Северный свет
Шрифт:
– Ого. Слова у тебя прям с языка слетают. Вумная девчонка, ничего не скажешь.
«Кажный», «вумная»… Ройал говорит, как все местные парни. «Тубаретка», «дыршлаг». Мама шлепала нас, если слышала от нас «дыршлаг». Говорила, нас примут за деревенщину. И еще Ройал говорит «не, а чо», имея в виду «да». «Не, а чо», – отвечал он Лоутону, когда тот звал его на рыбалку. Я пыталась, и не раз, объяснить ему, что если он говорит «нет», то возражает Лоутону и отказывается идти на рыбалку, но мои лекции никакого впечатления не произвели. Спасибо, не говорит «чумадан» вместо
Кивком он указал на книгу у меня на коленях.
– Чего это у тебя?
– Роман. «Обитель радости».
Он покачал головой.
– Слова да выдумки, – сказал он, сворачивая на Ункас-роуд. – И что ты в них находишь? Зряшная трата времени, если хочешь знать мое мнение.
– Спасибо. Не хочу.
Ройал то ли не услышал мой ответ, то ли и слышать не желал. Продолжал рассуждать:
– Само собой, человеку положено уметь читать и писать, чтобы разбираться, что к чему, но сверх того – слова они и есть слова. От них дух не захватывает. Не то что от охоты или рыбалки.
– Откуда тебе знать, Ройал? Ты же не читаешь книги. От хорошей книги дух захватывает так – как ни от чего другого.
Зубочистка сдвинулась из левого угла рта в правый.
– Неужто? – спросил Ройал.
– Точно, – сказала я, чтобы положить конец спору. Так я рассчитывала.
– Угу, – буркнул он. А потом щелкнул вожжами. Резко. И рявкнул во весь голос: – Н-но, пошли!
Лошади зафыркали, почувствовав, что он ослабил поводья. Повозка вздрогнула и резко набрала скорость.
Я глянула на пару гнедых – молодых, сильных и норовистых – и на Ункас-роуд: бревенчатая гать, камни, ухабы да ямы.
– Мы куда-то спешим, Ройал?
Он глянул на меня – лицо серьезное, но глаза сверкают озорством.
– Я на них первый раз выехал. Знать не знаю, как они себя окажут. Но любопытно ж поглядеть, из какого они теста. Йо-хо-хо!
Лошади понеслись, до отказа натягивая упряжь. Копыта гулко застучали по бревнам. Книга миссис Уортон соскользнула у меня с колен и упала на дно повозки, за ней и моя новая тетрадь.
– Ройал, останови! – крикнула я, хватаясь за передок повозки. Нас так раскачивало и подбрасывало на изрытой дороге, что я была уверена – вот-вот кто-то из нас вылетит под ноги лошадям. Но Ройал и не думал останавливаться. Наоборот, он привстал и защелкал вожжами.
– Останови! Сейчас же! – вопила я, но он меня не слушал. Слишком был занят – орал и нахлестывал гнедых.
– Ройал, перестань! Остановись! – умоляла я.
И тут мы влетели в глубокую яму, меня сбросило с сиденья, я ударилась головой о спинку и только успела ухватить Ройала за ногу, чтобы не выпасть на дорогу. На обочине мелькнули знакомые цвета – голубой комбинезон Лу, желтое платье Бет. Они расскажут папе, в смятении подумала я. Ройал сейчас погубит нас обоих, и сестры хотя бы смогут рассказать папе, как это произошло.
Мы свернули так резко, что правые колеса на миг оторвались от земли, а потом с грохотом опустились. Я ухитрилась выпрямиться, одной рукой все еще держась за Ройала, другой цепляясь за передок повозки. Ветер растрепал мне волосы, они выбились из узла, а глаза
– Ого! – сказал он мне. – Чуть в канаву не вывернулись, такие дела.
А потом дотронулся до меня. Перегнулся через сиденье и прижал руку к моему сердцу. Распластал ладонь по ребрам, пальцы обхватили снизу грудь. Мгновение – перед тем как я отбросила его руку – я чувствовала, как сильно стучит в нее мое сердце.
– Моторчик тарахтит – чуть не треснет, – засмеялся он. – Посмотрел бы я, какая книга с тобой эдакое проделает.
Дрожащими руками я собрала со дна повозки свои вещи. На обложке романа миссис Уортон появилось пятно, на корешке – вмятина. Мне хотелось ответить Ройалу умно и дерзко. Хотелось отстоять мои любимые книги, сказать ему, что «захватывает дух» и «пугает до смерти» – совсем не одно и то же, но я так разозлилась, что не могла говорить. Попыталась отдышаться, но с каждым глотком воздуха вдыхала и запах Ройала – потной кожи, накренившейся земли, лошадей. Я закрыла глаза – и все равно видела, как он стоит на сиденье, погоняя гнедых. Высокий и сильный на фоне неба. Бесшабашный. Не знающий удержу. Идеально красивый.
Я снова подумала о сегодняшнем слове. Может ли девушка быть обескуражена парнем? Может ли он лишить ее мужества? А мозгов?
Гамлет опять пустил слюни. Серебряные нити свисают из пасти. Он скулит, храпит, потом глубоко, с оттяжкой, рыгает. Самый мой нелюбимый гость после Номера Шесть. Я кидаю ему блинчик с блюда, которое держу в руках, и он глотает его на лету. За каждой трапезой он съедает половину жареной курицы, бифштекс и дюжину блинчиков. Он бы и дюжину дюжин проглотил, только дай.
Гамлет – пес мистера Филлипа Престона Палмера, эсквайра, адвоката из Метачена, штат Нью-Джерси. Я познакомилась с ним две недели назад, как только он приехал в отель. Войдя в столовую, он тут же загнал меня в угол и хотел поживиться беконом с блюда, которое я несла гостям. Гамлет, разумеется, не мистер Палмер.
– Он тебя не укусит, лапонька! – заорал из холла мистер Палмер. – Его кличка – Гамлет. Знаешь, почему я его так назвал?
– Нет, сэр, понятия не имею, – ответила я, чтобы не испортить ему удовольствие. Туристы ведь за этим являются в «Гленмор» – получать удовольствие.
– Потому что он – датский дог! Настоящий датский принц! Ха-ха-ха! Поняла?
Хотела бы я сказать мистеру Палмеру, что шуточка его с бородой и довольно глупа, – а вместо этого пролепетала:
– О да, сэр! Как остроумно, сэр! – потому что кое-чему я научилась за время работы в «Гленморе», в том числе когда говорить правду, а когда лучше помолчать. Улыбкой и лестью я добилась доброго расположения мистера Палмера и теперь зарабатываю дополнительный доллар в неделю, кормя и выгуливая Гамлета. Выгуливать его надо в лесу подальше от отеля, потому что противное животное кладет кучи, что твоя пахотная лошадь.