа. К тому моменту магазин моей винтовки уже опустел, а тут, как назло, и началась заварушка.
Неожиданно крупный самец в сопровождении двух других (все трое раненые) всплыл на поверхность в двадцати ярдах от нас, издал боевой клич и ринулся в атаку. Эскимосам это пришлось не по нраву. Они схватили весла и стали лупить ими по планширу, при этом вопили как дюжина пароходных сирен, надеясь отпугнуть агрессоров. С таким же успехом можно было мурлыкать колыбельную.
Мак, который до этого никогда не убивал дичи, крупнее птички, сейчас держался хладнокровно, и его автоматическая винтовка издавала равномерное пом-пом, мы же вошли в раж, направив все силы на атакующую тройку. Ко всеобщему гвалту присоединился рев остальной моржовой братии, а звуки выстрелов, крики и удары эскимосов вместе с ревом разъяренных зверей были такой силы, что, казалось, с Везувия снова сорвало крышку. Одного моржа мы утопили, потом вывели из строя еще одного; однако, самый крупный нырнул и вскоре выплыл, фыркая, настолько близко от вельбота, что нам обдало водой лица. Наши ружья почти касались его головы, и мы все разом принялись в него палить; тогда он начал погружаться в воду. Эскимосы с победоносными криками вонзили в него гарпуны.
Когда все было окончено, мы дали знак «Рузвельту» подойти поближе, и как только запах дыма достиг ноздрей друзей и соседей павших в битве животных, тех и след простыл.
В тот раз, впрочем, как и во все последующие, принимая участие в охоте на моржей, я больше всего боялся попасть выстрелом в поплавок. Черные, причудливо скачущие на волнах, они казались живыми существами. Прекрасно понимая, что, попади я в поплавок, больше мне его никогда не видать, я старался быть очень осторожным.
Как-то мы ринулись в атаку на стадо из пятидесяти с лишним моржей, мирно спавших на льду. Дул довольно сильный ветер, а, надо заметить, что попасть в цель, стреляя с вельбота, исполняющего кекуок в неспокойном море, весьма непросто. Мы открыли огонь, как только приблизились к льдине и оказались от нее ярдах в двадцати. Я подранил парочку моржей, но не смертельно, и звери, переваливаясь с бока на бок и недовольно урча, погрузились в воду. Они плыли рядом, а мы в это время всеми известными нам способами демонстрировали им свое горячее желание как можно скорее распрощаться; способы, как вокальный, так и инструментальный, я уже описывал выше.